— Я также помню порядок расконсервации, — добавил я на всякий случай. Крамер без энтузиазма воспринял это.

— Первым делом надо найти клинику.

И вот таким образом меня откомандировали в информационный центр, в библиотеку, на эти Эвересты отжившей свое бумажной массы, кучи слайдов, россыпи микрофильмов и дискет. Пока что я переслал найденные снимки в отдел натурной имитации, чтобы там изготовили по ним хотя бы приблизительный макет здания и отсняли бы его сверху — для грубой модели поиска. В помощь мне был придан ассистент — молоденькая сотрудница из ведомства Крамера по имени Норма. Похоже, ее приставили исключительно для наблюдения за мной. Помощи от нее никакой не ощущалось.

Не знаю, то ли генерал решил дать мне какую-то передышку после всех приключений, то ли хотел показать товар лицом, чтобы окончательно перевербовать, но перед работой в архивах он устроил для меня что-то вроде культурно-развлекательной программы. Он показал мне мегаполис не с задворок и технических этажей — как во время побега, — а с главных его фасадов, и могу сказать, я был впечатлен. Я и не подозревал, какие огромные сияющие площади скрыты были в трехсотметровом слое этой сквозной структуры из труб и перекрытий, какие великолепные дворцы — к сожалению, лишь с интерьером, экстерьера у них не было — воздвигли южане, какие бассейны и фонтаны плескались на нижних ярусах, и это при общем дефиците воды!

— Воды должно быть раз в пять больше, — заметил мне Крамер, когда мы проскочили (в лифте) сквозь искусственный водопад, — воды должно быть значительно больше… Проклятые ночники контролируют всю воду!

Были еще пролеты в капсуле сквозь Центр с ошеломляющим мельканием световых объемов, был визит к Солнечному оку — гигантскому куполу наверху, сквозь защитное стекло которого видно было солнце (что такого, солнце как солнце, только почти в зените, непривычно), — экскурсанты-южане млели от восторга, особенно те, что постарше. Был парад красавиц на главной площади в честь какой-то местной годовщины, ресторан с девушками… В ресторане подвыпивший Крамер разоткровенничался:

— Понимаете, Ковальски, техника регенерирует очень медленно. Ведь мы до сих пор еще не имеем порядочной авиации! Все технологии, почти все сожрал, проглотил Великий Стоп, мы вынуждены всему учиться на собственных ошибках. Все это, — он неопределенно махнул вокруг, — впечатляет, но технически не особенно высоко. Радиатор, ведь так это у вас называется?

Да, именно так назывался у нас мегаполис южан.

— Радиатор, верное определение… А жилье и свет под радиатором, при дармовой энергии, это не так уж и хитро. Понимаете, мы до сих пор еще не подошли к порогу предостановочного уровня… Как вам это?

«А ракеты?» — хотелось мне спросить, но я промолчал. В Терминаторе вроде бы уровень техники не выше ручных швейных машин, а транспортные проблемы разрешались с помощью Малыша, не мне судить о высоких материях.

Помнится, мы с генералом изрядно тогда набрались и еще завеялись с танцовщицами куда-то, — словом, культурная программа удалась на славу…

Но это было единственный раз. А вообще-то мой образ жизни не особенно изменился, хотя из тюрьмы радиуса А меня перевели в заведение, называвшееся у разведчиков «дисциплинарный взвод», куда обычно помещались проштрафившиеся из низших категорий. Сперва мне там показалось гораздо хуже, чем в тюрьме: никакого уединения, сплошная муштра и тренировки, бесконечные драки и разборки. Я уразумел, что помещен сюда как бы в наказание за побег, и скоро приноровился к новой ситуации, дав понять заводилам, что меня лучше оставить в покое. Кроме того, я утешал себя мыслью, что изнурительные тренировки так или иначе держат меня в хорошей форме, а скверная еда в казарме утром и вечером с лихвой компенсируется хорошими обедами днем, в Центре информации, куда меня почти ежедневно возили двое конвойных. Видимо, Крамер решил, что с меня, вразумленного, хватит и двоих. Да и сам я так думал.

И вот теперь, в столбах пыли над головой, мы с Нормой уже который день перебираем ветхие листы, упругие распечатки и ворохи дискет и микрофильмов в поиске всего, что хоть отдаленно относится к Кенийскому нагорью и речушке Изанга. Поиск монотонный и усыпляющий. От нечего делать я завожу разговор с Нормой.

— Норма, вы давно у Крамера в подчинении?

Она высунулась из-за просмотровой кабинки, где крутила микрофильм, и сняла очки.

— Что вы сказали?

— Я спрашиваю, давно ли вы в аппарате разведки?

Норма нахмурилась.

— Вам не полагается задавать такие вопросы… А вообще я работаю вовсе не у Крамера, я просто на время прикомандирована…

— Это я знаю. Хочу понять, каким образом сюда вообще попадают такие девушки, как вы. Вам сколько лет?

— Двадцать два, — отрезала она сурово и снова спряталась за жестяной остов кабинки, давая понять, что пустые разговоры — не ее стиль. Но ее хватило ненадолго.

— У нас был специальный отбор по пригодности, еще в школе.

— По пригодности к чему?

Она спохватилась:

— Ах да, вы же не знаете… В наших школах есть такая система тестов, когда человека тщательно испытывают на пригодность к какой-нибудь ответственной функции. Скажем, вы хотите стать диспетчером пневмометро — это ответственная и трудная работа…

— Нет такой работы, — засмеялся я, — там автомат. А вообще-то представляю, сколько бы вы горшков перебили, дай вам такую должность.

Она снова показалась из-за металлического кожуха.

— Я что, произвожу такое впечатление?

Она не производила такого впечатления, и я иной раз даже подумывал, что, если бы не эта суровая униформа, сотрудница разведки могла бы и поучаствовать в недавно виденном мною параде красоток. Вот разве лишь жаль, что она, как и все хорошенькие, мало пригодна к работе: к примеру, еще не нашла ни одного мало-мальски подходящего текста или слайда. Как бы отвечая на мои мысли, Норма добавила:

— Если я пока ничего не обнаружила по вашей части, то это не значит, что все ваши бесценные снимки или тексты не замечены, просто они мне не встречались…

— Норма, я не думал так.

— А у вас у самого тоже не такие уж успехи в этой области. Вон, домик склеили, и все. Играетесь.

Я и в самом деле держал в руках недавно доставленный в библиотеку макет главного здания клиники и прикидывал, как же его поставить, чтобы на снимке сверху он выглядел отчетливо. В конце концов решил, что нужно снимать при нескольких положениях светильника, ведь точная ориентация клиники никому не известна. В это время к нам подошел Крамер.

— Ну что? Какие успехи?

Я кратко рассказал ему о наших успехах-неуспехах, а он вручил мне с пяток свежайших спутниковых снимков.

— Только что получены. По нашему требованию. Единственный спутник-стационар, который еще захватывает этот район.

Я взял снимки и бегло просмотрел.

— Пока ничего похожего. Надо будет смотреть с увеличением.

Крамер выглядел измочаленным, от его жовиальности не осталось и следа.

— Нужно поскорее, нужно поскорее, — бормотнул он как бы про себя и заглянул в кабинку к Норме: — А как у тебя дела, красавица?

Норма вскочила.

— Генерал, я не пропускаю ни единой мелочи, но пока ничего не попалось!

— Работай, работай, девушка, а то нас опередят… Может, еще помощь нужна? — спросил он у меня.

— Пока нет. Чем больше людей, тем больше неразберихи…

Интересная проговорка «нас опередят». О ком он, собственно? Я стал раскладывать и обрезать принесенные спутниковые снимки, чтобы сделать из них мозаику, а Крамер тем временем похаживал вокруг и время от времени брал со стола тот или другой листок, отобранный нами на всякий случай. Наконец отбросил бумаги и спросил:

— А для чего он затеял всю эту процедуру?

— Кто — он?

— Бюлов, кто же еще! Он что, не мог помереть нормально, как все люди?

Я промолчал насчет того, что служба самого генерала делает все, чтобы многие не имели такой возможности — помереть нормально. Сказал лишь;