Единственным дивидендом из всей этой затеи было то, что удалось удачно сдать коттедж семье чехов. Да распродать за бесценок кое-что из имущества, вынесенного из дома. От фирмы брата, на которую Игнат возлагал основные надежды и с которой связывал все свои дальнейшие планы, его без особого напряжения оттерли бандиты. Неофициально загнать слишком заметный «Мерседес» Андрея не удавалось даже за четверть цены. Отследить личные банковские счета покойного брата, чтобы попробовать наложить на них лапу, тоже не получалось. В общем, как был Игнат нищим придурком, так им и остался. Одна надежда на удачную продажу коттеджа. А для этого надо, оформив опеку над Тамарой, дожидаться конца ноября, когда минет полгода после смерти ее родителей и девочка официально вступит в права наследования. И лишь тогда начинать доказывать в многочисленных комиссиях и кабинетах необходимость для бедной сиротки продажи ее бывшего дома.

В начале декабря Тамара узнала, что на эту непростую дистанцию бюрократического стипль-чеза самоотверженно вышла Светлана Петровна и, надо отдать ей должное, прямо со старта поперла вперед семимильными шагами, с помощью взяток и связей успешно преодолевая одно препятствие за другим. И — немыслимое дело! — сумела успешно добраться до финиша.

20 декабря, как раз в день рождения Тамары, домоправительница торжественно объявила дяде Игнату, что договор о продаже коттеджа заверен в последней инстанции и вступил в юридическую силу. Иными словами, дом в Тярлеве продан!

Тамара за стенкой грустно вздохнула, и у нее по щеке сбежала слезинка.

А дядя на следующий день опять начал пить.

— Алло.

— Юрий Иванович? — удивленно гундосит миниатюрная рация, хотя и дауну ясно, что никакому боссу это внештатное бытовое «алло», произнесенное совсем пьяным голосом, принадлежать не может. И все-таки ничего, кроме дежурного «Юрий Иванович?», охранник, какого-то черта решивший пообщаться с хозяином, изобрести не успевает, а поэтому еще раз тупо мямлит: — Юрий Иванович? Вы?

— Нет, это я, — хладнокровно представляется Олег. — А, извините, с кем… м-м-м… имею честь? — Буквально с листа он настолько вживается в роль пьяного, что его даже слегка начинает штормить.

Несмотря на всю беспонтовостъ неожиданного натяга, Диана при виде этого не может сдержаться от смеха и оглушительно хрюкает прямо в рацию. Весьма кстати. «Чего еще ожидать от этих бухих обкайфованных шлюшек, обнаруживших свеженькую игрушечку — „Моторолу?“ — наверное, сразу решает охранник и объявляет:

— Это Володя. — В голосе пока никакой настороженности. — У вас все в порядке? Где Юрий Иванович?

— Это Олег… У нас все в порядке… Юрий Иванович пытается трахнуть Татьяну… — очень правдоподобно икает Олег. — Как вам мой продуктовый набор? Приняли на грудь за наше здоровье?

— Да, выпили, — с благодарностью в голосе квакает начальник охраны. — Спасибо. Вы не могли бы передать рацию боссу?

К моему удивлению, Диана продолжает вовсю потухать, как на концерте Жванецкого. Она отошла немного в сторонку и глупо хихикает. В топике и шортиках, на пояс которых нацеплена граната-лимонка с паралитическим газом, с «Ингремом» в левой руке и с натовским противогазным щитком в правой она выглядит клево!

Ее смех столь заразителен, что меня тоже начинает пробивать на «хи-хи». Теперь мы прибалдеваем на пару. Может быть, у нас легкая истерика?

— Дуры! — бросает нам Олег и продолжает изображать из себя кривого в умат колдыря, заправляя арапа Владимиру: — Передать рацию боссу? Не-е-е, безнадега! Юрка в парилке. На Таньке. И ему сейчас все до лампочки… У него нестояк! — по большому секрету громко шепчет Олег, и Диана при этом, зажав рот ладошкой, аж приседает на корточки. — Непруха у Юрыча! Так что он посылает всех на хрен!

— Нет, ты все же попробуй, пожалуйста! — уперто мастырит Олега Володя. — Отнеси ему рацию.

— Лады. Попытаюсь… — Олег отводит сплетницу в сторону и выражением лица недвусмысленно демонстрирует нам свое отношение к этой глупой, готовой нарушить все наши планы невзначайке. — …Нет, Вовка, гроб! Безнадега! Я ж говорю, посылает всех на хрен! А чего там у вас за срочняк?

Со скрипом и скрежетом дешевая сплетница минут пять гнусаво завинчивает о том, что некий Арсений Филатыч пробивается к боссу уже на протяжении трех часов, уверяет, что у него неотложное дело и всех достал своими звонками. Через десять минут, ровно в двенадцать ноль-ноль, этот настырный Арсений будет дозваниваться опять.

— Я сейчас всё-таки поднимусь и попробую передать Юрию Ивановичу сотовый, — не сдается стояк.

— Ну и пошлет он тебя на хрен! — В голос Олега кроме привычных уже бухих интонаций добавляются нотки легкого раздражения. И тревоги. — Как зайдешь к нему, так и выйдешь. И отправишься искать себе другую работу.

— Олег, а может быть, вы?

«Нум настырный! — покачиваю я головой. — Что, чересчур педантично относится к своим служебным обязанностям? Или чугун-чугуном просто по жизни? Сдался ему этот Арсений Филатыч!

А если все это подстава?!! — вдруг пробивает меня пренеприятнейшая догадка.

— А что я?!! — в этот момент пьяно орет в «Моторолу» Олег. — Сниму сейчас Юрика с бабы, возьму нежно за яйца и выведу из парилки: «Поболтай, дорогой, по телефону, отвлекись, и у тебя все сразу поднимется»? Слышь, Вовка, мой добрый совет: не заморачивайся порожняком, забей на этого Фомича…

— Филатыча.

— Нехай будет Филатыч! Один хрен, забей! Вырубай трубу и ложись спать.

— Нет, — упирается рогом стояк. — Я все-таки сейчас подойду.

— Как хочешь, — безразлично бубнит Олег.

— Вы где? В предбаннике?

— Да. Давай, ждем. — Олег отключает рацию, с яростью швыряет ее на кровать. — Кранты стояку! — цедит он и снимает с предохранителя «Ингрем». — Либо чрезмерно исполнительный, либо у них закончилось пойло, и они решили нахалявитъ еще. Как бы там ни было, он заработает пулю.

— Что, обязательно убивать? — спрашиваю я, и Олег тут же пронзает меня презрительным взглядом.