— Не подставлял я никаких подножек, — проворчал Макс. — Наблюдал за ними и не заметил вас. И уж конечно, не ожидал обнаружить вас, крадущейся в темноте.

— Я не кралась. — Лила откинула волосы с глаз. — А изображала призрака и очень эффективно.

— Изображала призрака. — Он закрыл глаза. — Теперь я точно знаю, что вы не в себе.

— Все получилось, — напомнила она.

— Это к делу не относится.

— Очень даже относится, все вышло бы гораздо лучше, если бы вы не сбили меня с ног, и я смогла закончить начатое.

— Я уже принес извинения.

— Нет, не принесли.

— Хорошо. Простите, если я…

Макс начал отодвигаться и сделал ошибку, глянув вниз. В результате падения халат Лилы распахнулся до талии, грудь светилась в лунном свете, словно алебастр.

— О Господи, — сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла.

Лила снова задохнулась, продолжая лежать неподвижно и наблюдать за изменением выражения его глаз. От раздражения к потрясению, от потрясения — к изумлению, от изумления — к страстному и темному желанию. Пока его пристальный взгляд скользил по ее телу, каждый мускул в ней таял, как горячий воск.

Никто и никогда так жадно не смотрел на нее. С такой же силой, такой же сосредоточенной концентрацией, как и тогда, когда Макс изо всех сил пытался побороть боль. Он уставился на ее рот, да так и застыл, пока ее губы не дрогнули, раскрываясь и выдыхая его имя.

Похоже на погружение в грезы, подумал Макс, вновь склоняясь к ней, словно одно нажатие на какую-то кнопку внутри него заставило все размягчиться и расплыться. Его пальцы запутались в ее волосах и потерялись там, губы Лилы были теплыми, красивыми и зовущими, руки обвили его, будто давно этого ждали. Он услышал ее вздох, долгий и глубокий.

Его рот был предельно нежным, словно Макс боялся, что Лила может исчезнуть, надави он слишком сильно и слишком поспешно. И все же она чувствовала, как напряженно Макс сдерживает себя, гладя ее по волосам, как прерывается его дыхание, когда он ласкает ее.

Все тело отяжелело, мысли улетучились. Хотя Лила старалась не закрывать глаза, но веки бессильно опускались. Невыносимо сладкая мука охватила ее, стоило Максу легонько прикусить ей нижнюю губу. Ее невнятный шепот смешался с его вздохом.

Трава зашелестела, когда она затрепетала под ним. Казалось, свежий аромат идеально соответствовал Максу. Потом его ладонь мягко накрыла ее грудь, и она услышала собственный тихий стон наслаждения.

Лила абсолютно идеальна, думал Макс, ощущая головокружение. Словно фантастическая колдунья волшебной ночью. Длинные стройные ноги, шелковистая кожа, жадный и в то время щедрый рот. Испытываемое удовольствие дурманило как наркотик, от которого он уже не смог бы отказаться.

Бормоча ее имя, Макс скользнул губами к ее шее. Там барабаном грохотал пульс, согревая кожу, ее благоухание переплеталось с каждым его вдохом. Дегустация ее вкуса походила на греховный ужин. Прикосновения к ней уносили в рай. Он вернулся к ее рту, чтобы потеряться на том великолепном краю между небесами и адом.

Лила почти физически ощущала, что парит дюймом выше прохладной травы, тело чувствовало себя свободным, как воздух, и мягким, как вода. Когда губы Макса встретились с ее, она позволила себе унестись в новый поцелуй. И тут произошло невероятное.

Совсем не тот ожидаемый легкий щелчок, открывающий двери, а мчащийся ревущий поток, словно порыв урагана, потряс все внутри, следом, несясь прямо по пятам, нахлынула боль — острая, сладкая и ошеломляющая. Лила напряглась, приглушенный протестующий крик вырвался из горла.

Даже если бы она ударила, его страсть не погасла бы так быстро. Макс отдернулся и увидел, что Лила уставилась на него широко распахнутыми, заполненными страхом и замешательством глазами. Потрясенный собственным поведением, он встал на колени и понял, что дрожит, так же как и она. Ничего удивительного. Он вел себя, как маньяк, навалился на нее и так интимно трогал.

Помоги ему Боже, он желал повторить это снова.

— Лила… — проскрежетал Макс и попытался прочистить горло.

Она не шевелилась и не сводила с него взгляда. Он хотел погладить ее по щеке, обхватить руками и стиснуть в объятьях, но боялся еще раз коснуться соблазна.

— Простите. Я очень сожалею. Вы выглядите такой красивой. Полагаю, что просто потерял голову.

Лила несколько мгновений ждала наступления привычных душевного равновесия и непринужденности. Но ничего не происходило.

— Вот как?

— Я…

«Что она хочет услышать?» — гадал Макс, чувствуя себя неуклюжим монстром.

— Вы невероятно желанная женщина, — осторожно промолвил он, — но это не оправдывает моего поведения.

Что случилось? Лила боялась, что влюбилась в Макса, и не была готова испытать боль. Ни единой своей чертовой частицей.

— Вы всего лишь хотите меня.

Макс откашлялся. Хотеть — не то слово. Жаждать — ближе к истине, но все равно ничтожно мало и не по существу. Нежно, словно ребенку, он поправил на ней одежду.

— Любой мужчина захотел бы, — нервничая, пробормотал он.

«Любой мужчина», — повторила Лила про себя и зажмурилась от разочарования. Она ждала не любого мужчину, а одного-единственного.

— Все в порядке, Макс, — произнесла она неестественно четко, поднимаясь. — Вы не причинили мне никакого вреда. Просто мы сочли друг друга физически привлекательными. Бывает.

— Да, но…

«Все не так», — отчаивался Макс, хмуро глядя на лужайку. Совсем не так. Возможно, для нее легче, предположил он. Она настолько открытая, настолько свободная. Вероятно, у нее было множество мужчин. «Множество», — взъярился он, бешенство, как ножом, рассекло сердце пополам.

— И что нам с этим делать?

— Делать? — Лила вымученно улыбалась, но Макс даже не смотрел на нее. — Ничего, вот увидите, все пройдет. Как грипп.

Квартермейн взглянул на нее, в глазах сверкало что-то опасное.

— Нет, не пройдет. Не у меня. Я хочу вас. Такая женщина, как вы, наверняка понимает, как сильно я хочу вас.

Слова послали дрожь возбуждения по всему телу и одновременно вызвали боль.

— Такая женщина, как я, — тихо повторила Лила. — Да, это все усложняет, не так ли, профессор?

— Усложняет? — подхватил он, но она уже вскочила на ноги.

— Женщина, которая наслаждается мужчинами и очень щедра с ними.

— Я не подразумевал…

— Та, которая согласна полуголой барахтаться на траве. Немного богемная для вас, доктор Квартермейн, но вы не побрезговали слегка поэкспериментировать то здесь, то там с такой женщиной, как я.

— Лила, ради Бога…

Донельзя расстроенный, Макс тоже поднялся.

— На вашем месте я не пыталась бы снова приносить извинения. Нет необходимости.

Слишком оскорбленная, Лила отбросила волосы назад.

— Когда дело касается такой женщины, как я. В конце концов, вы меня раскусили, не так ли?

О Господи, да у нее слезы на глазах? Макс беспомощно взмахнул руками.

— Я совсем не это имел в виду…

— Конечно. Зато прекрасно разбираетесь в собственных желаниях.

Лила сглотнула слезы.

— Отлично, профессор, я рассмотрю ваши потребности и дам вам знать.

Он потерянно наблюдал, как она, подхватив подол, помчалась вверх по лестнице. Мгновенье спустя двери террасы закрылись с явно слышимым щелчком.

Она не зарыдает. Лила напомнила себе, что за слезами обычно следует скверная головная боль. Нет такого мужчины, который стоил бы таких хлопот. Вместо этого выдвинула ящик тумбочки и достала прибереженный на крайний случай шоколад.

Шлепнувшись на кровать, отломила несколько долек и уставилась в потолок.

Сексуальный. Красивый. Желанный. Чертовски много, решила она, и откусила еще немного. При всех своих умственных способностях Максвелл Квартермейн такой же болван, как любой другой мужчина. Все, что он углядел, — симпатичную упаковку, развернув ее, так и воспринял, не заметив личности и потребности в нежности.

О, он вежливее многих. Джентльмен до мозга костей, с отвращением подумала Лила. Не следовало связываться с ним. Бог его знает, какие поспешные выводы он сделал.