- Держитесь все крепко, - сказал я Алисе, не слишком охотно предупреждая и Папашу. - Попробую ее нажать.
Я стиснул свое сиденье коленями и обхватил его одной рукой, а другой надавил на зеленую кнопку. Она поддалась.
Самолет качнуло в крутом вираже, не слишком обеспокоившем наши желудки, а затем он выровнялся.
Не могу сказать, насколько далеко нас отклонило, но мы с Алисой следили за зелеными звездочками, и где-то через минуту она воскликнула:
- Они сближаются.
- Точно, - отозвался я мгновение спустя.
Я пристально вглядывался в клавиатуру. Зеленая кнопка назовем ее кнопкой разрушенного завода - была, конечно, утоплена и заблокирована. Кнопка Атла-Хая оказалась теперь в верхнем положении и мерцала фиолетовым светом. Все прочие кнопки по-прежнему оставались заблокированными. Я опять это проверил.
Все ясно, как день. Или мы направляемся в Атла-Хай, или возвращаемся туда, откуда взлетели. Третьего не дано.
Смириться с этим оказалось нелегко. Вы думаете о самолете как о свободе, как о чем-то, что доставит вас, куда душа пожелает, в любое райское местечко, - а затем обнаруживаете, что еще больше ограничены в передвижении, чем если бы остались на земле, - с нами, по крайней мере, случилось именно это.
Но мы с Алисой были реалистами. Мы знали, что причи тания не помогут. Мы столкнулись лицом к лицу с еще одной альтернативой - на этот раз проблемой двух направлений - и должны сделать свой выбор.
"Если мы вернемся, - размышлял я, - мы сможем отправиться пешком куда угодно, обогатившись тем, что добыли в самолете, особенно набором для выживания. Будем идти с этой добычей, в большей части которой никогда не разберемся, и с сознанием, что бросили машину, способную летать, что упустили возможность испытать неизведанное приключение".
К тому же, решив возвратиться, мы вынуждены будем смириться с еще одним обстоятельством - смириться и жить с ним какое-то время. С тем, что придется отказаться от уюта и благополучия, которые нам дает комфортабельная кабина. Казалось бы, это обстоятельство нисколько не должно меня волновать, но, черт возьми, оно не давало мне покоя
Решение за всех нас приняла Алиса, и сразу стало понятно: она думает о том же, что и я.
- Не хочу я снова почувствовать его запах, Рэй, - сказала она. - Я не собираюсь возвращаться для того, чтобы составить компанию этому мерзкому трупу. Все, что угодно, только не это.
И она снова нажала на кнопку Атла-Хая, а когда корабль начал разворачиваться, поглядела на меня с вызовом, как бы говоря, что мне удастся изменить курс только через ее труп.
- Не напрягайся, - сказал я ей. - Я сам хочу заново метнуть кости.
- Знаешь, Алиса, - произнес Папаша задумчиво, - после убийства я тоже все время чувствовал запах моего аламосца. Я уже просто не мог его выносить. Я не мог уйти от него из-за горячки, которая приковала меня к тому месту, и мне не оставалось ничего другого, как сходить с ума. И у меня ведь не было возможности улететь в Атла-Хай. Мой разум умер, но память сохранилась. К тому времени, когда ко мне вернулись силы, я решил стать совсем другим человеком. О жизни я понимал не больше, чем новорожденное дитя. Но одно во мне осталось, я знал, что не должен идти прежним путем - путем убийств и такого прочего. Мой разум отлично это сознавал, хотя, с другой стороны, он был как чистый лист бумаги. Очень странно все это.
- А затем, я полагаю, - голос Алисы был исполнен сарказма, - ты набрел на странствующего проповедника или, возможно, на доброго старого отшельника, питающегося манной небесной, и тот открыл тебе истину!
- Почему нет, Алиса? - сказал Папаша. - Я говорил тебе, что не ударился в религию. Когда это случилось, я отыскал парочку убийц, ребят, которым по этой части я и в подметки не годился. Но они хотели завязать, потому что ни к чему хорошему убийство не приводит, и они, как я слышал, нашли способ прекратить все это. И мы втроем долго сидели и разговаривали.
- И они открыли тебе великий секрет, как прожить в Мертвых землях не убивая, - ядовито продолжала Алиса. - Прекрати молоть чепуху, Папаша. Это невозможно.
- Это трудно, согласен с тобой, - заметил Папаша. - Тебе нужно лишиться рассудка или испытать что-нибудь и юге похуже. Да, пожалуй, сумасшествие - действительно самый простой способ. Но это вполне возможно - жить в Мертвых землях и не убивать. А потом, долгое время спустя. обнаруживаешь, что убивать труднее, чем не убивать.
Я решил прервать эту бесплодную болтовню. Поскольку мы сейчас совершенно определенно направлялись в Атла-Хай и доберемся туда нескоро, заняться было нечем, разве что опять ломать голову над системой управления. А значит наступило время выяснить кое-какие вещи, которые я откладывал на потом.
- Зачем ты остался в самолете, Папаша? - спросил я резко. - Чего ты хочешь от нас с Алисой? Я не имею в виду бесплатное питание.
Он осклабился. Его зубы были белыми и ровными - вставные, конечно.
- В чем дело, Рэй? - произнес Папаша. - Я уже объяснил Алисе причину. Я люблю общаться с убийцами, предпочтительно с практикующими. Мне нужно обязательно говорить с ними, чтобы не сбиваться с истинного пути. В противном случае я могу снова начать убивать, а я этого не хочу.
- А, так вот как ты получаешь свои дешевые удовольст вия - из вторых рук, ты, старый извращенец, - обронила Алиса, а я добавил:
- Прекрати врать, Папаша. О том, что ты бросил ремесло убийц, хотя бы. У меня есть старые книги как раз о таких вот делах. В них сказано, что сообщник виновен точно так же, как и человек с ножом. Ты помог нам убить Пилота, издав тот дикий вопль, и ты знаешь это.
- Кто сказал, что это был я? - запротестовал Папаша, слегка ощетинившись. - Я никогда этого не говорил. Я просто сказал: "Забудьте об этом".
Секунду он колебался, изучая меня. Потом добавил:
- Это не я тогда кричал. По правде, я бы помешал этому, если бы смог.
- Кто же, если не ты?
Он снова пристально поглядел на меня, как бы сомневаясь.
- Не хочу об этом говорить, - сказал он, наконец решившись.
- Папаша! - я снова был резок. - Бродяги, которые держатся вместе, рассказывают друг другу все.
- Ну да, - признал он с улыбкой. - То же самое, помнится, и я говорил паре-тройке парней. Это очень утешительное чувство. А потом я их убил, всех до одного.