Неуютно им жить на Руси,

Потому что к себе равнодушна.

Чует этот богатый народ,

Их ведь тоже Россия вскормила, —

В равнодушье укромно живет

Окаянная темная сила.

Но пока знают эти и те,

Потому и в отечестве тихо, —

Благодать на Руси — в нищете...

Так-то так... за мгновенье до лиха.

***

Покачнулась земля под ногою,

Неожиданный свет ослепил:

Переход в состоянье другое

Разве страшен, коль землю любил?

Тьмы и света любил поединки,

Где, конечно же, свет побеждал,

Все травинки любил и тропинки

И от женщин дрожа не бежал.

А любил их греховно и страстно —

Так бы мне и до крайнего дня!

И Руси золотое пространство

Всё кружило, кружило меня.

Это длинное тело нагое,

Слёзы радости, нежности пыл...

Переход в состоянье другое

Разве страшен, коль землю любил?!

***

Весь май дул ветер — и в смятенье

Душа с собой наедине,

В неё соскальзывали тени

От туч, летящих в вышине.

Кривилось светлое пространство

От крон, кривился мира лик,

И было всё — непостоянство

В бегущем мире, всё — на миг.

И оставалось только тело

Недвижным в этой кривизне,

Хотя казалось, всё летело,

Рвалось и плакало во мне...

***

Шестьдесят, да ещё, брат, и восемь

Посмотри-ка ты, взрослый какой!

Ну и рифма докучная — осень —

Тут как тут — мельтешит под рукой.

Что же, осень так осень, а может,

И зима с нотой вьюжной тоски,

Сыплет снегом в окошко и гложет

Сердце мне и сжимает виски.

Ничего — подожмет, да отпустит,

Вновь твердит чувство детское мне —

Полурадости и полугрусти, —

Что зима — лишь движенье к весне.

Крепок стол мой, прочна табуретка,

И бумага бела и свежа,

И лишь тем я и жив, что хоть редко,

В ней на миг отразится душа.

А душе — двадцать иль девяносто —

Лишь бы бабочкой биться в отекло...

С этой мыслью не то чтобы просто

Жить, но проще, чем быть бы могло.

***

А в апрельском лесу и сквозисто и cyxo,

Только снег вкруг деревьев лежит кое-где,

Взгляд внимателен мой, внемлет зяблику ухо,

И уходит тоска по весенней воде.

Милый зяблик и к вечеру не умолкает:

Вдохновенью дневных не хватает часов.

Я иду по тропинке — и ярко мелькает

Музыкальное солнце меж темных стволов.

Как я рад, что сползла с меня зимняя стужа,

Словно кожа моя обновилась, хотя

Снег люблю я, но слякотной осени хуже

Ныне зимы, и рад я весне, как дитя.

Я — ребенок, и мне говорить бесполезно —

Так сегодня велик мой к теплу аппетит, —

Что весна — оболочка, которая бездны

В этом круглом и тонком сиянье таит.

Оступлюсь — ну и что ж! Только видеть отрадно,

Как раскинулись в поле, блестят озимя,

Как сельчанин вдыхает глубоко и жадно

Запах пашни — открылась и млеет земля!

Торопливо глотаю свой утренний кофей,

Чтоб быстрее попасть в блеск весенних сетей.

Хлеб насущный нам даждь! — выше всех философий,

Древний наш поводырь промеж всех пропастей.

ПРАЗДНИК ВОЗНЕСЕНИЯ

Тает облако — это ведь Он

Там возносится, вот — лишь сиянье.

И с всемирной горы Елеон

Все мы машем Ему на прощанье.

Не апостолы — ученики,

Пусть плохие — всё машем и машем,

Вот и ждем Его вновь — вопреки

Всем безумным деяниям нашим.

И две тысячи лет я стою

На всемирной горе Елеоне,

И молюсь, и осанну пою,