До них снова донесся громкий треск: это Джимми взялся за двух других фотографов, которые ринулись в свалку, думая, что Люк там.

– Так что, подсобить, что ли?

– Да уж, нужно вмешаться, а то он еще убьет кого-нибудь, – сказал Люк.

– Кто, Тернер? Он просто хочет тебя отблагодарить за то, что ты прикрыл его женщину, – сказал Карл. – А теперь пойди позаботься о своей.

Бросив на него благодарный взгляд, Люк выскользнул из зала, где царил теперь невообразимый шум, и ступил в темноту.

Люк пошел пешком – он знал, что Анна наверняка сделала то же самое. Она ушла еще до того, как началась суматоха. Далеко ли она успела уйти? Как выяснилось, недалеко. Он нашел ее в городском парке.

Бурные события в пожарной части остались далеко позади, шум драки был поглощен бескрайним темным океаном, тихо плещущим у подножия утесов, тепло бального зала развеяла холодная декабрьская ночь. Здесь, в парке, мигали, качаясь на ветру, рождественские фонарики, развешенные между зелеными соснами. Вдали возвышался замок, окна башни светились на фоне ночного мрака. Анна прислонилась спиной к одному из могучих дубов, чьи предки в незапамятные времена безраздельно владели здешними краями. Ее запрокинутое лицо было обращено к беззвездному небу.

Когда Люк подошел к ней, она на него даже не взглянула. Он встал рядом, собираясь с мыслями, придумывая, с чего начать.

Когда она заговорила, было непонятно – обращается она к нему или к окружающей темноте.

– Как ты думаешь, может так быть, что хочешь чего-то слишком сильно? – тихо спросила она.

Ее вопрос попал прямо в точку. Да, подумал он. Тебя. Люк заключил ее в свои объятия.

– Любимая, нет ничего плохого в том, чтобы чего-то очень хотеть.

– Но не того, чего не может быть, – прошептала Анна так грустно, что это разрывало ему сердце.

– Ты поэтому делала вид, что не хочешь детей?

– Я думала, что уже не хочу… после… после развода. – Она начала дрожать.

Люк еще теснее прижал ее к себе.

– Я сначала решил, что это твой бывший муж не хотел детей. Но сегодня узнал, что дело не в этом.

– Нет, мы оба хотели. Мы сразу начали пытаться… Но прошло три года, а я не…

Неприкрытая боль в ее голосе ранила его до глубины души.

– Ах, любимая, – мягко сказал он.

– Я… не могла…

Ее срывающийся голос звучал виновато.

– Это не обязательно из-за тебя, – сказал он.

У Анны вырвался хриплый звук – наполовину смех, наполовину рыдание.

– Люк, как ты можешь так говорить? Ты видел его жену. Меньше чем за пять лет они родили уже двоих детей и третий на подходе. Уж во всяком случае, это было не из-за него.

– Может, и не из-за тебя! Может, вы просто не подходили друг другу. С ним у тебя была эта самая истинная любовь?

Она не ответила, и это уже являлось ответом.

– Значит, он просто был не твой мужчина, – твердо сказал Люк.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А вот что.

Он склонился над нею и поцеловал долгим, глубоким поцелуем. И сразу в нем вспыхнула страсть, и он почувствовал ее немедленный ответ. С усилием он заставил себя оторваться от ее губ.

– Вот что я говорю – дай мне два месяца, и я сделаю тебе ребенка.

– Люк! – Анна отшатнулась, глядя на него снизу вверх.

– Дай мне один месяц! Анна, я тебе клянусь.

Это дерзкое, чисто мужское обещание повисло между ними в воздухе.

Анна порывисто отвернулась. Сейчас он сделает ей предложение. Господи Боже! Ее принц предложит ей полцарства, и больше того – он предложит ей свою любовь, свою жизнь, свое будущее.

Свое будущее.

– Анна. – Он встал у нее за спиной, положил руки ей на плечи. – Все это должно наконец прийти к своему естественному завершению.

Да, должно. Но все завершится совсем не так, как он думает.

– Сначала ты должен узнать все. – Анна повернулась к нему, набрала побольше воздуха и заговорила: – После того, как я не смогла… Когда прошло три года, Джимми уговорил меня пойти к врачу. Это было ужасно. Я прошла все эти отвратительные анализы, и они ничего не показали. Ничего. Так что Джимми, естественно, хотел снова пробовать. Но я…

– Что, Анна? – тихо спросил Люк.

Она судорожно вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не могла, – просто сказала она. – Не могла я больше пробовать. Я просто не выдержала бы еще один месяц разочарований, страданий – не только моих, но и его. Когда мне говорили, что у меня все в порядке, становилось только хуже. Потому что я-то знала, что не в порядке. Знала, и все.

Она с трудом перевела дух.

– Джимми, конечно, ужасно расстроился. Мы мечтали, чтобы была нормальная семья, а я не хочу даже пробовать. Когда он понял, что я не передумаю, он ушел.

На это Люк проронил какое-то ругательное словцо – по крайней мере так можно было предположить, потому что слово было не английское.

– Нет, все к лучшему, – возразила Анна. – Я дала ему развод, и он смог найти свою настоящую любовь, и теперь у него семья, как он и хотел.

– Да, все к лучшему, – согласился Люк. – Потому что ты можешь сделать то же самое.

Анна покачала головой.

– Нет, – только и сказала она.

Нет, она больше не станет терпеть такие муки – пробовать, чтобы снова ничего не получилось. Нет, она не согласна еще раз потерять любовь мужчины из-за того, что не может родить ему детей. Нет, она не позволит ему так рисковать своим будущим.

– Ты меня не любишь? – спросил он резко, напряженно глядя на нее.

Не любит? Потому и отказывает, что любит!

– Не в этом дело.

– Тогда в чем?

– Просто не судьба.

Люк был в отчаянии.

– Пожалуйста, Анна, постарайся рассуждать логично, – сказал он с чувством. – Если врачи не нашли никаких причин…

– Пожалуйста, Люк, постарайся меня понять. Дело не в анализах и лабораторных данных. Я тебе говорю – я боюсь, что у меня просто не может быть детей.

– Как ты можешь это утверждать, пока мы…

– Люк, – сказала она как можно мягче. – Я не буду пробовать.

Люк умолк посреди своей пылкой тирады. Он, видимо, не знал, что сказать.

– Прости, – прошептала она. – Если бы я только могла… Но я не могу. Просто не могу, и все.

Невыносимо было смотреть, как он стоит перед ней, опустив голову. Анна дрогнула, но все же решимость не покинула ее.

– Наверное, тебе лучше будет уехать, – тихо сказала она.

– Да, – ответил он, помолчав. – Наверное, так будет лучше.

В ту же ночь Люк собрал вещи и уехал в замок, на самую оконечность мыса Андерс. А что ему оставалось делать? Он еще раньше договорился с Уитом, что будет жить там, а теперь, когда его инкогнито было раскрыто, уже ничто не мешало переехать.

Члены хоккейной команды разобрались с настырными фотографами, но Люк не хотел рисковать и на следующий день вызвал своего телохранителя. Уилфред и Элдридж вызвались помогать: они патрулировали дорогу к замку, так что никому из посторонних не удалось бы пробраться туда незамеченным. С других сторон замок был огражден отвесными скалами.

Люк часами расхаживал по каменным коридорам, один на один со своей сердечной болью. Жизнь изгнанника была пустой и холодной. И не потому, что ему не хватало уюта Анниного дома – а ему этого очень не хватало. И не потому, что ему хотелось снова участвовать в жизни города, сидеть по утрам в кафе, ходить в гастроном, играть в хоккей – а ему этого очень хотелось.

Главное – он тосковал по Анне, и эта ледяная тоска пронизывала его насквозь. Что бы он ни делал, он не мог избавиться от этого холода, от которого все чувства как будто заиндевели и мозг отказывался функционировать.

А с этим нужно было бороться. День Пожарного бала прошел, но Люк так и не обручился. Срок женитьбы подступил вплотную, и совет старейшин дышал ему в спину ежедневными телефонными звонками через океан. Время мчалось стрелой, а он все медлил, и в особо мрачные минуты у него мелькали мысли, что, вполне вероятно, он действительно потеряет корону, а вместе с ней и возможность служить своей горячо любимой родине.