— Странно, я даже ни разу не видела бабушку и дедушку. Неужели им никогда не хотелось встретиться с тобой и со мной? Прошло уже так много времени! Они должны были бы смягчиться, — заявила Викки, заочно осудив родственников за душевную черствость.

— Мама и папа всегда были упрямы и не умели признавать свои ошибки, — пояснила Джулия, как бы извиняясь за собственных родителей.

Их слабости и недостатки были ей прекрасно известны. К тому же в том, что случилось с ней, она одна была виновата.

Скрестив руки на груди, Викки испытующе смотрела на мать.

— А ты никогда не хотела съездить к ним?

— Нет! — отрезала Джулия без всяких раздумий. — Если они позовут меня, я откликнусь. Но сама ни за что не обращусь к ним первой.

— Что ж, это твое право. Хотя, знаешь, я не уверена, что ты поступаешь верно. Ведь это ты не была с ними честна и внутренне отдалилась, а они только ответили тем же. Скажи, а ты ни разу не пожалела, что ушла от Кроуфорда? С ним тебя ждала бы такая обеспеченная и беззаботная жизнь: Берт баловал бы тебя, как ребенка! Разве не к этому стремятся все женщины? — спросила Викки.

— А ты хотела бы, чтобы все делалось против твоей воли? Ты бы это стерпела?

— Нет, наверное, — покачала головой Викки. — Но зато я могла бы закончить самый престижный колледж, если бы носила фамилию Кроуфорд. И мне становится так горько при этой мысли, если бы ты только знала!

— Прости, моя девочка! — Джулия прикрыла на миг лицо руками, но тут же снова взглянула на дочь. — Тех денег, что я выручила за золотые безделушки Берта, хватило только на хорошую школу для тебя. На себя я тратила сущие крохи.

— Знаю, мама. И все равно мне обидно. Моя жизнь могла бы сложиться совершенно иначе. Как подумаю об этом, хочется скрежетать зубами от досады. Чем я хуже тех надушенных расфуфыренных дамочек, которые смотрят на меня, как на человека второго сорта, когда приходят в наш магазин? У меня тоже могли бы быть деньги на дорогие наряды и украшения. Я могла бы путешествовать, наслаждаться красотами самых экзотических мест. А вместо этого в моем кошельке зачастую позвякивает горстка мелких монет, на которые дальше лондонского пригорода не уедешь.

— Деньги не самое главное в жизни, — возразила Джулия. Она понимала, что дочь сейчас сбита с толку и ей нужно время, чтобы расставить все по местам. — Я избавила тебя от отца-деспота. Вряд ли ты сейчас способна оценить мой поступок правильно. Я и не жду этого. Но со временем ты непременно поймешь, что я выбрала верный путь в жизни.

— Надеюсь, так и будет, — с сомнением в голосе произнесла Викки и перевела взгляд с матери на злополучный конверт, с которого начался столь неожиданный разговор. Он по-прежнему лежал на столе, а его содержимое оставалось загадкой для Викки. — Но зачем мне прислали это письмо?

Джулия пожала плечами и предложила:

— Вскрой его. Мне тоже интересно знать, что пишут адвокаты Кроуфорда. Полагаю, что Берт каким-то образом узнал о твоем существовании и хочет познакомиться поближе со своей дочерью.

— Ты, правда, так думаешь? — усомнилась Викки. — У него, наверное, давным-давно другая семья, куча детей. Разве ему есть дело до тебя или до меня?

— Но ведь письмо лежит на столе. Что-то оно да значит, — резонно возразила Джулия.

Дочь подумала и решительно тряхнула головой.

— Уговорила. Вскрою и прочту, только как бы потом не пожалеть об этом.

— Побольше оптимизма, дорогая. Что отец теперь может тебе сделать? Ты давно выросла и все решаешь сама.

— А вдруг станет приманивать меня богатым наследством, словно ослика — сочной морковкой, и будет рассчитывать на то, что я стану его слушаться беспрекословно? — высказала свои опасения Викки, желая предусмотреть все возможные варианты развития событий.

— Ну, в таком случае он страшно разочаруется. Насколько мне известно, ты фыркнешь, хлопнешь дверью и уйдешь от него навсегда, — сказала мать и ободряюще погладила ее по руке. Затем встала и принесла конверт. — Открывай. Посмотрим, что тебе пишут «Паркер, Морган и Локк».

— Все-то ты про меня знаешь. Ну, давай посмотрим.

Надорвав конверт, Викки извлекла из него тонкий лист бумаги, сложенный вчетверо. Она развернула его и быстро прочла написанное. Выражение ее лица резко изменилось.

— Мама, они выражают соболезнования в связи с кончиной отца и приглашают меня на оглашение его завещания, — потрясенно произнесла Викки. — Мама, он умер! Умер, а я так и не успела познакомиться с ним. Даже не представляю, как он выглядел, была ли я на него похожа! Как все нескладно вышло. Ну почему я такая невезучая!

В голосе Викки явственно зазвучали слезы, что было совершенно ей не свойственно и насторожило Джулию.

— Тише, тише. — Она привлекла к себе вконец расстроенную дочь и погладила по волосам. — Что случилось, то случилось. Не в наших силах это исправить. Нужно принять волю Небес, а не спорить с ней.

— Все так, но я чувствую странную растерянность. Мне кажется, что у меня отняли что-то очень важное. Что мне делать, мама?

— Хорошенько все обдумать. Если решишь ехать на оглашение завещания, то так и поступай. Меня это не касается. Похороны, по всей видимости, уже состоялись. На них я бы появилась, чтобы в последний раз взглянуть на человека, которого наверняка обидела своим внезапным уходом. Но в адвокатскую контору с тобой не пойду. Не желаю видеть брата Альберта. Он был мне неприятен.

Судя по всему, чувства Джулии к этому человеку и сейчас остались прежними.

— Прошло столько лет, а он все так же тебе антипатичен! — удивилась Викки. — Он плохо к тебе относился, да, мама? Должно быть, жутко отвратительный был тип.

— Слишком скользкий и приторный, так и жди от него неприятностей, — подтвердила Джулия, поморщившись. — Я таких не люблю. Да никто и не приглашает меня в адвокатскую контору. Ты справишься, Викки? Может, тебе лучше вовсе туда не ходить?

— А вдруг отец оставил мне достаточно денег, чтобы оплатить учебу в колледже! Или еще того лучше, чтобы купить коттедж для тебя и квартиру в Лондоне для меня, — с загоревшимися от столь приятных перспектив глазами произнесла Викки. — Представляешь, ты смогла бы наконец выбрать себе жилье и обставить его по собственному вкусу. Тебе ведь всегда не хватало на это средств.

— О многом не мечтай. Я рассталась с Бертом не лучшим образом, — заметила мать. — То, что он не стал меня разыскивать, говорит о многом. Вряд ли Берт простил меня.

— Но, мама, он же тогда был уверен, что ничего для тебя не значит. Ему не было известно о моем существовании. А потом, откуда ты знаешь, что он не искал тебя? — возразила Викки, не желавшая расставаться с заманчивыми мечтами.

— С его возможностями он сумел бы при желании отыскать кого угодно, а не только робкую двадцатилетнюю девочку, фотографии которой у него имелись в огромном количестве.

— Наверное, ты права, — сдалась Викки и добавила после короткой паузы: — Знаешь, а я все-таки поеду на встречу с адвокатами.

— Хорошо, — не стала спорить с ней Джулия. — Что приготовить на обед? Или, может быть, сходим куда-нибудь, чтобы не возиться в кухне?

— Прекрасная идея. Я — за. А перед обедом немного погуляем и ты подробнее расскажешь о моем отце.

Джулия недовольно нахмурилась, но потом смирилась, поняв, что отвертеться не удастся. Викки была не менее настойчивой, чем ее отец. Иногда Джулия даже удивлялась, почему дочь не выглядит точной его копией. Внешне Альберт был весьма привлекателен. Но от него Викки достались лишь гордая посадка головы и прямой небольшой нос. Все остальное она унаследовала от симпатичной и хрупкой на вид матери.

Мать и дочь неторопливо прогулялись по улочкам и скверам тихого лондонского пригорода, в котором Джулия жила уже много лет.

Встречавшиеся им знакомые вежливо раскланивались и неизменно произносили несколько традиционных фраз о погоде. Словом, все было как обычно. Но только не для Викки. Непросто вдруг узнать, что ты совсем не та, кем до сих пор себя считала.