Московские хасиды опасались властей. Перед самым отъездом Флира, Дорфман бережно вручил ему рукописную книгу. Книга содержала сборник мистических хасидских произведений, и среди них рукопись р. Алтера Тепликера, «скопированную с рукописи Мегилес старим учителя нашего р. Носона, блаженна память праведника». После репатриации в Израиль в 1970 году р. Дорфман возглавил брацлавских хасидов в Иерусалиме.
Р. Михл Дорфман был женат на дочери одного из видных деятелей брацлавского хасидизма Аврома Штернгаца (внучке р. Носона). Авром Штернгарц сумел бежать из СССР в 1936 году и в 1940 году поселился в Иерусалиме. Там он сумел собрать небольшую группу хасидов, признавших его старейшиной. Он восстановил многуе ритуалы, и в первую очередь киббуцы гору Мирон. Флир также принадлежит к группе последователей Аврома Штернгарца.
После возвращения в Иерусалим, Флир обратился к другому видному ученику р. Штернгарца Хирш–Лейбу Липелю. Поначалу Липель принял молодого человека неприязненно, и спросил, или тот вообще знает, как его зовут. «Я знаю», – отвечал Флир. Флир, как правнук р. Носона и из семейных преданий знал, что в один из зимних украинских вечеров р. Носон раскрыл тайну свитка своему сыну. Липель тогда отговорился, что уже он очень больной и старый и все забыл.
Однако и это оказалось неправдой. Спустя несколько недель Липель передумал. Он позвал Флира и двух других брацлавских хасидов к себе домой. «Если Бог дал свиток тебе, – сказал Липель, – пускай ты узнаешь, что в нем». По свидетельству Флира, Липель прочел им и расшифровал им весь свиток. «Все сходилось. – Вспоминал Флир, – Все сокращения были растолкованы». Липель запретил гостям записывать или делать пометки. Позже Липель дал копии свитка нескольким брацлавским хасидам, однако ничего не сказал о его содержании.
Прошло 30 лет от тех событий и Флир уверен, что Липель в точности знал тайну расшифровки свитка.
Существование свитка и других эзотерических рукописей Брацлавского рэбе не составляло секрета для исследователей. Однако многие исследователи каббалы, как Йегуда Либис и Йосеф Вайс из Иерусалимского университета видели в секретности, окружающей р. Нахмана попытку скрыть его саббатианские взгляды, признанные в иудаизме страшной ересью. Многие исследователи отмечают, что и сам биограф Брацлавера, р. Носон из Немирова прибегал к суровой цензуре своих произведений. Там, он слишком близко приближается к описанию чудес или мистических элементов учения своего учителя, Носон осторожно обрывает «и так далее» и переключается на другую тему. Его книги «Хаей Моран» (Жизнь нашего рэбе и учителя по–древнееврейски) и более полный Ликутей Моран (Сборник, включающий изречения и снов р. Нахмана, а также беседы и дискуссии с учениками) полон купюр, умолчаний и намеков. Некоторая цензура была снята в 1933 г., когда в Иерусалиме вышла небольшая книжка Ямей алтаот (времена мучений по–древнееврейски), повествующая о преследованиях р. Нахмана и его хасидов со стороны других еврейских групп. К книге приложены некоторые купюры из Хайей моран р. Носона. В других хасидских сочинениях позже стали появлятся и другие отрывки, изъятые редактором
По словам исследователя хасидизма Авраама–Ицхака Грина, «существует надежда, что когда–нибудь мы сможем получить полную версию Хайей моран». Надо заметить, что небрацлавские хасидские источники почти не содержат упоминаний о р. Нахмане, а те, упоминания, что имеются – носят полемический, а то и вовсе ругательный характер. Даже такой незлобивый и доброжелательный человек, как легендарный Шполер Зайдэ – (дед из Шполе) р. Арье–Лейб, знавший р. Нахмана и ценивший его знания и страстную веру, укорял его, что тот пришел на несколько поколений раньше своего времени. Шполер Зейде заявлял, что душа р. Нахмана принадлежит поколению «конца дней». Брацлавер не оставался в долгу, и укорял старика, что пришел на три поколения позже, чем то, где он был нужен. Нахман бросил еще более запальчивое «Нельзя быть старым!». Впрочем, исследователи отмечают, что до сих пор причина их вражды так и осталась неизвестной. Пожив некоторое время в Медведивке у своего тестя, р. Нахман совершает паломничество в Страну Израиля, а позже окруженный враждой и непониманием кочует с места на место, пока он не поселяется в Брацлаве (Браслав Черниговской обл.), где сам воздух напоминает Эрец Исроэль, а неподалеку расположено место кровавого погрома, учиненного гайдамаками. Впрочем, на Черниговшине в родных местах Брацлавера многие места напоминают о недавней кровавой истории: «… А найперша Медведівка/ Небо нагріває./ Горить Сміла, Смілянщина/
Кров'ю підпливає….» писал Тарас Шевченко в «Гайдамаках».
Понятно, что в накаленной атмосфере, которая всегда отличает внутриеврейскую дискуссию, маленькой и слабой группе, какими были брацлавские хасиды, надо было быть очень осторожными. Некоторые мистические труды р. Нахмана, как «Рассказ о хлебе» и «Рассказа о броне» тоже были спрятаны его последователями. Впрочем, обвинения в ереси преследуют
Д–р Цви Марк полагает, что ученики окружили тайной труды р. Нахмана не потому, что он был еретиком–саббатианцем, а лишь потому, что отрицая мессианскую ересь он слишком приблизился к идеям саббатианцев В тяжелые времена, которые в брацлавском хасидизме называются временами мучений, ученики р. Нахмана и пытались скрыть от посторонних мистические стороны его учения, да и его личности, чтоб не умножить вред да и защитить свои собственные семьи от преследований со стороны несогласных с ними евреев. Брацлавер сам вызывал на себя огонь своим нонконформизмом, нежеланием считаться с признанными авторитетами. Он вызывал раздражение искренней верой в свое высокое призвание. Р. Нахман заявлял, что признает всего лишь пять истииных мистических откровений «Моисея, мудреца II века Шимона Бар–Йохая, которому традиция приписывает создание основополагающего труда кабалы книги «Зохар», жившего в XVI веке великого каббалиста Ари из Цфата, своего деда Баал Шемтова. Себя р. Нахман рассматривал как наследника стража и продолжателя их дела, которому явлено последнее откровение в последнем поколении.
После смерти цадика, его последователей травили из–за их приверженности памяти своего цадика, необычными для еврейства того времени церемониями, как паломничество на могилу. Они даже не избрали себе нового рэбе, так и оставаясь «хасидами мертвого», как дразнили их противники. Лишь в последнее время появилось несколько раввинов, претендующих на духовную преемственность, да и брацлавский хасидизм вырос из маленькой сплоченной группы. Теперь и хасиды других направлений, не–хасиды, сефарды и даже поселенцы на контролируемых Израилем территориях и люди пришедшие в лоно религии в зрелом возрасте (т.н. баалетшувэс – вернувшиеся к ответу) считают себя брацлавскими хасидами и находят в трудах и обрядах Нахмана и его последователей источник религиозного вдохновения. Тысячные толпы паломников, среди которых встречаются известные люди, политики и звезды эстрады, приезжают ежегодно в еврейский новый год в Умань поклониться могиле цадика. Как в любом деле, среди брацлавских хасидов есть конкуренция, а то вражда. Некоторые раввины претендуют на лидерство в этом растущем движении, новые люди бросают вызов потомственной элите. Такая ситуация способствует появлению на свет произведений, считавшихся ранее тайными и заветными, например «Рассказа о хлебе». Рассказ повествует о том, как рэбе проглотил буквы Торы и все увидели, как из его рта выходят Десять заповедей. Среди хасидов появилась уверенность, что раз весь мир начинает признавать величие их цадика, то нет необходимости больше скрывать его чудеса.
Д–р Марк не согласен и с коллегами по цеху, находившими у р. Нахмана еретические элементы. «После Гершома Шолемa, – говорит он, – всякий раз, когда наталкиваются на загадку, то объясняют ее саббатианством».
С помощью другого известного исследователя хасидизма д–ра Давида Асафа и друзей из брацлавских хасидов Марк в конце–концов раздобыл экземляр рукописи «Свитка тайн» и провел кропотливую расшифровку. Ему удалось расшифровать большую часть текста. Марк признает, что в свитке могут содержаться подтексты скрытые смыслы, которые он не смог определить, однако считает, что в основном получилась более–менее полная картина. Марк говорит, что те, кто ожидают гневного мессию–мстителя, уничтожающего гоев или седобородого мессию–раввина, устанавливающего общество, согласно строгим канонам еврейской галахи будут разочарованы.