– Откуда мне знать?

– Я подумала, что, может быть, она писала тебе об этом.

– Нет. Я бы сказал, что, судя по ее письму, ей нравится служить Вам и быть при дворе. В ее письмах только сплетни и политика. Иногда она обсуждала дела, но не было даже намека, что она желает вернуться домой.

– В таком случае будет лучше взять ее с собой.

– Взять с собой? – переспросил Саймон.

– Да, взять с собой или оставить здесь. Но что тебя гложет, Саймон? Прости, но ты, как дурак, все время повторяешь мои слова, а сам не ответил на мой вопрос: безопасно ли будет оставить Элинор в ее поместье?

Придя, наконец, в себя, Саймон был вынужден закусить губу, чтобы сдержать волнение, охватившее его. В жизни он не раз сталкивался с продажностью, жадностью, но никогда дьявол не был так близко. Сцена в залитом лунным светом саду, которую он не в состоянии был вырвать из сердца и из памяти, была дьявольским соблазном. И сейчас он тоже испытывал соблазн. Ему только стоит сказать, что Элинор будет в безопасности в Роузлинде, и она снова с ним – вместе смеяться и ездить верхом, вместе читать и беседовать. И это он получит, даже если она больше не любит его. А, судя по тому, что сказала королева о подавленном настроении Элинор, есть шанс, что она все-таки любит его. И тогда…

– Не то, чтобы я хотела оставить ее, – добавила королева Элинор, – я буду скучать без нее, она помогает мне. Ты знаешь, когда я заметила, как тяжело у нее на сердце, я посчитала, что она из тех людей, которые чахнут без своих родных мест, как пересаженный в чужую землю куст.

Саймон посмотрел на огонь, пылающий в камине, медленно потер руки.

– Я думаю, неразумно оставлять ее, не выдав замуж до Вашего отъезда.

– Для этого нет времени.

– Тогда она должна отправиться с Вами, даже если она зачахнет вдали от дома.– Саймон сам поразился, почему его голос не выдает, как он несчастен.– Теперь, когда обе Изабель замужем, Элинор – самая большая добыча для охотников за приданым. К тому же король уехал, а теперь и Вы собираетесь в путь. Верховные судьи, без сомнения, по-прежнему будут нападать друг на друга.– Боль на время приутихла, пока мысли его были заняты другими делами. Саймон поднял глаза.– Лонгкемпа слишком ненавидят, чтобы он вызывал уважение в роли канцлера. И кто тогда скажет «нет» желающим сорвать спелый сочный фрукт? Мадам, Элинор может стать тем маленьким зернышком, из которого вырастет горький плод гражданской войны.

– Ну, тогда…– начала королева, но Саймон покачал головой.

– Может быть, мне удастся спасти ее, если я подготовлю Роузлинд к осаде, но что, если те, кто напрасно будут осаждать замок, вскоре разбредутся и начнут совершать набеги на соседние земли? А потом…

– Саймон, Саймон, – рассмеялась королева, подымая руку, чтобы остановить его.– Не будь таким горячим! Я с удовольствием возьму Элинор с собой, как я и говорила. В любом случае, забота о ней не была бы твоей обязанностью. Ты понадобишься мне, поэтому тебе придется найти заместителя для шерифа в Сассексе.– Она снова рассмеялась.– Но, мне кажется, Элинор все уже организовала.

– Я? Я тоже поеду с Вами?

Выражение изумления на лице королевы сменилось другим, более холодным.

– Ты что, думаешь, я вызвала тебя сюда, чтобы получить ответы на те вопросы, которые я могла бы задать в письме? Для чего еще я могла вызвать тебя сюда, как не для того, чтобы назначить начальником моего эскорта, как это было в прежние времена. Или, может, ты стал таким надменным на своем новом высоком посту шерифа, что не снизойдешь до…

Она оборвала на полуслове свою обличительную речь: в ней не было никакой необходимости – Саймон не слышал ни слова из того, что она говорила. На лице его расплылось идиотское выражение блаженного восторга, и он смотрел в лицо своей собеседницы так, как будто увидел за ее спиной распахнутые врата рая. Чувство острой тревоги охватило королеву. Что, если Саймон тронулся умом? Она тут же отбросила эту мысль. Если это и так, его состояние никак не отразилось на исполнении им своих обязанностей. Человек не в своем уме не преуспел бы в Уэльском походе и не сумел бы безупречно управлять Сассекским графством.

Наконец, взгляд Саймона остановился на лице королевы.

– Простите меня, – тяжело произнес он.– Последние два месяца я чувствовал себя, как старый мерин, который уже не в состоянии делать полезную работу, но которого слишком любят, чтобы отправлять на живодерню. Элинор писала мне, как Вы помогли получить пост в Сассексе для меня, и я решил, что Вы, так сказать, отправили меня отдыхать на пастбище на старости лет…

Смех королевы, все еще красивый, несмотря на ее возраст, колокольчиком рассыпался по комнате.

– Ах, Саймон. Как я могу считать тебя немолодым? Для меня ты всегда мальчик.

Она немного успокоилась.

– Нет, ты не мальчик. И правда, Саймон, хочешь ли ты отправиться со мной?

– Хочу ли я? Да! – он вскочил.– Но, мадам, Вам следовало меня предупредить хоть чуть-чуть раньше. Я должен идти, с Вашего позволения, и постараться все хорошо подготовить – времени совсем мало.

Во второй половине дня Элинор сидела у камина, хотя больше уже не ждала Саймона. Отчаяние, которое она испытывала, совершенно не отражалось на ее хорошо вышколенном лице. Она уверенной рукой вкалывала иглу в шитье, но в голове билась только одна мысль: она должна покинуть двор как можно скорее.

Если бы она была вместе с Саймоном, так, как в Роузлинде, она сумела бы преодолеть пропасть, разделявшую их теперь…

Элинор подняла голову, услышав его шаги.

– Сэр Саймон, – высокомерно произнесла она.

Он замешкался, как будто хотел проигнорировать ее оклик, но, передумав, быстро подошел к ней. У Элинор перехватило дыхание. Что-то произошло. Глаза Саймона сверкали оживленным огнем. Однако Элинор не почувствовала облегчения. Точно так же Саймон выглядел, когда король приказал ему выступить с войной в Уэльс. Он смотрел на нее, но Элинор думала, что вряд ли он видит ее, пока он не улыбнулся. Слова, приготовленные ею заранее, выскочили у нее из головы.

– Что случилось? – чуть дыша, спросила она.

– У меня нет времени рассказывать тебе, – ответил он, его низкий голос звучал громче обычного, он почти смеялся, – и в любом случае я не знаю, имею ли я право говорить об этом. Я должен немедленно ехать в Сассекс, но я вернусь на следующей неделе.

Он заколебался, и свет в его глазах слегка померк, как будто гнев или сомнение промелькнули у него в мыслях.

– Мне нужно поговорить с тобой, но для этого мне понадобится много времени, иначе между нами снова возникнет какое-нибудь недоразумение.

Внезапно он сжал кулак и потряс им перед пораженной Элинор.

– Бога ради, Элинор, не вздумай рассердить королеву, иначе я изобью тебя до полусмерти.

С этими словами он исчез, оставив Элинор метаться между надеждой и гневом. Настроение не улучшилось, когда ее вызвала королева. Искренне беспокоясь, Элинор спросила королеву, чем она обидела ее. В ответ та изумленно посмотрела на нее:

– С чего ты взяла, что я обижена?

– Саймон…– Элинор запнулась, от растерянности у нее все плыло перед глазами, – он сказал… Он сказал, что я не должна сердить Вас.

– Мы говорили о тебе, моя дорогая, но только о том, стоит тебе ехать со мной в Нормандию и Аквитанию или лучше остаться здесь.

Элинор постаралась взять себя в руки. Ее не волновало, останется она или уедет, главное – где будет Саймон. Но как лучше задать вопрос, не привлекая внимания королевы? Она слышала, что королева говорит о поездке, о том, что Элинор будет ей полезна, но сама Элинор не осмеливалась ни радоваться, ни огорчаться. Ей, правда, удалось пролепетать слова благодарности королеве за внимательное и доброе отношение к ней, что заставило королеву более пристально взглянуть на Элинор. Определенно, Элинор что-то мучило, но, если верить словам Саймона – а у королевы не было причин сомневаться в его словах, тем более, что они совпадали с ее мнением, – эту девицу следовало отправить из страны побыстрее, пока она не стала яблоком раздора для охотников за приданым.