Мне пришло в голову, что второму голосу сейчас самое время расплавить самолет, если он уже не пытался. Брызги раскаленного металла в кабине я приписал сначала саваннской авиации, но ведь полной уверенности не было.

Я выглянул из иллюминатора как раз вовремя, чтобы увидеть как на нас несутся скалы и чахлые деревья, вынырнувшие из гумана. "Добрый старина Рэй, - подумал я, - вечно играешь со смертью". И сразу после этого самолет совершил тошнотворный скачок будто в нескольких ярдах oт земли вновь заработала антигравитация. Еще одно падение - и снова скачок, не такой сильный. Потом это повторилось еще пару раз и наконец самолет выровнялся и затрясся, словно на ухабах, оставив быстро проносящиеся скалы футах в ста под собой. Похоже, мы уже не могли набирать высоту, но все-еще в состоянии были тащиться потихоньку на каких-то остатках отталкивающегося поля.

Я глядел на экран Северной Америки и на кнопки, раздумывая над тем, стоит ли снова повернуть на запад или лучше оставить прежний курс на Атла-Хай, чтобы узнать, кой черт с нами еще случится - в тот момент меня мало заботило, что с нами может сделать Саванна. Оказалось, нужды расходовать умственную энергию не было. Решение приняли без нас. На моих глазах кнопка Атла-Хая выключилась, а кнопка разрушенного завода утопилась сама по себе, и нас снова затрясло на развороте.

Фиолетовое пятно Атла-Хая на экране стало заметно тускнеть, исчез нимб вокруг его кнопки, а также поблекла голубизна Лос-Аламоса. Отметка разрушенного завода стала зеленеть на глазах. Вот и все.

Все, кроме одного. Пока затухало фиолетовое свечение, мне послышался очень слабый голос номер один (даже не сам голос, обращенный непосредственно к нам, а будто его слабое отражение, которое экран услышал и запомнил. "Спасибо и счастливого пути!")

VI

Многие ведут отсчет своего падения от

того или иного убийства, о котором не ду

мали много в момент свершения.

Томас де Куинси

- А вам, сэр, долгой веселой осады и жареной крысы к Рождеству, - ответил я, очень громко и неожиданно для самого себя.

- Война! Как я ненавижу войну! - взорвался Папаша. Он не то чтобы неистовствовал в старческой ярости - для этого он все еще слишком пристально следил за Алисой, - но был близок к тому.

- Черт бы тебя побрал. Папаша! - внесла свою лепту Алиса. - И тебя тоже, Рэй! Мы могли извлечь из ситуации хоть какую-то выгоду, но вам обязательно нужно было разыграть пай-мальчиков.

Затем ее гнев взял верх над грамматикой, или, может, мы с Папашей что-то неправильно расслышали. И она закончила:

- Черт бы вас обеих побрал!

Во всем этом было мало смысла. Мы, видимо, просто выпускали пар после того, как целых тридцать минут боялись слово вымолвить.

Я сказал Алисе.

- Не знаю, что ты там могла извлечь из ситуации, кроме разве что кандалов для нас.

Папаше я заметил:

- Ты можешь ненавидеть войну - в одной ты уже поучаствовал. Те гранаты, что ты сбросил, приголубят сотню-другую саваннцев.

- Это именно то, что ты все время мне приписываешь, правда? - огрызнулся Папаша. - Так я ведь и не надеялся, что дождусь чего-нибудь другого.

Алисе он сказал:

- Прости, что пришлось прижать тебе обожженные пальцы, сестренка, но ты же не станешь утверждать, что я не предупреждал тебя: для меня все средства хороши.

Затем он снова обратился ко мне:

- Я действительно ненавижу войну, Рэй. Это просто убийство, но в большем масштабе, хотя кое-кто из моих ребят и не согласен со мной.

- Тогда почему бы тебе не отправиться проповедовать против войны в Атла-Хай и Саванну? - требовательно спросила Алиса, по-прежнему возбужденно, но уже не зло.

- А ведь правда, Папаша? - поддакнул я.

- Может, так и сделаю, они в этом нуждаются, - сказал он задумчиво, а потом ухмыльнулся. - Эй, а ведь неплохо звучит - "Посетите проповедь всемирно известного убийцы Папаши Трамбула, выступающего против войны. Не забудьте надеть защитные стальные воротнички". Классно, дa?

Мы засмеялись, сначала неохотно, а потом от души. Думаю, все мы понимали, что впереди нас ждут не слишком веселые события, а потому и не стоило пренебрегать малейшим поводом порадоваться.

- Пожалуй, у меня действительно не было никакого стоящего плана, - призналась мне Алиса, а Папаше сказала: - Ладно, я тебя прощаю за сегодняшнее.

- Не надо, - сказал Папаша, вздрогнув. - Терпеть не могу вспоминать, что произошло с тем типом, который как-то позволил себе меня простить.

Мы осмотрелись и принялись оценивать наши припасы. И как раз вовремя. Быстро темнело, хоть мы и летели вслед за солнцем, а свет в кабине не зажигался, и мы не знали, как его включить.

Мы заткнули парой сумок дыру в экране мира, даже не попытавшись исследовать ее. Через какое-то время в самолете потеплело и стало не так пыльно. Вскоре, правда, кабина заполнилась дымом от наших сигарет, но это чуть позже.

Мы сняли со стен те несколько мешков, которые еще не успели исследовать. Ничего интересного в них не оказалось даже фонаря.

Я еще раз прошелся по кнопкам, хотя нимбы исчезли, и чем темнее становилось, тем очевиднее это было. Даже кнопка Атла-Хая не поддавалась, потеряв свой фиолетовый ореол. Я попробовал комбинацию для открытия огня, рассчитывая стрельнуть разок по первой попавшейся горе, но кнопки, которые так хорошо поддавались несколько минут назад, сейчас отказывались повиноваться. Алиса предлагала другие комбинации, но и они не срабатывали. Панель была действительно заблокирована. Может, из-за выстрела саваннцев, хотя и дистанционная блокировка из Атла-Хая была достаточным объяснением.

- Сволочи! - сказал я. - Они не должны были так крепко нас прижимать. Пока мы направлялись на восток, у нас был, по крайней мере, выбор - туда лететь или обратно. Сейчас выбора нет.

- Думаю, мы еще неплохо отделались, - сказал Папаша. Если бы Атла-Хай имел возможность лучше о нас позаботиться (в случае, если б они не были в осаде, я имею в виду), уверен, что они бы нас захватили. Я хочу сказать, захватили бы самолет, а нас вытащили наружу - большущим пинцетом, скорее всего. И несмотря на ваше лестное мнение о моем проповедническом даре (которого, кстати никто из верующих моей группы не разделяет, они говорят обо мне: "Этот заблудший старый атеист"), я не думаю, что кого-либо из нас ждал бы в Атла-Хае особо теплый прием.