— Как же при всех анализах и УЗИ не заметили третьего ребенка? — поинтересовался Гален.

Доктор Хейлис, высокий, с коротко стриженными светлыми волосами мужчина, улыбнулся нам своей лучшей профессиональной улыбкой. Ему, должно быть, около шестидесяти, но выглядел он лет на десять моложе, привлекательное лицо с квадратным подбородком и ясные серые глаза за очками в серебряной оправе.

— У меня нет оправданий, разве что два крупных младенца в маленьком пространстве скрыли за собой третьего. Такое случается только тогда, когда у вас больше двух малышей.

— Так вот почему несколько недель назад было слышно эхо в сердцебиении? — спросила я, поерзав в своем кресле в тщетной попытке устроиться поудобнее. Если бы спина не так ныла, или упало давление, мне стало бы лучше.

— По всей видимости, так, — сказал он.

— Значит все эти анализы, через которые прошла Мерри с малышами, были только из-за того, что вы не заметили третьего ребенка? — спросил Гален.

— Мы думали, у близнецов проблемы с сердцем, возможно, нас привело к такому выводу сердцебиение третьего ребенка.

— Как же вы могли промахнуться? — спросила я, наконец. За эти месяцы я научилась доверять доктору Хейлис, но теперь сомневалась в нем. А может, все дело в боли? Я закрыла глаза на мгновение, ощущая, как кто-то словно распиливает пополам мою спину и пытается разделить ее на части.

— С вами все в порядке, принцесса? — спросила доктор Ли, единственная женщина в команде.

Я кивнула.

— Спина болит из-за всей этой тяжести. Я устала быть беременной.

— Это нормально, — ответила она, улыбнувшись. Несмотря на квадратную форму лица, оно все равно было миловидным. Хейлис излучал уверенность, а Ли — спокойствие, как око бури. Этим она мне и нравилась, возможно, все ее пациенты это чувствовали.

— Многоплодные роды — всегда то еще испытание для организма, а для кого-то столь миниатюрной, как вы, принцесса Мередит, они могут быть еще более непростыми. Мы постараемся облегчить вам участь, насколько это возможно.

— Может, доктор Келли просто расскажет нам, зачем он здесь? — я слегка повысила голос, словно сдерживала крик, хотя, может, так оно и было. Мне было так больно, и я так устала от всего этого. Один из малышей пошевелился, поворачиваясь во сне или, может быть, играя, я не знаю, но все равно было странно ощущать, как внутри меня что-то двигается. Не плохо, просто… странно.

Доктор Келли не смог сосредоточиться, потому что был заворожен тем, как в глазах Мистраля будто клубились тучи от легкого ветра, словно радужки его глаз были крошечными телевизорами, вечно транслирующими прогноз погоды.

— Если Мистраль наденет очки, доктору Келли это поможет сконцентрироваться на работе? — поинтересовался Гален.

Доктор Келли вздрогнул и залепетал:

— Мне так жаль, я смотрел, я… Я просто… Приношу свои глубочайшие извинения.

Дойл произнес всего одно слово своим глубоким, низким голосом:

— Мистраль.

Мистраль выудил дорогие солнцезащитные очки из кармана и надел их. Они были серебряные: металлическая оправа с зеркальными линзами, отражающими все, как зеркало, и выглядели невероятно сексуально на нем, но что сейчас было более важно, они спрятали его сбивающие с толку глаза.

— Так лучше? — спросил Мистраль.

— Приношу свои извинения, принц… лорд… герцог Мистраль, я просто… Я новичок в команде и…

Мистраль поразил меня тем, что он, оказывается, герцог. Нам пришлось перевести свои титулы для людей, но американцев, которые никогда не использовали титулы в обращении, это вводило в ступор.

— Все в порядке, Келли, — сказал доктор Хейлис. — Всем нам потребовалось несколько встреч, чтобы привыкнуть к их… внешнему облику.

— Не хочу показаться грубым, но зачем нужен еще один доктор? — поинтересовался Дойл.

Доктор Хейлис сложил неподвижно руки на столе, что было частью его «я здесь, чтобы успокоить вас, и все будет хорошо» образа. Обычно это означает, что что-то случилось, хотя, может, я ошибаюсь. До сих пор беременность протекала на удивление без проблем для двойни, мы несколько раз приезжали в клинику на приём, тогда Хейлис обнадеживал нас, что все не так уж страшно. Некоторые возможные проблемы, о которых он хотел нас предупредить, разрешились сами собой, благодаря сочетанию современной медицины и удачи, а может, благодаря тому, что я происхожу от пяти различных божеств плодородия. Это означало, что я была в состоянии выносить близнецов с гораздо меньшими трудностями, чем большинство женщин, а еще в этом же, вероятно, заключалась причина, по которой мы сейчас смотрели уже на тройняшек. Немного больше плодородия получилось, чем я бы хотела.

— Когда я сообщил остальным членам нашей команды, что принцесса Мередит ожидает тройню, они все согласились, что доктор Келли был бы хорошим дополнением к нашей базе знаний.

— Почему? — спросил Шолто, который так редко высказывался на этих встречах.

Они все повернулись и посмотрели на него, а затем разом отвернулись, за исключением Хейлиса, которому удавалось, не дрогнув, выдерживать пристальный взгляд любого, отчасти поэтому он и был главным.

— Король Шолто.

Шолто кивнул, признавая свой титул и давая знак Хейлису продолжать, что тот и сделал:

— Для начала, я знаю, что вы все надеялись на естественные роды, и мы были готовы попробовать с близнецами, но тройня подразумевает кесарево сечение.

Я должно быть выглядела расстроенной, потому что Хейлис посмотрел на меня, сказав:

— Мне жаль, я знаю, как сильно вы хотели избежать хирургического вмешательства, но с тройней мы просто не можем рисковать, принцесса. Я сожалею.

— Я так и поняла, когда мы увидели третьего ребенка, — ответила я и наклонилась вперед в своем кресле, пытаясь найти более удобное положение, но это было невозможно. Дойл сжал мою ладонь одной рукой, другой при этом потёр спину. Холод повторил его действия, и они вдвоем массировали мне спину, как если бы это были руки одного и того же человека. Они были лучшими друзьями и напарниками на протяжении столетий, и, похоже, чувствовали друг друга, не глядя. Благодаря этому они массировали мне спину, не соприкасаясь руками, а когда врачи снимут мораторий на секс, они снова смогут доказать, что являются зеркальным отражением друг друга и в постели. Последним ударом для нас было «никакого секса» правило, которое вступило в силу несколько месяцев назад.

Я крепче сжала их руки, это помогло отвлечься от того, насколько неудобно мне было. Я не знала точно, почему мысль о кесареве так сильно беспокоила меня, но это было так.

— Вы же понимаете, что дело может осложниться, если дети всей толпой ринутся в родовой канал, — уточнил Хейлис.

Я кивнула.

— Мы просто хотим уберечь Мерри и детей, — сказал Холод.

Доктор улыбнулся ему. Хейлису нравилось смотреть в глаза Холода и Галена, наверное, потому что их глаза были наиболее похожи на обычные человеческие: серые и зеленые.

— Конечно, мы все этого хотим.

Хейлис выдал ободряющую улыбку, которую вероятно часами практиковал перед зеркалом, потому что она удалась. От нее его глаза наполнились теплотой и будто начали источать спокойствие.

— Но мой вопрос так и остался без ответа, — сказал Дойл. — Зачем здесь доктор Келли?

— У него самый большой опыт «отсроченных родов» при многоплодной беременности.

— Что такое «отсроченные роды»? — спросила я.

— С помощью кесарева сечения мы можем извлечь первых двух малышей, а третьего, который поменьше, оставить в матке еще на пару недель. Это не обязательно, но часто малый размер означает, что некоторые системы могут быть недостаточно развиты, и это даст больше времени ребенку, чтобы вырасти в идеальной самодостаточной среде утробы.

Какое-то время я просто смотрела на него, моргая.

— Хотите сказать, что тройняшки могут появиться на свет с разницей в несколько недель?

Он кивнул, все еще улыбаясь.

— А если мы не сможем отсрочить рождение третьего ребенка, что тогда?

— Тогда мы разберемся с любыми проблемами, которые могут возникнуть.

— То есть с малышами может быть что-то не так, особенно с самым маленьким из… тройняшек?

— Нам не нравится выражение «что-то не так», принцесса, вы же знаете.

Я заплакала. Не знаю почему, но мысль о том, что двоих малышей извлекут, а третьего оставят внутри созревать дальше, была какой-то неправильной и… Я хотела, чтобы все кончилось, хотела, чтобы наши дети были в порядке, чтобы они не оставались больше во мне. Я устала быть беременной. Я не вижу своих ног. Не могу зашнуровать ботинки. Не помещаюсь за рулем автомобиля, чтобы самостоятельно поехать куда-нибудь. Я чувствовала себя беспомощной и раздутой, как маленький выброшенный на берег кит, мне просто хотелось с этим покончить. Все было в порядке, но врачи продолжали предупреждать нас о каждом чудовищном варианте развития событий, так что моя жизнь превратилась в список кошмаров, которым не суждено сбыться. Я уже подумывала, что с меня хватит хороших врачей и высоких технологий, потому что проводили один анализ за другим, несмотря на то, что все они в итоге сообщали нам, что все в порядке. А может, они чего-то не заметили, и все на самом деле далеко не в порядке. Как мне доверять им, когда они не заметили третьего ребенка? Доверие к врачам, строившееся месяцами, было разрушено. У меня была тройня. Детская была готова, но в ней стояло только две кроватки, каждой вещи было по две. Мы не готовы к тройне. Я не готова. Я тихо рыдала в плечо Дойла, и пока все суетились вокруг, пытаясь успокоить сумасшедшую беременную женщину, у меня отошли воды.