-- "Данило-мастер", -- вылезло опять в памяти... И я крикнул ему:
-- Данька! Дуй сюда, тут свободно!
Выкрикнул и сам замер от такой наглости.
Мальчишка повернул голову и удивленно взглянул на меня. Мол, "это ты мне"? Я кивнул, и тут он улыбнулся. Так улыбаются старому знакомому, которого давно не видели. Сперва смотрят в изменившееся лицо, гадают, он или не он. Но вот пришло узнавание -- и улыбка сметает нерешительность, давая волю чувствам.
Он плюхнулся рядом со мной, сказал, словно и мне, и сам себе:
-- А твоя свеча -- маяк... Яркий Маяк, что сияет в ночном беспределье космоса...
-- Год две тысячи дв... -- начал было я, но он прервал меня:
-- Похоже... Просто та фраза запомнилась... И сейчас оказалась как нельзя кстати!
-- А я видел тебя из окна. И не раз...
-- Знаю... Я чувствовал твой взгляд... Но прийти в Замок просто так не мог... Меня ведь никто не приглашал...
-- Ну так я приглашаю! -- почти выкрикнул я. И тут же стушевался: -вот только не знаю, пустит ли тебя дворецкий... И не попытается ли заклевать стервятник, что живет под крышей -- он в последнее время, кажется, немного того, сбрендил!
-- А это неважно... -- беззаботно ответил мальчишка. -- Главное -- что ты меня пригласил! А я уж приду!.. Только одна просьба: не называй меня больше Данькой, ладно? Меня зовут Том... А тебя -- Ник?
-- Ага... А как ты догадался?
-- Мне об этом рассказал свет твоего маяка... Никита... Редкое имя для этих мест...
-- Да и твое нечасто тут попадается!
-- Ага! Особенно полное: Томасо. Звучит немного по-итальянски, не находишь?
Мне захотелось сказать, что он ничуточку не похож на итальянцев, смуглых и черноволосых, но я понял, что это прозвучит просто глупо. И чтобы не накатило молчание, я сказал:
-- Ты такой парадный сегодня! Прямо принц или офицер неведомой армии!
-- Форма Калдара... -- непонятно ответил мальчишка. -- Не мог же я сесть в этот поезд в своих обносках! Они только для деревеньки и годятся...
Или мне показалось, что он сказал "Поезд" так, с большой буквы, или это теперь моя память играет, подтасовывая события... Уточнять я не стал, оставил на потом... Зато улыбнулся:
-- Такое ощущение, что ты в этой деревеньке как засланный агент!
-- Недалеко от истины... Я там искал один Подвал... Кажется -- ошибся, и его там нет...
Опять же, "Подвал" он явственно назвал с большой буквы... Ой, бродячая загадка!.. Сводить его в наш подвал, что ли? Пусть на крысиное царство полюбуется да Харона подразнит! Или Хирона? Нет, Хирон -- это такой преогромный кентавр, подаривший древесному медведю горшочек с комнатным эвкалиптом... Точно...
-- А что бы ты сделал, если бы тебе предложили уехать подальше от Замка? -- спросил тем временем Том.
-- Уехал бы, и не задумывался! -- ответ вырвался машинально. В нем были все мои попытки бежать, все злоключения, вся тоска и боль. -- Но ведь это невозможно!
-- Кто знает... Сон, увиденный во сне, как говаривал Будда... В общем, порой стоит ничему не удивляться!
На этот раз поезд остановился посреди огромного моста, под которым расстилался постиндустриальный пейзаж. В вагон вошел высокий гипсовый статуй в форме кондуктора. И медленно пошел вдоль вагона, посматривая протянутые билеты. Остановился возле нас, посмотрел равнодушным взором неподвижных глаз на разведенные в сторону руки... Хмыкнул и сказал:
-- В другой раз постарайтесь не забывать зайти в кассу... На сегодня прощу, но вообще-то ездить зайцем тут не положено. Разве что если вы откуда-то бежите... Но тогда это уже не мое дело... -- и он пошел дальше, на ходу поймав теннисный мячик, уроненный конопатой девчонкой в конце вагона и бросив его назад, хозяйке. Посмотрел ее билет, щелкнул компостером... И вышел на ближайшей остановке, на каком-то провинциальном вокзальчике, где от названия станции сохранилась только буква "О", и нельзя было даже решить, где она жила в утерянном слове.
Небо становилось все светлей и светлее. Кажется -- мы въезжали в рассвет. И в этот момент в вагон вскочило трое спецназовцев в серой пятнистой форме и высоких армейских баканах. В руках они сжимали короткие стальные арбалеты. И настороженно вглядывались в лица пассажиров.
Кого они искали? Я почему-то сразу почувствовал -- меня. Что насторожило меня? Их крысиные взгляды? Стилизованный стервятник на кокардах, украшающих береты? Что-то, несущее смутную, смазанную угрозу и безысходность?
Двое набросились на Тома. Молча и без предупреждений. Я не успел и взглядом моргнуть, а Том уже выхватил свою катану и пересек ею тетиву одного из арбалетов. Ошметки стального троса ударили по вояке, он тонко, по крысиному взвизгнул, пытаясь соединить рассеченную щеку, и превратился в зверя. В крысу, которая юркнула под скамью. Второй боец оттеснял Тома, а третий вскинул свой арбалет и нацелился мне прямо в лицо. Я видел, как его палец медленно вдавливает курок, как дрожит тетива, высвобождаясь из замка. Как медленно, неправдоподобно медленно стальной болт начинает свое движение ко мне.
Я понял, что это конец. И тут спасительной мыслью мелькнуло: я же сплю! Проснуться! Собраться с силами и проснуться! Очнуться от этого кошмара!
Я вскочил с постели с бешено колотящимся сердцем. Светало. Вокруг меня была привычная комната, такая милая и уютная после страха, как хоббичья нора. Я машинально задул свечу, все еще горящую на окне.
За ночь она сгорела ровно на треть...
Днем снова смотрел в окно. На еле различимую полоску деревни. Увидел? Увидел ли мой маяк Том, или все это мне просто приснилось?
Я вел себя как автомат. Машинально сходил на обед и на ужин. Машинально сказал комплимент заботливой Лу. Машинально бросил камнем в стервятника и, увы, не попал. Машинально подарил Менестрелю две картины и вручил третью, совсем как решил ранее. Он согласился помочь, и сказал, что через три дня, когда он дождется своего дизеля и покинет сии стены -- обязательно заскочит в деревеньку и подарит портрет...
А ночью вновь явился Том. Он с укоризной взглянул на меня, присаживаясь на угол моей кровати в замковой комнате, и полная луна глядела из окна через плечо мальчишки, а огонек свечи трепетал на подоконнике, золотя волосы моего друга.