— Блядь, ну что так медленно?

— Потерпи. Не хочу причинить тебе боль. Дай мне сделать как надо.

— Да не будет мне больно. Ну давай уже, блядь, — извиваясь, задыхается Айзек, и я сам желаю прекратить исследовать его пальцами, вместо этого погрузившись внутрь своей длиной.

Продолжая работать рукой туда-сюда, я хватаю смазку и лью ее прямо на кожу между ягодицами, пока она не начинает капать на простыни. Когда смазки становится достаточно, я добавляю второй палец и погружаю полностью оба, стимулируя простату мужчины. До меня доносится искаженный стон Айзека вместе со случайными ругательствами.

— Ах-мать твою-да-именно-так!

Повторяя движение, я разрабатываю мышцы ануса и слегка раздвигаю свои пальцы, чтобы моему члену было легче войти. Члену, который, похоже, вот-вот лопнет.

Когда Айзек снова начинает подо мной извиваться, я вынимаю пальцы, заработав тем самым очередной стон парня. Вытерев излишки смазки с рук о простыни, быстро срываю обертку и надеваю презерватив.

Затем своими ногами охватываю раздвинутые бедра Айзека, одной рукой удерживая его за плечо, пока другой, до боли медленно, располагаю свою эрекцию у его входа.

— Ну же, трахни меня, детка. Мне это нужно, — подбадривает мужчина, толкая свою задницу назад, пока кольцо мышц не поглощает начало моей длины.

Удерживая обеими руками бедра Айзека, на которых из-за моей хватки определенно останутся синяки, я торможу движения парня и медленно, ужасно медленно, вхожу в его тело.

Он невероятно тесный и горячий. Мне требуется вся сила воли, чтобы не трахнуть Айзека быстро и жестко, потому что его тело лишает меня последнего контроля. Дюйм за дюймом я толкаюсь глубже, пока полностью не погружаюсь в Айзека Фокса. Когда мои яички упираются в его гладкую кожу, мужчина издает чувственный стон, а его внутренние мышцы напрягаются еще сильнее. Не отстраняясь, я прижимаюсь к Айзеку и обвожу рукой талию, прикасаясь к его длине.

— Флинн... Я хочу... Ты должен… — бессвязно произносит Айзек. Но я точно знаю, чего он хочет, потому что хочу того же. Мужчина умоляет, чтобы я двигался.

Наклоняюсь над его спиной, пока полностью не накрываю ее: одной рукой держусь за кровать, а другой сжимаю его член, словно тиски, и когда отодвигаю бедра, чтобы медленно выскользнуть из тесного входа, то скольжу губами в изгиб шеи Айзека, переходящий в плечо.

Когда внутри мужчины остается лишь начало моей длины, я наклоняю бедра и толкаюсь вперед, одновременно открывая рот и впиваясь зубами в его кожу.

— Дааааа, — стонет Айзек, когда я повторяю движение и толкаюсь сильнее, от чего он сходит с ума.

— Теперь. Ты. Мой, — с каждым толчком произношу я отдельные слова. — Ты оставил на мне след, и я тоже решил от тебя не отставать.

Совершаю еще три толчка со словами: «Не забывай об этом», прежде чем Айзек со стоном содрогается в оргазме, а его семя окрашивает простыни и проливается на мою руку в тот же самый момент, как мой собственный экстаз проходит сквозь меня, заставая врасплох и выбивая воздух из легких. Руки Айзека дрожат, интенсивность оргазма лишает его силы, пока отголоски удовлетворения отдаются по всему его телу. Я в изнеможении падаю на мужчину. Мой вес вдавливает его тело глубоко в матрас, вероятно, ограничивая доступ воздуха в легкие, но Айзек не жалуется, поэтому я не двигаюсь.

Я лежу, находясь глубоко внутри другого парня, моя грудь прижата к его спине, а остатки его освобождения стекают по моим пальцам. И могу сказать наверняка: я никогда ещё не чувствовал себя настолько умиротворенным.

Зачем я вообще боролся с этими чувствами?

Почему решил, что смогу победить власть Айзека над собой?

Он завладел мной.

Глава 21

Айзек

— Не могу дышать, — неохотно выдавливаю я.

Всем своим весом Флинн прижимает меня к матрасу кровати. Он растянулся на мне после того, как отымел и рухнул сверху.

Если бы я мог набрать побольше воздуха в легкие, то позволил бы Флинну остаться в том же положении, потому что мне нравится ощущать его вес. Это так естественно.

— Просто представь, что ты под водой. Дай мне еще пять минут, — бурчит он мне в ухо, даже не пытаясь слезть с меня.

Я использую остатки воздуха в легких, чтобы издать смешок, прежде чем поджать бедра в бесполезной попытке сбросить с себя мужчину.

Мы оба стонем, когда его член выскальзывает наружу.

— Ну зачем ты это сделал? Мне было так удобно, — по-детски ворчит Флинн, прежде чем скатиться с меня на спину и впустить благословенный воздух в мои легкие.

Я перекатываюсь на бок, лицом к мужчине, и закидываю на него свою ногу, притягивая рукой безвольное тело, пока Флинн не оказывается рядом.

— Ну, а мне нет. Уверен, ты не хотел бы нести ответственность за мою безвременную кончину.

Кладу голову на его широкую и влажную от пота грудь, глубоко вдыхая через нос аромат мужской кожи. Он омывает меня, словно целебный бальзам.

— Ты только что меня понюхал? — спрашивает Флинн, обнимая меня за плечи и рассеянно играя с кончиками моих волос.

— А что, если и так? — я откидываюсь назад, наслаждаясь его расслабленным и успокаивающим прикосновением.

Флинн лишь вздыхает в ответ, прижимаясь ко мне до тех пор, пока наши тела не сливаются.

— Секс был невероятным, — бормочет он в мое плечо. Томный поворот тела мужчины, и я ощущаю, как в мое бедро толкается его полутвердый член, оставляя липкий след на своем пути.

— Разве нам не нужно пойти и принять душ? — спрашиваю я, не смущаясь, но ожидая ответа.

— Неа, — снова ощущается толчок. — Мне и здесь хорошо.

Мы лежим в объятиях друг друга, и нас окружает уютная тишина. Та самая, которая успокаивает, давая понять, что в эту минуту рядом с вами находится кто-то особенный. Эта тишина создает неразрывную связь, потому что не создает дистанцию между нами, а наоборот сокращает ее.

Я почти засыпаю, когда ощущаю на коже вибрацию его голоса.

— Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь хорошее.

— Сказку, что ли? Чтобы уснуть, тебе нужна сказка на ночь?

Флинн сильно щиплет меня за бок, и я вскрикиваю.

— Нет, дурень, что-то реальное. Моя жизнь неплоха, но она уже давно не похожа на настоящую. Расскажи мне что-нибудь хорошее о своей жизни.

— Ну, это просто, — отвечаю я, проводя кончиками пальцев вверх и вниз по его руке. — Айви-листик и Арти.

Флинн приподнимается достаточно, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Персонажи мультфильмов?

Начинаю смеяться, глядя в его озадаченное лицо:

— Дети моего брата, Джоша. Я провел с ними весь последний год, и они вроде как стали моей жизнью.

— Твой брат назвал детей странными именами. А почему ты провел с ними целый год?

Я поднимаю руку и провожу пальцами по изогнутым аркам бровей Флинна. От моего прикосновения он закрывает глаза, а его рот слегка приоткрывается в шумном выдохе.

— Джош потерял жену. Она внезапно умерла. Брат лишился любви всей жизни, своей второй половинки и лучшего друга. К его горю добавились новорожденный ребенок и маленькая дочка, которые требовали заботы, но долгое время Джош был не в состоянии заниматься детьми. Так что пришлось мне.

Глаза Флинна распахиваются, и я опускаю свою руку. Он пристально смотрит на меня. Его взгляд изучает мое лицо, и похоже, парень ошеломлен моим признанием.

— Значит, ради них ты пожертвовал своей карьерой и жизнью, — его слова звучат не как вопрос, а как мягко произнесенное утверждение.

— Я не считаю это жертвой.

— Но все именно так, — Флинн наклоняется, целуя меня нежно и многозначительно. Когда наши губы размыкаются, мужчина откидывает голову назад и кладет ее на свою руку, а затем просто смотрит на меня.

Момент кажется тяжелым и отягощенным эмоциями — слишком сильными, чтобы чувствовать их так скоро. Нуждаясь в смене темы, я задаю свой собственный вопрос. Тот, что вертится у меня на языке с той самой ночи в баре.

— Сколько лет было твоему брату, когда он умер?

Флинн напрягается, а выражение обожания на его лице, которое заставляло меня чувствовать неловкость, сменяется на дискомфорт. Я тут же жалею о том, что спросил, и уже собираюсь сказать, чтобы он не отвечал, когда парень тихо произносит:

— Девятнадцать. В тот день он стал ровно на два года старше меня. Мы делились всем, включая день нашего рождения.

Немного смещаюсь на кровати и снова кладу голову на грудь Флинна, тем самым давая ему возможность говорить свободно, не ощущая мой пристальный взгляд, который мог бы помешать его рассказу.

— Мы с Кларком походили на огонь и воду, но, как ни странно, ладили друг с другом, — Флинн начинает водить пальцами по моим волосам. — Брат был худощавым, с вьющимися каштановыми волосами, которые совершенно ненавидел. И если я считался популярным спортсменом в школе, то Кларк вел себя сдержанно и застенчиво, хотя его ироничное чувство юмора частенько доставляло ему неприятности. Особенно дома, — слегка посмеивается мужчина, погруженный в воспоминания, и моя голова раскачивается от вибрации его сдержанного смеха.

— Что случилось? Он долго болел? — тело Флинна полностью застывает, а его пальцы замирают в моих волосах. — Не продолжай, если не хочешь.

Парень делает глубокий нервный вдох, возобновляя движение рукой и просеивая своими пальцами длинные пряди на моей макушке.

— Он повесился на дереве во дворе строительной фирмы, где числился подмастерьем плотника.

Блядь.

Блядь. Блядь.

Что можно ответить тому, кто пережил такую потерю?

Ничего.

В моей голове нет подходящих слов, поэтому я притягиваю Флинна к себе еще ближе и обнимаю чуть крепче, таким образом оказывая ему столь необходимую поддержку.

Я с тобой.

— У Кларка были золотые руки. Предоставь ему материалы, и парень воплотит в жизнь шедевр, отдай ему обрезки дерева, и он создаст предметы пользования и красоты, — Флинн снова приподнимает голову, а затем ложится на кровать, притягивая меня к себе.

Если он хочет говорить часами, я не стану его останавливать. По манере разговора видно, что Флинн никогда никому об этом не рассказывал.