Ни разу не обернувшись на Мари, он продолжал болтать, пока не скрылся за дверью. Она некоторое время смотрела ему вслед. А потом, подавив всхлип, грозивший превратиться в рыдание, стукнула кулаками по рулю.

Она тоже не любила Алекса. И он тоже был для нее – «другое». Всего лишь важный аксессуар к тому, что окружающие считали нормальностью. Стабильные отношения. Постоянный партнер. Мужик, который живет в твоем доме. И никакой любви, которую однажды она отважилась искать в его объятиях. Любовь при таком раскладе не предусмотрена. Просто она задыхалась от одиночества. И ни дня не ощущала себя на своем месте. С Алексом было просто – слишком занятый собой, он почти никогда не обращал внимания на ее странности. А если и замечал, то списывал на «творческую натуру». Собственно, почти все и всегда списывали ее замкнутость и недружелюбие именно на это.

«Художники часто смотрят в себя, а не вокруг», - пожимал плечами отец, когда мать в очередной раз билась над тем, чтобы познакомить ее с кем-то, кто был бы рядом. Ее сверстницы давно бегали на свидания, тогда как Мари торчала в студии на втором этаже их дома. Да, пожалуй, мадам Легран спешила приспособить ее к жизни, будто боясь не успеть.

Мари все-таки всхлипнула. Но тут же вытерла ладонью в перчатке выступившие слезинки с обоих глаз и внимательно посмотрела на влажные пятна, оставшиеся на тонкой шерсти. Негромко вздохнула и, захватив с заднего сиденья сумку с лэптопом, покинула салон авто и прошла в ресторан.

Работа всегда спасала. Работа была лучше любовника.

В каком-то смысле с ней согласилась бы и Вивьен Лиз. Но не столько ввиду склада характера, сколько ввиду кипучей энергии, которую особи противоположного пола не могли выдерживать продолжительное время. Ну и ввиду того, что Алекс Романи достал и ее тоже.

На нее Мари наткнулась практически сразу.

- В доспехах швейцару неудобно будет, - затараторила Лиз с порога. – Ему, чтобы дверь открыть, придется громыхать грудой железа, местами плохо смазанной… И потом они тяжелые, я смотрела… Отметаем!

- В изначальном плане этого и не было. Вы сами настаивали, - рассмеялась Мари, переключившись.

- Но все равно же должно что-то быть!

- Я по-прежнему настаиваю, что чем проще, тем лучше.

- То есть просто горожанин.

- Лучше мальчишка при харчевне. За несколько денье открывает господам дверь. Питается похлебкой на кухне. Рассказывает какие-нибудь занятные истории.

- Алекс не согласится варить похлебку.

- Алекс не согласится, - хмыкнула Мари. – Это всего лишь легенда. У всего должна быть легенда.

- Излишне натуралистично.

- До натурализма, поверьте, здесь далеко. Зато такого больше нигде не будет! Последняя реплика подействовала. Лиз подзависла, соображая. Сообразила, впрочем, довольно быстро.

- Ладно. Я об этом подумаю. Можно поискать кого-нибудь… в театральной школе для начала… Если истории будет рассказывать, надо чтобы умел это делать, - Лиз ко всему подходила фундаментально.

- Можно все что угодно. Но у нас два дня, - отрезала Мари, впрочем, тут же примирительно добавив: - Доспехи возвращаем в студию?

- Нет! – вскрикнула мадемуазель де Савинье. – Мы их где-нибудь поставим! Чтобы просто стояли.

- С этим сложнее. Интерьер продуман до мелочей. Все готово.

- Мы подумаем еще.

- И как вашей головы хватает, чтобы столько думать? – снова засмеялась Мари.

Этот вопрос, в сущности, мучил и Лиз. И собственной голове она удивлялась тоже.

Потому просто пожала плечами и, предупредив дизайнера, что в случае необходимости стоит искать ее между кухней и кабинетом де Савинье, направилась для начала на кухню. К одиннадцати должна была приехать съемочная группа, готовившая рекламный ролик о «Шато дю трубадур» для ТВ. А до этого времени следовало проконтролировать ход подготовки блюд для съемки. Ей до всего было дело. И во все она совала нос, чем крайне раздражала даже собственного отца, что уж говорить о прочих?

Хотя был все же один человек, который скорее радовался ее присутствию и ее интересу.

Уверенный в собственной мужской неотразимости, любимец женщин и обладатель трех гребанных мишленовских звезд Алекс Романи.

- Фея явилась! – воскликнул он, едва Лиз оказалась на пороге его владений.

- Скорее злобный гном, - пробурчала себе под нос мадемуазель де Савинье, проигнорировав приветствие.

Алекс был любимцем ее отца. И Алекс был ее первой большой любовью. Правда, безответной, но это уже другая история, печальная. И самым печальным в ней было то, что лет десять назад, когда самой Лиз было еще только тринадцать, этот засранец, пользуясь абсолютным расположением к нему месье де Савинье, соблазнил сначала его секретаршу, потом его любовницу. А потом и его жену. Мать Лиз. Да и разве тут устоишь?

Впрочем, едва ли кто-то еще знал об этом. И Лиз бы не узнала, если бы не ее феноменальная способность оказываться в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте.

С тех пор прошло время, много времени. И роковой мужчина Алекс Романи вызывал в ней всего лишь досаду оттого, что вообще приходится иметь с ним дело. Но ничего не попишешь. Он по-прежнему ходил в любимцах Виктора Анри Пьера де Савинье. А еще он жил с ее дизайнером. Собственно, он Мари Легран к ним и привел. Хотя это не мешало ему ухлестывать за Лиз. Охренеть ситуация! И как предостеречь Мари, Лиз представляла себе смутно, упрямо отшивая Алекса.

- У нас все готово? – включив хозяйку ресторана, спросила она. – Полчаса!

- Я помню, - усмехнулся Алекс. – Попробуй соус!

- Мне плевать, какой у него вкус, - отшатнулась она от ложки, приставленной к ее рту. – Главное, достаточно ли он киногеничен. Его снимать будут, а не есть!

- Пробуй! – рявкнул шеф и снова приблизился к ней с кастрюлькой и ложкой, наполненной однородной зеленоватой массой. Лиз обреченно вздохнула, отняла ее у него и взяла губами соус. Задумалась на минуту и кивнула.

- Правда, это круче, чем секс? – поинтересовался Алекс.

- Да? Тогда половая жизнь у тебя так себе.

- С тобой она улучшится.

- Нет, спасибо, я не намерена рисковать, - хохотнула Лиз. – Что с мясом?

- Бедный поросенок полным ходом жарится на вертеле.

- Зато это эффектно будет смотреться в кадре.

- Ну никакой культуры питания!

- И тебе придется переодеться в котт.

- Да легко! А во что переоденешься ты?