Бог, душа, тебе судья!
В суете ненастных буден
Сквозь безвременье и тьму
Выводить их, сирых, в люди
Предстоит мне одному.
И с меня Всевышний спросит,
Чья безгрешная рука
В них, сердечных, камень бросит
Иль нальёт им молока.
***
О, эта русская рулетка –
Хмельная дикая тоска,
Когда стрелять не надо метко,
Поскольку дуло – у виска.
Поэты тянутся друг к другу,
Как и положено родне.
А муза мечется по кругу,
Как мотогонщик по стене.
Есть в мире праведные вещи,
Когда свободный русский стих
По рожам без стесненья хлещет
Хмельных создателей своих.
Бледнеют дружеские лица.
Гордыня плещет через край...
Поэты, как самоубийцы,
Не попадут по смерти в рай.
Их круг сжимается всё уже...
Но будут и в посмертной мгле
Саморасстрелянные души
Смущать живущих на земле.
***
Когда ночь над московским Кремлём
Стелет ангелам Божьи полати,
Прилетает двуглавый орёл
И, нахохлясь, сидит у кровати.
Сиротливо он жмётся к плечу
И в две глотки протяжно вздыхает:
"Эх, соколик, давай прокачу!
Президент ничего не узнает.
Надоело висеть на гербе
За грехи человечьи распятым,
Вот и я прилепился к тебе,
Как старшой брат ко младшему брату.
Ты, какой-никакой, всё же – свой.
Кто ещё обо мне пожалеет?
Тяжело жить с одной головой,
А с двумя и того тяжелее..."
"Не горюй! – я орлу говорю,
Заключая по-братски в объятья. –
Ни за что я тебя не корю.
Завтра снова тебе на распятье.
На Руси, на спесивой Москве,
Испокон в головах паутина.
А одна голова или две –
Это Господу Богу едино..."
***
В аду на коленях у главного чёрта
Сидит с кошельком грамотей –
Такая нехитрая с виду работа
Оплачивать козни чертей.
Но требует всё же крутые повадки
И жёсткий ревнивый догляд,
Ведь ушлые черти на денежки падки
И лапы нагреть норовят.
У них что ни день – то Содом и Гоморра.
Работать никак не хотят.
Налижутся сдуру крысиного мора
И злобно друг – друга едят.
А если напьются, то в карты играют,
И всяко грехами сорят.
А деньги казённые тают и тают.
А лапы горят и горят.
Обчистят нахально друг другу карманы
И в тяжком похмельном бреду
Набрешут с три короба, как наркоманы,
Что в райском гуляли саду.
А черти из тех, кто иных побойчее,
Растратив беспутно суму,
Идут на поклон к самому Казначею
И ножки целуют ему.
И хоть Казначей этот – плут и ворюга,
Казна не бывает пуста.
Он каждого чёрта, как лучшего друга,
Умильно целует в уста.
И светятся счастьем чертовские рожки,
Как лампочки в полный накал:
Христос омывал казначейские ножки
И крепко уста целовал.
За что грамотею такая награда