– А ловко ты их палкой отфигачил! Где ты так научился? – Николай не скрывал восторга.

– Фехтованием занимался, да и сейчас иногда тренируюсь, – пояснил я, принимая из рук Степана стакан "Кубанской" водки. Если вспомнить, что я почти не пью, то надо отметить, что в этот раз все мыслимые ограничения были позабыты.

В голове довольно быстро зашаяло, тем более что количество закуски значительно отставало от количества выпивки.

– Ну что, братья-казаки, выпьем за братскую Сербию! – произнёс тост Семён. Мы дружно звякнули стаканами. И тут меня прорвало:

– Завидую вам, парни. Хоть серьёзным делом займётесь! Я ведь тоже не создан для спокойной жизни. Я и с института, когда нас попытались было в армию забрать, собирался в Афганистан проситься. Вот только нам всем отсрочку дали.

– А ты какой институт закончил? – спросил Николай.

– Медицинский. Я и здесь-то повышаю квалификацию.

– Медицинский – это здорово, я раньше сам все хотел врачом стать, да вот поступить не смог, – позавидовал Николай.

– Слушай, а сколько тебе ещё осталось повышать квалификацию? – поинтересовался Семён.

– Уже последняя неделя пошла.

– Лёха, а айда с нами в Сербию! Нам врач вот так вот нужен! – и Семён провёл ребром ладони. – По тысяче марок, как хорватские гвардейцы не обещаю, за идею воевать едем. Но на хлеб с коньяком всё равно хватит. А если не хватит, то друзья угостят!

И тут я растерялся. Не знаю, как бы отреагировал в другой, более трезвой, ситуации, скорее бы нашёл уважительную причину, чтоб отказаться. Но водка слишком сильно шумела во мне.

Мы ещё много говорили, пили, во мне всё больше росло чувство гордости за свою решимость. Виднелись цветы в руках красивых девушек, геройские лавры, спасённые сербы.

Путь до своей общаги запомнился смутно, помнится пели "Любо, братцы, любо!" и "По Дону гуляет казак молодой", и что-то ещё. Вахтёрша, отпирая запертые на ночь двери, долго ворчала. Но впрочем не очень сурово, так как за всё время проживания в общаге от меня она проблем не видела.

Проснулся я рано с пересохшим языком, с чувством мелкой внутренней дрожи и ощущением то ли вины, то ли беспокойства, пытаясь восстановить в памяти поточнее происшедшее вчера. Своё обещание отправиться в ближайшее время на помощь сербам я не забыл, однако всё казалось таким несерьёзным. На уровне обычной пьяной болтовни. Да и пьяный задор уже почти иссяк.

Прошёл день, другой. Оставалось сдать последний экзамен и проститься с преподавателями. Курс заканчивался несколько раньше, чем значилось в расписании. Преподавателям тоже хотелось слегка передохнуть в последние тёплые деньки. И тут вечером появились Степан с Николаем. Не знаю, как и передать возникшие чувства. Хотелось срочно сесть в поезд и отправиться домой. Но отказаться от своего обещания я не смог. Через три дня я в составе группы из девяти человек отправился помогать братьям-славянам.

На описание дороги, несмотря на все её превратности, я останавливаться не буду. Слово давал, никому не рассказывать. Всю дорогу я корил себя за безалаберность поступка, за очередную, на этот раз, похоже особенно опасную и глупую авантюру.

Самое поразительное – именно первые следы войны заставили меня собраться и отбросить поднадоевшее чувство тревоги и внутреннюю дрожь.

Продвигаясь к району боевых действий, наш маленький отрядик всё разрастался и разрастался, соединяясь с новыми группами. Вскоре он состоял из восьмидесяти шести человек. Из которых восемнадцать были русскими, три – белорусы, четыре – украинца, три – осетина, один – грузин, а также около полудюжины болгар и греков, остальные сербы. Достаточно разношерстная, но более-менее управляемая группа людей, благо, что почти все говорили по-русски.

Оружие выдали вскоре по прибытию. Точнее почти сразу после пересечения границы. На видавшем виды грузовичке подъехал молодцеватый майор в форме ЮНА (югославской народной армии). На русском он говорил почти как мы. Впрочем и сербский понимать было совсем не сложно. Видно, что сербы и русские братья. Только если мы говорим солдат, то сербы говорят – войник, мы говорим – товарищ, а сербы – друг, а если друг – женщина, то другарица. И так далее. Звали прибывшего офицера Златан Вуйович. Хотя я до сих пор не уверен, что это настоящее имя. Оказалось, что они старые знакомые с Семёном. Где они успели познакомиться раньше, я так и не узнал.

Как выяснилось, наш добровольческий отряд должен будет влиться в подразделение, которым командовал майор Вуйович. То есть добавиться к чете – к роте сербского спецназа. Майор поблагодарил нас за желание помочь многострадальному сербскому народу. Вспомнил русских добровольцев и русскую армию, в 19 веке спасавшую сербов от гнёта турок. Потом началась раздача оружия. В основном, в грузовике были привезены АКМ, несколько американских винтовок М16, два пулемёта – немецких, ещё со Второй Мировой войны, да с пяток гранатометов типа однозарядной "Мухи".

– Дальше будет больше! – извиняющимся тоном произнёс майор Вуйович. – А пока это всё, что есть.

Семён подобрал мне пистолет "Вальтер". Красивая, воронёная машинка приятно холодила руку.

– Мне бы ещё и автомат! – попросил я.

– Зачем доктору ассистент по фамилии Калашников? – пошутил Семён.

– С ним как-то спокойнее. И ещё вот что – если уж есть желание, чтобы я обязанности военврача исполнял, то надо и о медицинском инструментарии и лекарствах позаботиться. Не методами же экстрасенсорики и заговорами лечить! Я не Кашпировский или Алан Чумак!

– Хорошо, – кивнул, слегка улыбнувшись, Семён, а затем потащил знакомиться поближе к майору Вуйовичу. – Вот об этом мы сейчас и побеседуем!

– Вот, Златан, познакомься! – начал Семён, подводя меня. – это Алексей! Он врач. Да к тому же и боец неплохой. Я ему здоровьем обязан, правда, вместо шприца он доску использовал, раскидав моих врагов. Надо бы его медицинскими инструментами и медикаментами обеспечить!

– Хорошо, что-нибудь подыщем, – кивнул Златан. – Очень рад вас видеть в наших рядах! – добавил он, протягивая руку. – Медики нам нужны!

Вот с этого момента началась моя служба в сербской армии.

Сейчас, вспоминая все произошедшее, я не перестаю себе удивляться. Угодить в совершенно незнакомую мне страну, пусть и с похожим языком, с друзьями, настоящие фамилии которых так и остались для меня неизвестными. Я ведь даже точно сказать не могу, как прозывались те места, где располагался наш отряд.

Будь я не медиком, то вполне вероятно, что пришлось бы повидать побольше. Но первая стычка с усташами, то есть с хорватскими гвардейцами, произошла буквально через день после получения нашим отрядом оружия.