«Она может сбежать, – догадалась Диаманта. – Если она ведет себя так безрассудно, значит, у нее есть запасная дверь, которой она воспользуется в любой момент».

«Ты чувствуешь эту дверь?»

«Нет, и это, скорее всего, выход на одного. Так что она будет драться из последних сил, считая, что ничем не рискует. Нужно предупредить об этом Неота».

Однако предупреждать его было поздно. Даже его мастерство не могло сравниться с новыми возможностями Эрешкигаль. Он пропустил несколько ударов: в живот, грудь и спину; все они были не смертельными, но болезненными, ослаблявшими его. А главное, она располосовала ему запястье, заставив отпустить нож. Эрешкигаль оттолкнула инквизитора, он оказался на коленях в нескольких метрах от нее, а нож по-прежнему лежал у ее ног.

– Меня всегда умилял этот неуместный аскетизм, – небрежно бросила Эрешкигаль. – Лучший воин ордена – всего с одним артефактом! Это непозволительная слабость. Ты хорош, не спорю, и против ваших примитивных монстров этого, должно быть, хватает, но к чему это привело тебя теперь?

Неот ничего не ответил ей, он даже не поднял на нее взгляд, но это оказалось и не нужно – ее, как и всех остальных, привлек смех. После всеобщего напряжения и мрачного молчания битвы он, громкий и вполне искренний, был чуть ли не пощечиной для великого чудовища.

Смеялся магистр Жервайс.

– Что тебя так повеселило, человек? – поинтересовалась Эрешкигаль. – То, что твой лучший ученик проиграл мне?

– Скорее, то, что ты, богиня, не можешь отличить артефакт от хорошего оружия! Этот нож – просто нож. Замечательный, сделанный из великолепного металла, и все равно самый обычный. По-моему, это все поняли, кроме тебя.

Тут он был прав: это уже поняли все. Чего Эвридика не могла понять, так это почему Неот сражался с одним лишь ножом.

– Если бы ты удосужилась вести себя как мудрый воин, а не как избалованная истеричка, ты бы узнала больше о тех, с кем сражаешься, – посерьезнел Жервайс. – И тогда ты бы выяснила, чем славен орден Святого Себастьяна. Мы не таскаем оружие на себе, нам это не к лицу. Наши боевые артефакты имплантируются в наше тело, заменяя некоторые кости. Из-за этого у нас немного таких артефактов, но все они ценны. Мы можем себе это позволить, ведь у нас их не отнимут! И Неот, которого я действительно считаю лучшим своим учеником, был удостоен чести использовать лишь легендарное оружие. Ты думала, что ты побеждала его с самого начала? Богиня, да он просто не сражался с тобой в полную силу! Ее ты узнаешь только сейчас.

Неот словно только этих слов и ждал. Его правая рука едва подчинялась ему из-за ранения, зато левая не пострадала. Он поднял ее вверх, и в его руке сам собой появился обоюдоострый меч.

Эвридика мгновенно узнала его, хотя раньше видела только на гравюрах в учебниках – маги Великих Кланов еще в школе изучали сильнейшие артефакты мира. Магистр не соврал, Неоту действительно принадлежала легенда! Это зеркальное лезвие, изящный эфес, украшенный ажурным переплетением золотых и серебряных полос… Перед ними была Балисарда – единственный в своем роде меч, способный разрубать любую магическую материю.

Колдунья глазам своим поверить не могла. Если у Неота было такое сокровище, почему он сражался какой-то зубочисткой?! Диаманта, почувствовав ее возмущение, пояснила: «Он все сделал правильно. Он заставил Эрешкигаль недооценить его, измотал, и теперь ему будет проще».

Он добился того, о чем кто-то другой и мечтать не мог – эффекта неожиданности в поединке с чудовищем, и Неот использовал его сполна. Он ударил в движении, поднимаясь с колен. Балисарда со свистом рассекла воздух, так быстро и ловко, что Эвридика даже не разглядела ее движение, заметила разве что отблеск, и поначалу не поняла, почему Эрешкигаль так страшно кричит, почему отскакивает в сторону.

А потом она увидела, что чудовище отстранилось – а обе руки, отсеченные у самых плеч, так и остались лежать на камнях.

– Ты ничего не добьешься! – зло бросила Эрешкигаль. – Наши тела – это не вы, грязные черви, мы не можем быть уничтожены! Но за то, что ты сделал, ты пройдешь через ад перед смертью.

Она и правда должна была восстановиться. Эрешкигаль отстранилась от них, взлетела на крышу башни, чтобы получить необходимый покой, а потом вернуться к битве с новыми руками. Темная кровь перестала литься, ее раны заросли… и все остановилось. Ее плечи так и остались двумя покрытыми кожей культями, новых рук не было.

«Она играет с нами?» – насторожилась Эвридика.

«Нет, похоже, она и сама в шоке, – отозвалась Диаманта. – Я не понимаю, что происходит, ее руки должны мгновенно отрастать!»

Силясь понять, что пошло не так, Эрешкигаль посмотрела вниз – туда, где остались руки, отсеченные инквизитором. Но и их больше не было, на их месте осталась лужа черной грязи, над которой стояла Шиори-сама – все такая же показательно миролюбивая, с безмятежной улыбкой, способной внушить звериный ужас всему живому.

Эвридика невольно подумала, что она никогда не хотела бы видеть эту женщину своим врагом.

– Простите, Эрешкигаль-сама, но я вынуждена так поступить, – смиренно поклонилась ей ямауба. – Вы нарушили закон и без уважения отнеслись к моему народу. Теперь вы поймете, что такое магия ёкай. Мне очень жаль, но ваши руки больше не отрастут, какой бы облик вы ни приняли.

Отчаянный вой, сорвавшийся с губ Эрешкигаль, был лучшим доказательством того, что Шиори-сама сказала правду. Пораженная чудовищной потерей, к которой она не была готова, она больше не могла драться. Эрешкигаль наконец призвала тот портал, о котором близнецы давно догадывались. Остановить ее Эвридика и Диаманта не успели, и спустя мгновение она покинула кластерный мир.

Битва за Слоновью Башню была выиграна, но не бегством Эрешкигаль и даже не тем неожиданным ранением, которое она получила. Все они пришли в этот мир настороженными незнакомцами, а теперь, глядя по сторонам, Эвридика видела вокруг себя настоящих союзников, и в этом была истинная победа.

Глава 21. Время собирать камни

– Ты ведь понимаешь, что так, как раньше, уже не будет? Так, как в нашем детстве… Мы можем оставаться братьями по крови, но мы давно уже не братья. Тебе здесь не место, ты – чудовище, и это уже не изменить. Да ты и не хочешь ничего менять!

Хэллоуин лишь кивнул, у него не было сил спорить. Он, полностью здоровый и вернувший контроль над собственным телом, чувствовал себя опустошенным и разбитым. Шелуха от человека, а не человек, пустой каркас, в котором раньше горело пламя, а теперь нет ничего.

Он уже знал, что это пройдет. Кое в чем Фильберта была права: он был так привязан к жизни, что не ломался даже под натиском самого большого горя. Но даже ему требовалось время, чтобы восстановиться, осознать, что с ним произошло. Поэтому он не хотел ни с кем говорить, но знал, что брат просто так не уйдет.

Кирилл сам нашел его. Это было несложно: Хэллоуин сидел на руинах родительского дома и ни от кого не прятался. Вокруг кипела жизнь: универсалы и маги из Великих Кланов ловили оставшихся захватчиков, помогали раненым и убирали с улиц погибших. Город восстанавливался, как мог, но Хэллоуин пока не готов был участвовать в этом.

Жаль, что нельзя было объяснить это Кириллу.

– Ты должен уйти.

– Я знаю, – глухо отозвался Хэллоуин, не глядя на брата. – Я сегодня же уйду, только позже.

– Ты не понял… ты должен уйти навсегда, из нашей жизни. Из моей, Лизиной… Я знаю, что ты любишь ее, и я ценю это. Но ты же чудовище! Сегодня ты спас ее, но и умереть она могла из-за тебя. Ты – не решение бед, ты – их причина. Будет только хуже… не приходи сюда больше.

Хэллоуин наконец поднял голову и заглянул в глаза брату. Во взгляде Кирилла не было ненависти – только бесконечная усталость. Но именно эта усталость и стала между ними, непонимание, зашедшее в тупик. Кирилл уже не сумел бы простить его, как бы ни старался. Жена убила бы его, если бы он допустил общение Лизы и «монстра». Лиза… ее пока вообще никто не спрашивал, а став взрослой, она его забудет.