Психологической компенсацией условий жизни в гетто с ее физическим и душевным нездоровьем служили ирония и самоирония. Не случайно в книгу «Мудрость Израиля», составленную Льюисом Брауном, наряду с отрывками из Священного Писания, Мишны и Гемары, вошло немало всевозможных анекдотов, которые давно стали характерной особенностью еврейского юмора. Объектами язвительных насмешек в этих анекдотах становились правители, порядки и обычаи различных «стран пребывания». В то же время житейские трудности евреев, их стремление добиться успеха, их нравы также становились предметом иронизирования.

Очевидно, что ни постоянная напряженность в отношениях между евреями и народами, на землях которых они жили, ни внутренний гнет общины, ни физическое и психическое нездоровье многих обитателей гетто не сломили еврейство. Многочисленные изгнания из различных королевств Западной Европы не остановили торговой деятельности, которой было занято большинство евреев этого региона. Более того, уход с исторической сцены ряда торговых народов, таких как финикийцы, древние греки, ослабление активности в Европе купцов ряда других стран Востока превратило евреев в наиболее многочисленный и хорошо организованный отряд международной торговли в этом регионе. Превращение же Европы в самый быстро развивающийся в экономическом отношении регион мира лишь способствовал укреплению мировых позиций еврейских торговцев и финансистов.

В то же время еврейские торговцы унаследовали профессиональные приемы коммерции, основанные на многовековом опыте купцов Востока с их умением подобрать товар, отвечавший потребностям людей, привлечь внимание к этому товару и убедить потенциального покупателя в выгодности предлагаемой сделки. Местные же европейские торговцы, исторически позже вступившие на стезю коммерции, явно уступали им в этом сравнительно новом для них деле.

Будучи неплохим знатоком хозяйственной истории человечества (о чем, в частности, свидетельствует замечательная экспозиция в его личном музее в Дирборне), Генри Форд красочно описал методы торговли европейских купцов, которые были еще сильно отягощены патриархально-общинными традициями: «В Старой Англии среди сословия купцов господствовало много почтенных обычаев. Так купец, пользующийся уважением, никогда не должен был начинать дело по собственному почину, а лишь тогда, когда ему оно было предложено. Точно так же украшения витрин свечами или красками, равно как и выставка товаров, рассчитанная на приманку публики, считались позорным и нечистым приемом, имеющим целью отбить клиентов у соседей. Наконец, считалось совершенно неприличным и противным купеческим обычаям торговать более, чем одним товаром. Если, например, кто-нибудь торговал чаем, то казалось, он мог бы продавать и чайные ложки? Однако, если бы кто-либо сделал такого рода объявление, то он рисковал бы погубить свое дело – до того такой прием казался общественному мнению чудовищным. Приличие требовало, чтобы купец делал вид, что он неохотно расстается со своим товаром».

«Можно себе представить, что произошло, когда в эту чащу спокойных обычаев ворвался еврейский торговец. Он просто разбил их вдребезги… Еврея неудержимо влекло продавать. Если он не мог продать покупателю определенный предмет, то под рукой у него был другой, который он и предлагал. Еврейские лавки сделались базарами, предшественниками современных универсальных магазинов, и старый английский обычай – каждая лавка только для определенного рода товаров – был уничтожен. Еврей гонялся за делом, преследовал его, выговаривал его себе. Он первым ввел «быстроту оборота при малой прибыли», он же ввел продажу в рассрочку. Единственное, чего он не выносил, были покой и постоянство: все мысли его направлены к тому, чтобы все вокруг него находилось в движении. Он был отцом рекламы в те времена, когда даже простое объявление о том, какой товар имеется в лавке, наводило публику на мысль, что собственник переживает денежные затруднения, и что ему грозит банкротство, почему он и прибег к последнему отчаянному средству, к которому ни один уважающий себя купец прибегнуть не решится… В те времена обычай имел силу Богом установленного этического закона: поэтому еврей, благодаря своему поведению, казался великим грешником. Кто мог нарушить эти почтенные купеческие обычаи, тот не остановится ни перед чем».

Форд утверждал, что «возвышению евреев в финансовом господстве способствовало… главным образом, их особое дарование: ловкость в изобретении все новых и новых деловых методов. До появления евреев на мировой сцене оборот протекал в самых простых формах… Многие необходимые приемы в области кредита и вексельного права были изобретены еврейскими купцами… Изобретением фондовой биржи мир равным образом обязан еврейскому финансовому капиталу». И хотя Генри Форд вслед за Вальтер Скоттом не точен, сообщая, будто еврейские купцы придумали векселя, возможно, что это древнее китайское изобретение в сфере финансовых сделок было введено в Европе евреями. Форд даже утверждал: «Где бы они (евреи) не появлялись, туда как будто переносился за ними и узловой пункт делового оборота». На самом деле еврейские коммерсанты просто умели быстро разгадать, где существуют наилучшие возможности для их деловой активности.

Пережив в гетто изгнания и погромы, евреи Европы не только выжили, но и добились того, что некоторые из них заняли значительное место среди торговой и финансовой буржуазии европейских стран. Свидетельством растущего влияния еврейского торгово-финансового капитала стала деятельность южногерманского купеческого и банкирского дома Фуггеров, распространившего свое влияние на Тироль, Венгрию и Испанию, основателя колониальных банков Голландии Пинтоса, банкира Людовика XIV Самуила Бернара, фактического владельца герцогства Вюртемберг Зюсса и многих других. Характеризуя жизнь евреев, державших в своих руках значительную часть мировой торговли, Л. Фейхтвангер писал: «В городах, на побережье Средиземного моря и Атлантического океана, жили евреи вольно и богато. Они сосредоточили в своих руках обмен товарами между Востоком и Западом. Они наладили торговлю с Южной и Центральной Америкой. Открыли путь в Бразилию. Положили начало сахарной промышленности в Западном полушарии. Заложили основу для развития Нью-Йорка».

Буржуазные революции в странах Западной Европы и Северной Америки открыли новые перспективы для развития капиталистических отношений, а стало быть, и для успешной деятельности еврейской торговой и финансовой буржуазии. Многие ведущие финансовые воротилы мира были евреями, а их роль в решении главнейших политических вопросов неуклонно возрастала. Некоторые лица еврейской национальности вошли в правительства ведущих стран Европы (И.А. Кремье стал министром юстиции в правительстве Франции после революции 1848 года, а Б. Дизраэли, или лорд Биконсфильд, был министром финансов и премьер-министром Великобритании). Отмечая влияние еврейских финансистов на политическую жизнь Западной Европы, анонимный автор в статье «Евреи» в «Большой Советской Энциклопедии» 1932 года писал: «Для оценки их роли… характерно, что при установлении контрибуции с побежденной Франции германские интересы защищал еврейский банкир Блейхредер, а французские защищал французский – Ротшильд».

Как и в античные времена, значительная часть общественного мнения Западной Европы с беспокойством реагировала на усиление позиций крупных еврейских финансистов. В начале 40-х гг. XIX века французский публицист Туссенель написал книгу «Евреи – короли нашего времени». В течение XIX века известные классики западноевропейской литературы в своих произведениях создавали портреты этих «королей», галерея которых была открыта еще шекспировским Шейлоком.

В этой галерее был и образ ростовщика Гобсека, который принимал в виде закладов «все, начиная от корзинки с рыбой, преподнесенной каким-нибудь бедняком, и кончая пачками свечей – подарком людей скуповатых, брал столовое серебро от богатых людей и золотые табакерки от спекулянтов… Все доставляли ему на дом, но ничего оттуда не выносили». В отличие от Гобсека Нусинген мог позволить себе выпустить из рук даже золото, но «лишь потому, что он в это время загребал бриллианты». В образе Нусингена, который появлялся свыше чем в двадцати произведениях Бальзака, великий писатель изобразил банкира Ротшильда. Позже Ги де Мопассан создает образ финансиста Вальтера, организатора международных афер. Аморализм и преступность этих некоронованных властителей мира подчеркивались образами «королей» преступного мира _ вроде зловещего Феджина, воспитателя школы юных воришек, запечатленного Чарлзом Диккенсом в «Оливере Твисте».