Следовательно, проявляя внешнюю лояльность к оккупационным властям, нужно продолжать добиваться их полного доверия. Правда, Павел Гаврилович в последнее время стал замечать на себе косые взгляды некоторых земляков и видел в их глазах немой укор. Это было тяжко, обидно и горько. Но что поделаешь, если задача поставлена и впереди длительная упорная борьба. Он знал, что нередко разговоры отдельных людей о его «пресмыкательстве» перед врагами получали резкую отповедь сограждан, которые знали о его честности и любви к Родине и не подвергали сомнению безукоризненную репутацию его семьи. Успокаивало и то, что многим больным и несчастным он повседневно оказывал помощь в своей больнице, старался, чем мог, облегчить им страдания, чувствовал их уважение и благодарность.
Чем больше Незымаев присматривался к повадкам врагов, тем сильнее хотелось найти друзей, сплотить их в борьбе с оккупантами. К этому времени в райцентр нелегально прибыл из Брянска и вышел на связь с Павлом коммунист Енюков. Именно от него-то и был принят долгожданный сигнал.
Александр Ильич Енюков был старше Павла года на три. По тем временам он считался коммунистом со стажем, прошедшим большую жизненную и партийную школу. Сын потомственного брянского рабочего-токаря, он с 15-летнего возраста начал трудиться, окончил ФЗУ и поступил электрослесарем на завод «Красный профинтерн», был стахановцем, активным комсомольцем, заведующим городским Домом пионеров. Молодежь любила его за доброту, искренность, инициативу. Получив финансовое образование, он возглавил Бежицкий горфинотдел.
До самых последних дней перед вражеским вторжением Енюков эвакуировал из города ценности. В Комаричах жили Меркуловы, родственники его жены Екатерины Федоровны. У них он и нашел убежище, Прежде чем с помощью Павла легализоваться и поступить завхозом в его больницу. Внешне неприметный, этот человек обладал огромной силой воли, незаурядным талантом организатора. Не зря подпольщики потом уважительно будут называть его «комиссар».
Подлинное имя этого человека, прибывшего нелегально в Комаричи, знали лишь самые доверенные лица: секретарь подпольного райкома Семен Дмитриевич Васильев, начальник Навлинского райотдела УНКВД Алексей Иванович Кугучев, находившийся на лесной партизанской базе, и Незымаев. Для всех остальных он был Ананьев, освобожденный от службы в Красной Армии по болезни, горожанин-мастеровой, бредущий по деревням в поисках случайного заработка или любой работы.
После нескольких встреч у главного врача и завхоза больницы уже сложилось твердое мнение о людях, которым можно довериться. Оба знали, что в Комаричи тайно прибыл из-под Курска раненный в ногу Иван Иванович Стефановский, уроженец Трубчевска. К началу войны ему было 37 лет. Когда-то он служил в уголовном розыске в Комаричах, Клетне, Смоленске, Унече и Бежице, имел репутацию честного, отважного и бескомпромиссного человека. За участие в борьбе с преступностью его наградили именным оружием и другими знаками отличия. Позже выдвинули на пост заведующего отделом райисполкома. В августе 1941 года мобилизовали в действующую армию. Сражался на Орловском направлении. Выходя из окружения, пробился к курским партизанам. Они-то и переправили Стефановского на связь к брянским партизанам в район Радогощенского леса, близ Комаричей. Там было решено поместить его в больницу Незымаева под видом местного налогового инспектора. Легализации Стефановского помогло то, что он был сыном трубчевского священника, отца Ивана. В Комаричах не знали, что он с открытым сердцем воспринял приход Советской власти, помогал в свое время красногвардейцам, был добрым, бескорыстным человеком, страстно влюбленным в родной край.
Постепенно к нелегальной работе привлекли соседа и доброго товарища Павла — Степана Трофимовича Арсенова, имевшего как служащий райздрава и санитарной инспекции доступ в самые отдаленные деревни для выявления инфекционных заболеваний и ликвидации очагов малярии. Доверия также заслуживал Михаил Гаврилович Суконцев, сын колхозника, кандидат в члены партии. Ранее он проходил срочную военную службу в городе Николаеве, учился в полковой школе, потом был студентом Елецкого педагогического института. В начале войны вернулся на родину, работал в районной газете. Исполнял также техническую работу в райкоме партии. Накануне оккупации в Комаричах побывал один из секретарей обкома партии И. А. Хрипунов. Он предложил Суконцеву сдать на хранение кандидатскую карточку и в случае захвата района врагом остаться в подполье. Арсенов и Суконцев знали друг друга с юношеских лет. Уроженец большого села Лобанова, где жили его родители, он не сомневался, что найдет там единомышленников. В родном селе Суконцев заранее оборудовал в овраге тайное убежище, где можно было хранить оружие и встречаться с нужными людьми. В Комаричах он появлялся время от времени для установления связи с Арсеновым и Незымаевым.
Важно было также иметь своих людей в другом большом селе — Бочарове, куда, по слухам, уже проникали через Бочаровскую рощу партизанские разведчики. Выбор пал на кузнеца Василия Карповича Савина. Беспартийный, пожилой человек, далекий, как им казалось, от политики, был вне подозрений. Он отлично ковал лошадей, правил уздечки, в общем — мастер на все руки. Колхозный ветеран растрогался, когда доктор Незымаев предложил устроить в его доме глубокий тайник под русской печью, который служил бы убежищем и явочной квартирой для партизанских связных и подпольщиков. Конспиративная квартира Савина в Бочарове спасла многих людей, переправляемых в лес, и не была раскрыта гестапо и абвером до полного изгнания оккупантов.
В пяти километрах от Комаричей находится деревня Пигарево, отделенная ручьем от села Бочарова. Там обосновался небольшой немецкий гарнизон. В Пигареве было много молодежи непризывного возраста, и фашисты решили вербовать ее для отправки на работу в Германию. Кого из местных жителей привлечь к разъяснению сельчанам, в чем состоит опасность фашистских посулов? Надо было всячески саботировать вербовку. Одним словом, проблем хватало. Их надо было решать быстро и в то же время остерегаясь провокации и провалов.
Вскоре после встречи Незымаева с Ананьевым (Енюковым) в больнице появился старый друг Павла Петр Васильевич Тикунов. Когда-то они учились в одной школе и вместе начинали работать на железной дороге. Павел, зная о профессии Тикунова, посоветовал ему устроиться слесарем в локомотивное депо станции Комаричи, где не хватало квалифицированных рабочих, присмотреться к мобилизованным на железную дорогу военнопленным, чтобы осторожно подбирать тех, кто может организовать саботаж и диверсии на транспорте. Тикунов сообщил, что поступить в депо можно. Но его беспокоят частые вызовы в комендатуру, где предлагают идти работать в полицию. «Это дело поправимо», — сказал Павел и тут же выдал Петру справку о непригодности к военной, в частности к строевой, службе из-за болезни желудка. Договорились о следующей встрече.
Часто уединяясь вечерами в подвальной кладовой, Незымаев и Енюков обсуждали планы создания организованного подполья. Сразу же встал вопрос: кто возглавит подполье? Павел считал, что во главе должен быть коммунист с большим жизненным опытом, прошедший школу в армии или на руководящей партийной и, советской работе, отважный по натуре и беспредельно преданный избранному пути, человек железной воли и горячего сердца. Таким он считал Александра Ильича Енюкова. Вожаками, по его мнению, могли стать и беспартийный Иван Стефановский, старше их по возрасту, в недавнем прошлом опытный оперативный сотрудник советской милиции, знающий агентурную работу и уже повоевавший в действующей армии, или коммунист Михаил Суконцев, который был известен в обкоме партии.
— Будем откровенны, Павел Гаврилович, — сказал Енюков. — Прибыв в Комаричи, я должен был по заданию партийных органов присмотреть, осесть, понять сердцем и партийным чутьем, кто с нами, кто против нас, а кто из-за кустов наблюдает: чья возьмет? Именно мне поручили создать сперва надежное ядро из верных людей, а потом с их помощью — разветвленную подпольную организацию. Я пришел к выводу, что руководителем подполья сподручно стать тебе, Павел Гаврилович. Ты — местный житель, хороший врач, зарекомендовавший себя среди населения с лучшей стороны. Тебя здесь знают и стар и млад. Репутация твоих родителей безукоризненна. Да и сама должность главного врача больницы способствует контактам не только с населением, но и с оккупационными властями, тем более, что их подкупает твое отличное знание немецкого языка. Впрочем, доверие к тебе представителей санитарной службы германского командования, симпатии отдельных офицеров вермахта, в том числе абвера и военной полиции, могут сыграть немалую роль в конспирации и помогут избежать провокаций.