Многочисленные и обширные свидетельства присутствия гоминидов, имевших навыки изготовления орудий, в тре­тичном периоде были забыты. И стройность здания современ­ной палеоантропологии была сохранена. Если хотя бы одно-единственное свидетельство существования производи­телей орудий было принято, то свелись бы на нет все предпри­нимавшиеся в этом веке усилия по кропотливой разработке теории эволюции человека.

В 1870 году Анатоль Ружу (Anatole Roujou) сообщил, что геолог Шарль Тарди (Charles Tardy) в Орильяке (Aurillac), что на юге Франции, извлек каменный нож (рис. 4.8) с поверхности конгломерата периода позднего мио­цена. Ружу использовал слово arrache, означающее, что кре­мень нужно было извлекать с определенными усилиями. Габ­риэль де Мортийе считал, что кремневое орудие Тарди закрепилось на поверхности позднемиоценового конгломера­та только недавно, и поэтому отнес его возраст к периоду плейстоцена.

Рис. 4.8. Первое каменное орудие, найденное в Орильяке (Франция).

Французский геолог Ж. Б. Рам (J. В. Rames) сначала сом­невался, что найденный Тарди предмет был сделан челове­ком. Но в 1877 году он сам стал автором ряда открытий камен­ных инструментов в том же районе, а именно в Пюи Курни (Puy Courny), поблизости от Орильяка. Эти орудия были обнаружены в отложениях между слоями вулканичес­ких пород, залегавших в горизонте позднего миоцена (возраст 7 – 9 миллионов лет).

В 1894 году С. Лэйнг по­дробно описал признаки вмешательства человека, кото­рые Рам наблюдал на кремнях: «Образцы предста­вляют собой несколько хорошо известных палеолитичес­ких типов, таких, как каменные долото, скребки, стрелообразные инструменты и кремневые пластины, немногим более грубые и меньшего раз­мера, чем обнаруживаемые в более поздних периодах. Все бы­ли найдены в трех различных местах, но в одних и тех же сло­ях гравия. Они соответствуют всем требованиям, предъявляемым к орудиям четвертичного периода, таким, как утолщения и раковистые изломы, а также несут на себе следы осмысленной обработки в определенном направлении». С. Лэйнг утверждает, что французский антрополог Арман де Кятрефаж отмечал небольшие параллельные отслоения на рабочих поверхностях многих образцов, что говорит об их изнашивании. На других частях поверхности образцов такие следы не наблюдались. Каменные орудия из Пюи Курни были признаны подлинными на состоявшемся в Гренобле (Фран­ция) научном конгрессе.

Лэйнг подчеркивал: «Залежи гравия, в которых они бы­ли обнаружены, содержат пять разновидностей кремневых орудий. И из всех одна, наиболее удобная для использования, ассоциируется с человеком. Как говорит Арман де Кятрефаж, только разумное существо было способно отбирать камни, на­иболее подходящие для использования в качестве инструментов и оружия. И водные потоки или иные природные явления здесь ни при чем».

Макс Ферворн (Мах Verworn) из Геттингенского университета (Германия) с самого начала скептически относился к сообщениям о находках каменных инструментов эпохи пли­оцена и более ранних периодов. Но в 1905 году он сам отпра­вился в Орильяк, чтобы провести самостоятельные исследо­вания найденных там кремневых орудий.

Ферворн находился в Орильяке в течение пяти дней, за­нимаясь раскопками в Пюи де Будье (Puy de Boudieu), непо­далеку от Пюи Курни. Описывая результаты первого дня, он отмечал: «Мне повезло натолкнуться на место, где я обнару­жил множество кремневых предметов, неоспоримая инстру­ментальная природа которых меня сразу ошеломила. Я не мог ожидать ничего подобного. Очень медленно я привыкал к мыс­ли, что вот сейчас в моих руках находится орудие, которое держали руки людей, живших в третичном периоде. Я искал новые и новые возражения и объяснения тому, что я видел. Я попытался усомниться в геологическом возрасте стоянки, по­том – являются ли эти кремни действительно инструмента­ми. И только после того как все возражения, которые я мог придумать, были исчерпаны, с большой неохотой я вынужден был признать, что мои доводы “против” никак не могут опро­вергнуть данные факты».

Острые пластинчатые предметы из кремня, по всей вероятности бывшие орудиями, встречались небольшими груп­пами среди камней, на которых виднелись следы передвиже­ния в глубине почвы. Это означало, что кремневые предметы не передвигались с момента попадания на то место, где их на­шли. Следовательно, имеющиеся на них изменения были сде­ланы скорее человеком, чем природой. То, что остро заточен­ные орудия располагались группами, предполагает, что на этом месте в те древние времена была мастерская.

Затем Ферворн подробно остановился на способах распознавания обработки кремня, проведенной человеком. Он разделил свидетельства такой работы на три группы:

1) следы первичного откалывания кремневой пластины от «материн­ского» блока;

2) следы непосредственно на кремне от вторич­ной обработки с целью придания кремневой пластине инструментальных характеристик;

3) признаки износа рабочей по­верхности орудия.

Учтя все различные показатели по изготовлению орудия и его использованию, Ферворн счел, что каждый в отдель­ности они не могут служить убедительными доказательства­ми. «Только после проведения критического анализа сочетания всех этих характеристик можно будет делать ка­кие-то определенные выводы», – заявил ученый.

Та же методология предлагается Л. У. Паттерсоном, сов­ременным экспертом по каменным орудиям. Но этот ученый придает большее, чем Ферворн, значение утолщениям, обра­зовавшимся от ударов в процессе расщепления породы, и рас­положенным в одном направлении, по краям кремня, отщеп­лениям. По его мнению, это особенно убедительно, когда на одном месте найдено много образцов. Исследования Паттерсона показали, что естественные силы почти никогда не вызыва­ют такого массового результата.

Для иллюстрации своего метода Ферворн привел следу­ющий пример: «Положим, что в межледниковом каменном го­ризонте я нахожу кремень с явным утолщением от удара, но без каких-либо других признаков преднамеренной обработки. В этом случае я буду сомневаться, действительно ли данная находка является орудием, сделанным человеком. Но давайте предположим, что мне встречается кремень, который, с одной стороны, имеет все необходимые признаки отщепления (уда­ра), а с другой, имеет одну, две, три, четыре и более щербин от ударов в одном и том же направлении. Более того, давайте сделаем допущение, что один край изделия демонстрирует многочисленные параллельные и небольшие щербины от уда­ров. Все щербины идут в одном и том же направлении и все без исключения, расположены на одной и той же стороне края об­разца. Давайте также представим, что другие края острые и не имеют каких-либо следов передвижения в геологических слоях. В этом случае я смогу с уверенностью заявить: да, это орудие, сделанное человеком».

После проведения ряда раскопок в районе Орильяка Ферворн приступил к анализу найденных им многочисленных образцов. При этом он строго придерживался вышеописанной научной методологии. Ученый пришел к следующим выводам: «Некоторые скребки несут на себе только следы износа на ра­бочей поверхности, тогда как другие концы изделия довольно остры и таких следов не имеют. На рабочей поверхности дру­гих образцов наблюдается ряд намеренно сделанных щербин, идущих в одном и том же направлении. Эти отщепления опре­деленно представляют собой обычные признаки ударной об­работки. И даже сегодня края заточки на верхней части неко­торых инструментов очень остры. Целью такой обработки краев, вне всяких сомнений, являлось снятие с камня верхне­го слоя или же придание ему окончательной формы. На мно­гих образцах ясно видны места, за которые орудия держали. Там острые углы и щербины сглажены, по всей видимости чтобы избежать травмы».