Колин замотал головой:

— В этом нет необходимости! Если даже он и покажется, то вряд ли обратит внимание на ваш вид. Думаю, мы сразу его и не увидим. Как правило, после обеда он работает, ужинает поздно и снова работает до глубокой ночи. По крайней мере, говорит, что работает. В любом случае, встретитесь с ним в нормальном виде завтра утром.

Пруденс не успокоилась, но постаралась больше не думать о предстоящей встрече.

— А кто еще, кроме вас и отца, живет в замке?

— Пара, которая поддерживает там порядок уже долгие годы.

"Долгие годы?! Почему же нигде не упоминался этот замок?" Она читала про первую жену Монтгомери, мать Колина — уроженку Шотландии, но про замок… Разумеется, если бы журналисты про него прознали, они бы прочесали Шотландию вдоль и поперек, чтобы обнаружить убежище Хейли.

— Значит, там будете вы, ваш отец, эта пара и я? — уточнила Пруденс с едва заметным отчаянием.

— Там не будет так тоскливо, как может показаться поначалу, — ободряюще улыбаясь, успокоил он. — Сейчас лето, наезжают друзья…

"А как зимой?" Хотя зачем ей беспокоиться о зиме, если Эллиот хочет получить статью как можно быстрее? Плотно сжав губы, Пруденс опять напомнила себе, что выполняет задание редакции. Потом еще пять раз это повторила, чтобы не забывать.

Сразу за деревней Колин свернул на узкую сельскую дорогу. Километра через два, когда они стали огибать большую округлую вершину горы, поросшую папоротником и вереском, дорога совсем сузилась. Затем опять спустились и въехали в сосновый лес, росший у подножия горы. Воздух был прохладным и резким, пахло хвоей.

Пруденс почувствовала, как узел в животе ослабевает, чувство вины за бесконечную ложь проходит, и с облегчением вздохнула.

— Даже не верится, что я очутилась в таком месте, — громко сказала она.

Колин недоверчиво посмотрел на нее:

— А может быть, все-таки с большим удовольствием сидели бы в нью-йоркском офисе и печатали речи этого вашего адвоката Арнольда Тромбли? И вы хотите, чтобы я вам поверил?

Она засмеялась.

— Я же сказала вам, что хотела выбраться из Нью-Йорка из-за жары.

— Сказали! — Добродушное выражение на его лице исчезло. — Но правду ли?

— Конечно!

— Ну, хорошо, Пруденс. Поставьте себя на мое место. А вы бы поверили девушке вашего возраста, что в летнее время ей хочется бросить Нью-Йорк, чтобы отправиться неизвестно куда? Да еще если учесть, что предстоит и зиму пережить в Шотландии.

Поверила бы она? Журналистский инстинкт подсказал ей, что необходимо немедленно развеять подозрения Колина, иначе он начнет копаться дальше.

— Вы путаете! Я не собиралась ехать "неизвестно куда", — добродушно заметила Пруденс. — Помните, я сразу исключила Монголию и Якутию! А кстати, почему вы выбрали меня, если мне не доверяете?

— Оставить Нью-Йорк, работу, друзей и поехать с совершенно незнакомым человеком к черту на кулички — согласитесь, не всякая молодая женщина пойдет на такое…

Пруденс замахала рукой:

— Ладно, ладно! Почему вы выбрали именно меня?

— Вы хотите знать?

— Да, хочу.

— Больше никто не проявил интереса к объявлению Джоан на ваших курсах. Между прочим, поначалу я за это страшно на нее рассердился, но потом отошел…

Пруденс непроизвольно сжала кулаки.

— Только поэтому?

— Откровенно говоря, я побоялся, что после нашей встречи вы разболтаете кому-нибудь, что пытались устроиться секретарем к Хейли Монтгомери, даже беседовали об этом с его сыном. Эта новость могла разнестись.

— А здесь, в Шотландии, она разнестись не может, — заметила Пруденс.

— Вот именно! Ну, постарайтесь рассудить логично. Я срочно ищу секретаря. Мне попадается аккуратная, толковая женщина, знающая дело и страстно желающая выбраться на лето из Нью-Йорка. У меня нет возможности толком разобраться, действительно она устала от городской суеты или у нее какой-то тайный интерес к известному писателю, но деваться практически уже некуда. Джоан просто зажала меня в угол!

Пруденс смотрела прямо перед собой на дорогу.

— Она вам что-нибудь про меня говорила?

— Нет.

— Почему?

— Я с ней не разговаривал. Знаете, в свое время мы достаточно много ссорились. Боялся: если позвоню — опять поругаемся. Я отношусь к ней с гораздо большим уважением, чем она ко мне. — Он на секунду замолк. — Да и какое это имело значение, даст она вам хорошую характеристику или плохую? Мне все равно пришлось бы вас нанять.

"Порше" вынырнул из леса и теперь ехал по узкой, освещенной солнцем долине у подножия горы. Вскоре впереди показалось продолговатое озеро. За блестящей линией воды, казалось, прямо из нее, поднимались лысые, сглаженные вершины. В центре озера виднелся остров. Среди нагромождения скал высилась каменная стена и непривлекательного вида квадратное строение. К острову вела дамба.

"Вот и замок Кинлин", — решила Пруденс и тихо спросила:

— Значит, вы собираетесь присматривать за мной?

Колин пожал плечами:

— Я предполагал, что вы об этом спросите.

Пруденс вяло кивнула и в ужасе который уже раз подумала, что бы он сделал, доложи ему Джоан, кто она такая. Однако отогнала эту мысль и стала внимательно смотреть, как машина проезжает по узенькой дамбе. По обеим ее сторонам внизу плескалась темно-голубая вода. Впереди виднелись толстые старинные стены замка и овальная римская арка главных ворот.

Когда машина въехала в ворота, девушка затаила дыхание — ничего подобного ей видеть не приходилось.

Толстые стены были покрыты мхом и лишайником. Узкая мощеная дорога проходила через подобие луга, густо поросшего травой, и палисадник с буйно цветущими кустами роз. Прямо перед ними возвышалось трехэтажное строение, целиком сложенное из серого камня. Неподалеку росли сосны, рядом с ними — корявые березы.

Колин подъехал к гаражу, построенному из такого же серого камня.

— Когда-то это были конюшни, — пояснил он, усмехаясь. — Что, не соответствует вашим романтическим представлениям?

— Да нет, почему же? Просто когда думаешь о замках, то представляешь…

— …великолепные дворцы в стиле барокко короля Людвига Баварского, — договорил он за нее. — Пруденс, дорогая моя, в четырнадцатом веке шотландским горцам и этот замок казался верхом роскоши. Самым важным тогда считалась его неприступность.

— Надо думать! — согласилась она и вышла из машины.

Колин достал из багажника сумки, ей досталась только самая маленькая. Воздух в гараже был сырым и холодным, но снаружи сияло солнце, мох на стенах поблескивал. Они пошли ко входу.

— Впечатляющее зрелище, не так ли? — спросил Колин.

У нее почему-то комок застрял в горле, говорить она не могла. Колин открыл огромную дубовую дверь с большими медными петлями. Посередине ее висел колокольчик. "Дверной звонок", — подумала Пруденс и вошла вслед за Колином.

Пройдя несколько шагов, остановилась. Она ожидала увидеть на стенах образцы старинного оружия — копья, щиты, но ничего такого не было. О средневековье напоминал лишь колоссальных размеров аркообразный камин на противоположной от двери стене, сводчатый потолок и вымощенный четко подобранными плитами пол. Зал занимал, видимо, всю ширину замка и уходил вверх метров на пятнадцать. Все остальное было современным и вполне домашним. В камине горел огонь, напротив него стоял большой диван с мягкими подушками, рядом незамысловатый дубовый журнальный столик и стулья с высокими спинками, на одном из которых сидел кот. На полу — простой восточный ковер. Чуть поодаль от места отдыха находился длинный полированный стол вишневого дерева и по обе стороны от него по дюжине стульев. На искусно обшитой панелями стене висели два полотна импрессионистов. Справа от обеденного стола чуть не до потолка громоздилось множество книжных полок.

— Красиво! — оглядевшись, произнесла девушка.

В этот миг в зал выскочили два добермана, и она инстинктивно отступила назад. Колин поставил сумки и наклонился погладить собак.