Он поднял правую руку — и все увидели на ладони две глубокие царапины.

У макололо вырвался единодушный вопль — широко раскрытыми глазами они смотрели на несчастного, и взгляды их говорили яснее слов: «Тебе суждено умереть».

Вскоре он весь почернел. Потом у него задергались губы и пальцы, остекленели глаза.

Прошло едва десять минут с тех пор, как его укусила змея, а он уже ничего не сознавал и не чувствовал, кроме смертной муки, и, если б стоявшие вокруг не удержали его, упал бы в костер.

Меньше чем через полчаса он был уже мертв, а змея с искалеченной головой все еще судорожно извивалась по земле.

Воина похоронили на восходе солнца, спустя три часа после того, как он умер; но яд был так силен, что тело начало разлагаться еще прежде, чем его опустили в могилу!

На двенадцатый день после того, как охотники покинули берега Лимпопо, они под вечер добрались до небольшой речки. Макора называл ее Луизой. Он сказал охотникам, что отсюда всего день пути вниз по течению до развалин деревни, где он родился и прожил всю жизнь, кроме последних двух-трех лет, и что его желание увидать родные места почти уже исполнилось.

Макоре было с чем поздравить себя. Выгнав его из родной страны, вождь Мосиликатсе мало что выиграл. Макололо угнали весь свой скот, унесли все добро — грабителю ничего не досталось. Ни один из его племени не остался дома, некому было платить дань завоевателю; земля макололо опустела — на ней теперь хозяйничают одни только дикие звери.

Соплеменники Макоры не стали рабами, они ушли из родных мест, но теперь никто не помешает им навестить их старый дом.

Ловить молодых жирафов вождь макололо предложил так: устроить в каком-нибудь подходящем месте западню — хопо — и загнать туда стадо жирафов; старых убить, а детенышей захватить.

План Макоры был очень хорош, и все единодушно одобрили его.

Место для западни нужно выбрать с умом, так, чтобы на устройство ее потратить поменьше труда и сил. Конечно, вождь сделает это лучше всех, и охотники решили всецело положиться на него во всем, что касалось сооружения хопо.

Макора вспомнил, что видел когда-то подходящее место на несколько миль ниже по течению, и они отправились туда.

Миновали разрушенную, опустевшую деревню, и многие макололо узнали среди мусора и развалин места, где когда-то стояли их дома.

Еще пять миль вниз по течению — и вот они уже у места, где надо устроить западню. Это узкая долина, вернее — овраг, который ведет от большого леса к берегу реки.

И каких только следов здесь нет! Как видно, чуть ли не все зверье со всей округи проходит тут каждый день.

В лесу растет главным образом мимоза. Ее листву жирафы предпочитают всякой другой пище. Здесь много и других деревьев — они пригодятся для устройства загона.

Макора обещал, что его люди начнут сооружать западню на следующий день: выроют ямы и срубят деревья, чтобы поставить ограду.

Виллем спросил:

— Не лучше ли сперва проверить, есть ли в ближайших окрестностях жирафы, а потом уже приниматься за дело?

Макора ответил, что в этом нет надобности: к тому времени, как они построят западню, жирафы, уж конечно, найдутся. Кроме того, он предостерег охотников, чтобы они не стреляли в жирафов, если и увидят их, пока не будет готова западня, а на это, по его подсчетам, уйдет недели две.

Только теперь охотники начали понимать, какое трудное дело они затеяли, и возблагодарили счастливый случай, который привел им на помощь вождя племени макололо. Без Макоры и его людей нечего было бы и пробовать поймать жирафов живьем.

Охотники прекрасно ездили верхом, и им ничего не стоило нагнать жирафов и убивать их сколько душе угодно, но это было бы жалкое развлечение, и даже Виллему оно бы скоро наскучило. Не для этого они пустились в дальний путь.

На другое утро начали устраивать западню, и, чтобы вдохнуть в молодых охотников надежду, что труды их будут не напрасны, Макора показал им следы стада жирафов, которое ночью побывало у реки.

Вождь не позволил своим гостям принимать участие в тяжелой работе, и, чтобы не терять времени попусту, Виллем, Гендрик и Аренд решили проехать вниз по течению.

Ганс остался в лагере. Он был рад случаю пополнить свой гербарий, а заодно пострелять антилоп и другую дичь, чтобы было чем кормить людей Макоры.

С ним остался и Черныш.

Думая, что их поездка продлится всего два дня, Виллем и его друзья хотели отправиться налегке и потому взяли с собой лишь одну вьючную лошадь. Ее поручили заботам Конго, который, разумеется, не отставал от своего хозяина.

Трудно представить себе места прекраснее тех, где они охотились в первый день. Пальмовые и смешанные рощицы разбросаны там и сям по цветущей равнине, и на ней мирно пасутся антилопы гну и каамы. Стаи яркокрылых птиц гнездились, кажется, в ветвях каждого дерева. И куда бы ни глянули наши путники, все представлялось поистине каким-то охотничьим раем.

В тот день молодые искатели приключений впервые увидели гордого жирафа. Семь величественных жирафов не торопясь спускались с холмов, которые пересекали равнину.

— Не шевелитесь! — воскликнул Гендрик. — Может, они подойдут поближе и мы успеем выстрелить в них, прежде чем они нас заметят.

Грациозные животные двигались по освещенной солнцем равнине, словно ожившие башни, и от них ложились на траву длинные тени. Деревья издали казались ниже их высоко поднятых голов. Не дойдя ярдов двести до охотников, жирафы почуяли их, круто повернули и стремительно понеслись прочь.

— Догоним их! — воскликнул Виллем. — Наши кони не устали. Что бы там ни говорил Макора, а я должен убить жирафа!

Все трое вскочили в седла и, оставив вьючную лошадь на попечение Конго, погнались за убегавшим стадом.

Некоторое время всадники не могли нагнать жирафов, которые уносились от них широкими, неуклюжими шагами. Но расстояние, разделявшее их, не увеличивалось, и охотники, не теряя надежды, все подгоняли лошадей.

Так они проскакали мили четыре, и лошади стали уставать, но и жирафы сбавили шаг. Прежняя скорость стала им не по силам.

— Один мой! — крикнул Виллем и дал шпоры коню. Огромный жираф, видно уставший больше других, начал заметно отставать. Скоро охотники почти поравнялись с ним и, отрезав его от стада, дали залп. Казалось, жираф должен был упасть, но нет, он побежал быстрее прежнего, словно выстрелы прибавили ему сил.

Всадники остановились, наскоро перезарядили ружья и, пришпорив коней, опять догнали жирафа.

Снова дали залп. Вилдем целился пониже плеча, остальные — вверх, в голову.

Жираф вдруг остановился и задрожал, словно подрубленное дерево. Голова его бессильно качнулась сперва направо, потом налево. Он пытался устоять на нетвердых ногах, но потерял равновесие и, не в силах больше бороться, рухнул наземь.

Охотники спешились и с гордостью смотрели на распростертое перед ними животное, которое совсем недавно было таким величественным. То был движущийся монумент — и вот он лежит на траве и судорожно бьет ногами в предсмертных муках.