Делала всё, что угодно, чтобы сохранить дистанцию между собой и тем, что происходило с моим телом.

В конце концов, всё было не так уж и плохо. Мне так казалось. Если я не обращала внимания, то не запоминала лиц. Не запоминала, как меня били по лицу и кричали, чтобы вызвать сопротивление. Я почти забыла, что моя лодыжка прикована к стене и что я пленница. Я жила в своей голове.

Еще я не позволяла себе думать о мужчинах. Они были ничто для меня.

Если они хотят борьбы, я не дам им причины насладиться. Новая Рэйган не борется и даже не обращает внимания.

Правда, иногда они более жестоки. Как сейчас.

Мужчина хватает меня за волосы и тянет к моим коленям, крича матом мне в лицо. Он бьет меня по лицу, и я чувствую вкус крови.

Я хочу выцарапать ему глаза, но и он хочет этого. Хочет борьбы. Я всегда нахожусь не в самом выгодном положении, когда имею дело с такими людьми. Ведь если бороться, то в итоге, я окажусь прижатой к стене, где меня еще сильнее изнасилуют. Борьба – это не выход.

Обычно.

Мужчина наклоняется ко мне. У него некрасивое лицо, выжженное солнцем, густые брови, и он пахнет потом.

— Ты, — говорит он, запинаясь от английских слов. — Ешь мой член.

— Они не сказали тебе? — говорю я. — Я кусаюсь, — и клацаю зубами.

До этого я укусила двух мужчин, и они решили предупреждать клиентов.

— Твой проигрыш.

Мужчина некрасиво скалится, сокращая расстояние между нами. Он достает пистолет, возводит курок и подносит его к моему виску.

В ужасе воздух с шумом выходит из моих легких.

Ему нельзя быть с пистолетом здесь, а мне нельзя получить травмы от клиентов. Хотя конечно, уже слишком поздно спорить об этом.

— Сейчас страшно? — спрашивает он. — Ешь мой член. Не кусай. Я заплатил хорошие деньги.

И он сильнее вдавливает в мой висок дуло пистолета. Его рука тянет мои волосы, направляя меня вниз.

Мне всё ещё хочется жить. Слезы, которые я ненавижу, стекают по моим щекам.

— Пожалуйста, не убивайте меня.

Его улыбка становится шире, и он снова направляет мое лицо к своему обернутому в гандон члену. Я не сопротивляюсь.

После того как он ушел меня вырвало всем, что было в моем желудке в ведро, куда я писаю. Я сворачиваюсь калачиком на своем матрасе и плачу, глядя в стену. Это мое освобождение. Я стараюсь думать о фильмах про зомби на букву «Г», но мой разум сейчас в шоке. Пистолет у моего виска. С трудом сглатывая, я думаю о щелчке курка.

Когда я глотаю, то это напоминает мне о его вкусе – смесь пота и латекса, которая, кажется, прожигает дыру в моем сознании. И я снова мчусь к своему ведру.

Через несколько минут, как меня вырвало во второй раз, кто-то подходит к двери. Стук и дверь со скрипом открывается:

— Рэйган?

Это одна из тех, кто здесь работает. Альма. Она добра ко мне. Я сажусь прямо и убираю волосы с лица.

— Привет.

Оглядываясь с тревогой, она разглаживает свою серую униформы горничной. Женщина носит её каждый день и очень нервничает, что говорит – это всего лишь уборщица.

— Сеньор Гомес послал меня. Он сказал, ты встретишься с его особым другом, когда тебя помоют.

— О, Боже, — говорю я упавшим голосом.

Я знаю, что это значит. Этого человека я вижу даже в своих кошмарах.

Я не знаю его имени, но впервые увидела его в России. Там я работала в борделе со своими клиентами, когда встретила мистера Фриза.

Мистер Фриз был другим.

Сначала, когда он вошел в комнату, я была рада его видеть. Он выглядел, как американец, и что еще лучше говорил с гнусавым акцентом, который я отнесла бы к Новой Англии. А раз он был американцем, то он здесь для того, чтобы спасти меня, не так ли? И тот факт, что он был бледным и холодным блондином, не подсказывал мне, что я ошибаюсь. Так же, как и то, что на нем был одет дорогой костюм, и его сопровождал довольно пугающий телохранитель крупной формы и прикрытыми глазами. Мне все равно, кто он и с кем, если вытащит меня отсюда.

Он вошел в мою комнату, и в его глазах свернула вспышка интереса при виде моего угла.

— Встань так, чтобы я мог рассмотреть тебя.

Мое сердце упало вниз. Это не были слова человека, который пришел бы спасти меня.

Так что я проигнорировала его. Страшно мне или нет, но я не устраиваю представления для мужчин.

Это было ошибкой. Бандит сразу же бросился ко мне, схватив меня за волосы, и поставил на ноги. Я кричала, но никто не пришел, чтобы узнать, что не так. Никого не заботило, что случится со мной, когда здесь Фриз.

Вскоре я узнала, что никто не подходил к мистеру Фризу. Все были в ужасе от него.

Мужчина натянул резиновые хирургические перчатки и стал осматривать меня, словно скаковую лошадь. Пока его телохранитель держал меня в вертикальном положении, его рука скользила вниз по моим ногам. Он проверил мои бедра, киску, ребра и грудь. Заставив меня открыть рот, он, к моему удивлению, вытащил фонарик и осмотрел мои зубы.

— Это настоящие зубы? — спросил он. — Ты чистишь зубы дважды в день? И душ принимаешь?

— Отстань.

Он ударил меня по лицу и схватил за подбородок, не заботясь о крови, бегущей из моей разбитой губы.

— Отвечай мне.

Я не ответила, а вместо этого попыталась укусить его.

Фриз снова ударил меня, и на этот раз меня зашатало.

— Отвечай мне. Бреют ли они тебя или удаляют волосы лазером?

Подняв мою руку, он рассмотрел подмышку и наклонился, чтобы изучить мои лобковые волосы.

— Натуральная блондинка. Это хорошо.

Звучало так, будто я не настоящий человек, а кукла, которую он изучал перед покупкой. Или автомобиль.

— Хочешь проверить мои колеса, прежде чем проехаться по кварталу на моей заднице?

Отстранившись, мужчина холодно посмотрел на меня, и я сразу поняла, что допустила ошибку. Теперь я умру.

Когда-то я хорошо бегала.

Но Фриз только посмотрел на своего телохранителя и кивнул. Тот отпустил меня. Я опустилась на пол, обняв себя в ожидании неизбежного изнасилования.

Но его не было. Фриз и охранник долгую минуту говорили на русском языке. Слова звучали странно, но они не пытались их исправлять. Когда телохранитель развернулся, мистер Фриз уставился на меня своими холодными глазами и наблюдал за мной.

Через несколько минут русская мамка вошла в комнату вместе с телохранителем, и она явно нервничала.

— Эта, — сказал мистер Фриз по-английски. — Мне нравится. Я беру её.

— Пошел ты.

Я сплюнула в угол комнаты. Он здесь не за тем, чтобы спасти меня, а только трахнуть. Чертов мудак.

— Очень хорошо, — проговорила мамка. — Вы знаете её цену.

— Цена достаточно высока для той, что кусается, — сказал он с холодком в голосе. — Она недавно пыталась укусить меня за палец.

Мамка замерла, как вкопанная, и бросила на меня убийственный взгляд. Я буду наказана и знала это.

— Вы знаете, каких девочек я люблю, — сказал он.

Они все еще говорили по-английски. Значит, он хотел, чтобы я это слышала.

— Чистых и сломленных. Эта не чистая и не сломленная.

— Мы почистим её.

— И? — ждал он.

— Я знаю, куда нам её отправить, — быстро сказала мамка. — Отдадим её на месяц сеньору Гомесу, и она станет нежной как котенок.

— На месяц, — соглашается мужчина. — А до этого я хочу, чтобы ей чистили зубы трижды в день. Добавляли витамины в её еду. Ежедневно купали и брили дважды в неделю. Никаких побоев в лицо. Презервативы с каждым клиентом. И никаких наркотиков. Даже если она сама попросит.

Мамка кивнула.

Мистер Фриз поднялся на ноги и вышел из комнаты:

— Я вернусь, чтобы проверить её.

После той ночи я поняла, что мистер Фриз помешан на блондинках, и я ему понравилась. Удачливая я, удачливая.

Пока я была в России, он еще раз вернулся, проверив мои зубы и тело. Я пыталась снова укусить его, когда он сунул свои пальцы мне в рот.

В следующие недели всё изменилось. Через три недели в бордель за мной пришли люди со шприцами лекарствами и засунули мою голову в мешок. Я была в ужасе. Думала, что я перестала приносить пользу в качестве любимой пленницы американки, и теперь они собираются меня убить.