– Очень рад, молодой человек, встретить единомышленника, – кивнул Вайду Энгус. – Пойдем, ты поможешь мне перетащить мои бочонки и набить их чем-нибудь… – и пожилой мастер энергично потрусил к спуску со стены. Вайд, тяжело вздохнув, потащился за ним. Шеки, терпеливо дожидавшийся окончания разговора, затопал следом.

Штурм начался около полудня. Немедийцы даже не отдохнули после быстрого перехода, не желая терять время и опасаясь, что к аквилонскому королю подоспеет подкрепление извне. В ставке командующего войском звонко запела сигнальная труба, возвещая начало военных действий, ей откликнулись другие сигнальщики – и солдаты, подхватив осадные лестницы, с ревом ринулись в атаку. К главным тарантийским воротам пополз таран, влекомый прикрытыми щитами лошадьми. Заработали несколько катапульт, которые успели построить немедийцы, забрасывая за стены города сосуды с зажигательной смесью, воспламеняющей все вокруг.

Для защитников города настало жаркое время. Укрывшись за зубцами стен, тарантийские лучники посылали тучи стрел в нападающих. Скрипели катапульты, бросая тяжелые камни в ряды атакующих. Длинные лестницы, приставляемые немедийцами к стене, обороняющиеся сбрасывали с помощью специальных захватов с длинным и прочным древком. Особенно удачным считалось сбросить лестницу, когда по ней уже карабкаются несколько врагов, чьи крики приятно радовали ухо ловкого защитника. По каменным желобам на головы немедийских солдат лились расплавленный свинец и смола – а то и просто кипяток. Вместе с тяжелыми мешками с песком вниз летели порой набитые мелкими камушками крынки и горшки, чугунные чаны и сковороды – это женщины вносили свою лепту в оборону города. Подростки занимались тушением возникающих то тут, то там пожаров и сбором стрел, в изобилии усыпавших пространство внутри стен.

Вскоре послышались гулкие тяжелые удары – это вступил в дело таран противника. Висящее на железных цепях массивное бревно, раскачиваемое солдатами, методично било в ворота Тарантии. Деревянные щиты, за которыми укрывались немедийцы, и само бревно были густо усыпаны зажигательными стрелами – но пропитанное предварительно водой дерево никак не желало загораться.

Тарантийские лучники выискивали каждую дырочку в щитах, чтобы достать раскачивающих таран врагов – но на место убитого тут же вставал новый солдат, и зловещий грохот, сопровождаемый жалобным скрипом петель ворот, не смолкал.

Энгус, Вайд и Шеки, с чьим присутствием молодой человек уже примирился, находились на участке стены, расположенном совсем близко от главных городских ворот. Дюжина небольших деревянных бочонков с «гремучим песком», покрытая мокрой дерюгой на случай попадания зажигательной смеси, представляла собой весь их боевой запас. Накануне Вайд разыскал ближайшую кузницу и, используя Шеки в качестве главного аргумента, забрал оттуда все мелкие железные вещи, какие смог найти – гвозди, сапожные иглы и шила, ножницы, лезвия для кухонных ножей, заготовки для хирургических инструментов, ключи – и, гремя этим скарбом, явился на стены, куда мастер уже перевез изготовленное им вещество. Укрывшись под стенами, Энгус и его помощники торопливо набивали бочонки доставленными Вайдом предметами, засыпали туда «гремучий песок» и, вставив смоченные в масле или смоле тряпки, наглухо закрывали. Штурм уже начался, когда их работа была, наконец, закончена.

Сунув бочонок в ковш катапульты, обслуживаемой знакомым уже пареньком, Вайд поджег фитиль и, махнув юноше рукой, высунулся из-за зубца стены, наблюдая за полетом усовершенствованного им оружия. Свистнувшая мимо уха стрела недвусмысленно напомнила ему об осторожности, и Вайд пригнулся, пропустив момент разрыва. Когда он вновь взглянул вниз, то увидел столб дыма, исходящий из места падения бочонка, а вокруг лежали или пытались отползти находившиеся рядом немедийцы. Нанесенный врагу урон был явно значительней, чем во время предыдущего опыта.

– Кажется, сработало! – удовлетворенно сказал Вайд и, за неимением лучшего, пожал руку Шеки.

Вскоре стрелять из катапульты стало бессмысленно – нападающие в большинстве сосредоточились под стенами и на осадных лестницах. Кое-где немедийцы уже прорвались на стены, и там завязывались ожесточенные рукопашные схватки. Вайд и Энгус старались не тратить попусту драгоценные бочонки, бросая их только в большие скопления врагов. Шеки энергично спихивал лестницы и скидывал вниз самые тяжелые мешки с песком, которые мог поднять не всякий мужчина.

«А ведь ему нет никакого дела ни до Тарантии, ни до немедийцев,» – подумалось Вайду, и он в который раз удивился способности некоторых людей самоотверженно бросаться в драку, нисколько не интересуясь ее причиной.

– Что там так грохочет, молодой человек? – спросил Энгус, вытирая пот с лица и размазывая по нему грязь и копоть.

– Тараном бьют в ворота, – коротко пояснил Вайд, прикидывая, куда бы ему швырнуть смертоносный снаряд.

– У нас осталось только пять бочонков, – Энгус обвел взглядом свой арсенал. – Но я думаю, у ворот они нужнее. Возьмите с тем юношей, – и мастер ткнул рукой в только что скинувшего со стены трех немедийцев сразу Шеки, – четыре, а мне уж оставьте один – на всякий случай.

Подхватив бочонки, Вайд и Шеки бросились к главным воротам, одна из створок которых держалась только, как говорили в Тарантии, на благословении Митры. Таран работал вовсю. Оглядевшись, Вайд приметил, что какая-то светлая голова догадалась развернуть катапульту так, чтобы она била по прикрывающим таран щитам. В паре мест щиты уже были проломлены тяжелыми камнями, но немедийцы, чувствуя близость цели, не обращали на это внимания. Мгновение подумав, Вайд поднял с земли обрывок веревки и связал вместе два бочонка, решив таким образом усилить удар. Проследив, чтобы промасленные тряпки, торчащие из обоих бочонков, были одной длины, Вайд положил бочонки в ковш, поджег тряпки и, помедлив немного, отпустил рычаг. Расчет был точен – бочонки врезались ровно в пролом в досках и разорвались с оглушительным грохотом, почти полностью разворотив щиты и сильно перекосив раму тарана, отчего бревно бессильно ткнулось в землю, звеня провисшими цепями. Уже подсохшие доски, не выдержав такого жара, загорелись, а из-под обломков щита послышались стоны раненых, обожженных и оглушенных врагов.

Защитники города встретили уничтожение ненавистного орудия восторженным ревом, а Вайд получил в награду несколько увесистых ударов по спине и плечам. Пользуясь передышкой, тарантийские мастера бросились укреплять поврежденные ворота. Под руководством Вайда Шеки окончательно деморализовал противника, бросив свои бочонки в скопления немедийцев, пытающихся погасить охватившее таран пламя.

– Жаль, что этого «гремучего песка» так мало, – вздохнул Вайд. – С ним было бы гораздо проще. Да, Шеки?

– Тебе виднее, господин. Но для меня так лучше по старинке, с мечом, – откликнулся бравый телохранитель.

– Вот благодаря подобным тебе «любителям старины» мы и живем в таком нецивилизованном мире, – назидательно заметил Вайд. Ничего не поняв, Шеки на всякий случай согласно кивнул.

Несмотря на воодушевившую всех победу у ворот, защитникам приходилось все тяжелее. Население столицы значительно поредело за последнее нелегкое время, и даже сравнительно небольшая армия врага представляла для них серьезную угрозу. К тому же, немедийцы были сытые и крепкие, а тарантийцы – голодные и истощенные. Горожане и солдаты сражались как могли, отстаивая родной город, но силы их были на исходе.

Вайд и Шеки вернулись на свой прежний участок стены, где мастер Энгус, не расставшийся еще с последним бочонком «гремучего песка», руководил мальчишками, занимающимися поддержанием огня под чанами со смолой. Вайд встал к блоку, регулирующему наклон чана, заменив убитого шальной вражеской стрелой ополченца. Удушающая вонь, дым и жар от раскаленных чанов поглотили его. Кашляя и задыхаясь, Вайд по команде тянул за веревку, и из чана по желобу, выведенному за стену, начинала течь кипящая смола. Иногда до Вайда доносились вопли обожженных врагов – значит, его труд не пропал даром. То справа, то слева Вайд слышал бодрый голос мастера, приказывающего своему воинству подбросить еще дров или поискать по ближайшим домам, не осталось ли там мебели.