Остров Пасхи Брату Эжену Эйро, Который был простым механиком, А стал слугой божьим И преуспел в этом Во имя Христа.

В наш неблагодарный век, через сто лет после смерти, эпитафия эта звучит очень значительно. Теперь остается только приветствовать миссионера Себастьяна Энглерта. Мы входим. Маленькая мирная обитель, беспорядок старого холостяка, типичное жилище ученого. Протянув к нам руки и глядя на нас своими маленькими острыми голубыми глазками, святой отец встречает нас, мою жену и меня. Он идет нам навстречу и на безукоризненном французском языке, в котором, однако, есть что-то пугающе кислое, приветствует нас: - Как я счастлив принять вас у себя! В 1914 году я провел во Франции два года и так полюбил ее. Я жил в Рубе и в Лёвене - вы, французы, произносите Лувен. - И его такт, и его память равно удивительны. Меня поразило, что он помнил о пожаре в библиотеке Лувена. - Главное, месье Мазьер, ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной. Я могу вам помочь, я знаю всю археологию острова. И еще - не доверяйте туземцам. Они все такие лжецы и воры. - Простите, святой отец, но разве за тридцать четыре года вы не смогли изменить их психологию? На этом затерянном и забытом клочке земли то, что показалось бы в другом месте смехотворным, становится трагическим. Здесь над полинезийцами, мечтающими о жизни и заслуживающими всяческого внимания противников расизма, царствует закон молчания. Дух конкистадоров оставил здесь свои глубокие следы, и гнилостный запах их бывает порой просто невыносим. Однако никто, даже сами жители острова, не говорит об этом. И все-таки на самом деле остров ветров совсем другой. Так начинается история острова великанов, о которой мы ничего не знаем и следы которой безуспешно разыскиваем.

Глава II. ТРАГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ОСТРОВА БЕЗМОЛВИЯ

Чтобы проникнуть в невероятное прошлое трагического острова, необходимо хотя бы коротко остановиться на основных моментах его истории. Еще в 1687 году флибустьер Девис заметил землю на этой широте, но лишь в 1722 году Роггевен, командующий флотилией из трех кораблей, открыл остров и назвал его островом Пасхи в честь святого дня, предшествовавшего этому событию. В первый день только один островитянин осмелился подняться на корабль. А потом полученные им подарки привлекли сюда и других людей. По свидетельству голландцев, были совершены мелкие кражи. В полдень отряд голландцев высадился на берег, и тут вдруг раздалась команда, открывшая первую трагическую страницу в истории острова Пасхи: - Огонь! Многие погибли от пуль, и среди них тот, кто первым осмелился ступить на палубу корабля. Как и везде, первые шаги спесивой цивилизации здесь были отмечены кровью. Однако, прежде чем покинуть остров, голландцы успели заметить каменных великанов, которых они приняли за глиняные изваяния, что свидетельствует не об очень большой их любознательности. Записи Роггевена настолько бедны, что из них нельзя даже узнать, были ли статуи к этому времени уже повалены, а ведь эти сведения могли бы иметь громадное значение. Вероятнее всего, что в 1769 году француз де Сюрвиль, командовавший "Сен Жан-Батистом" судном, принадлежавшим компании Пондишери, подошел именно к этому острову и определил его координаты - 27 30' южной широты. К сожалению, мы не смогли ознакомиться с документами об этом путешествии. В 1770 году вице-король Перу, дон Мануель де Амат и де Жумиент, испугавшись, что остров может попасть под господство французов, отправили туда военные корабли под командованием Фелипе Гонсалес де Хаедо, чтобы захватить остров. В торжественной обстановке на плато Пойке были установлены три креста. Составленный надлежащим образом акт владения островом был подписан островитянами, не умеющими писать поиспански; интересная деталь - один из них начертил под этим документом знак ронгоронго, изображающий птицу! [Знак идеографического письма острова Пасхи. - Прим. пер.] Этот факт имеет большое значение, он, вероятно, свидетельствует о том, что письменность на дощечках в это время была распространена. Один из офицеров написал отчет об этом событии. К сожалению, мне не удалось познакомиться с этим отчетом. В 1771 и 1772 годах двум другим экспедициям, посланным королем Перу, удалось сделать подробную карту острова, названного Сан-Карлос. Повидимому, эти экспедиции были организованы очень тщательно, и результаты их, если бы мы могли ими воспользоваться, представили бы большой интерес. Два года спустя островитяне с восторгом встречали капитана Кука. Но снова из-за пустяковых краж заговорили ружья. Кук отмечает интересный факт: он видел множество стоящих и поверженных статуй. Эти сведения точно указывают время заката искусства и религии на острове. В 1786 году граф де Лаперуз, руководивший французской экспедицией, простоял на рейде у острова двадцать четыре часа. Тонкий ум помог ему завязать более сердечные отношения с островитянами, и, несмотря на многочисленные кражи, огонь на этот раз не был открыт. Этот просвещенный человек и истинный француз считал, что кража морской фуражки не повод для убийства, напротив, его садовник раздавал жителям семена, растения, а также коз и домашнюю птицу. И сейчас еще, спустя почти двести лет после его посещения, островитяне вспоминают о нем, а бухту, где стоял корабль, назвали его именем. В 1804 году остров посетил русский корабль "Нева". А в 1805 году возобновились преступления. Капитан американской шхуны "Нэнси" из Нью-Лондона подошел к острову Пасхи, чтобы захватить рабочих для охоты на тюленей. В результате гнусного вероломства ему удалось увезти с собой двенадцать мужчин и десять несчастных женщин. Через три дня с пленников сняли цепи и выпустили их на палубу. На следующий же день все они бросились в воду и поплыли по направлению к острову. Шхуна легла в дрейф, и капитан приказал спустить шлюпки в погоню за беглецами. Но как только они приблизились, пленники нырнули и ускользнули от преследователей. Утомленный погоней, убийца бросил преследование; он видел, что один из беглецов поплыл на север, а остальные - по направлению к острову Пасхи. Можно легко представить себе, какая трагическая судьба ждала этих несчастных. Этот случай имел тяжелые последствия для Пупа Земли. И в 1806 году команде гавайского барка "Каакоу-Маноу" не дали даже высадиться на берег. Затем в 1808 и 1809 годах на остров заходят другие корабли. В 1811 году налет на остров совершило американское судно "Пиндос". Шлюпки, посланные на берег, должны были привезти воду и свежие овощи. Они привезли также по женщине для каждого моряка. После ночи, проведенной на судне, где матросы показали себя настоящими мерзавцами, несчастных женщин посадили в шлюпки, но, не доходя до берега, их заставили броситься в море. Матросы в шлюпках надрывались от хохота, глядя, как они плыли, зажав в одной руке жалкий подарок за ночь, а другой гребя к берегу. Они навсегда сохранят потом этот подарок - это зерно варварства. Именно тогда второй лейтенант, Ваден, вскинул винтовку и выстрелил по группе плывущих женщин. Экипаж аплодировал прекрасному стрелку. Нельзя без содрогания думать об этом убийце. 1816 год. Мимо острова проходит русский корабль "Рюрик", на борту - великий немецкий поэт-романтик, француз по происхождению, Шамиссо. Увидев крайнее возбуждение островитян, адмирал Коцебу приказал шлюпкам вернуться на судно. Очень жаль, что художнику Хорису, находившемуся на борту, не удалось выйти на берег и оставить нам свои ценные свидетельства. Шли годы. Один за другим шли к острову корабли. В 1862 году зашел сюда французский парусник "Ле Касини" под командованием капитана Лежена. Вернувшись в Вальпараисо, он склонил святых отцов Пикпуса обратить в христианство население острова Пасхи. По странному совпадению несколько месяцев спустя произошла на острове самая страшная драма. 12 декабря того же года в бухту Ханга-Роа зашла флотилия из шести перуанских кораблей. Им надо было захватить людей и отправить их в рабство на берега Перу для добычи гуано. Сперва работорговцы пытались напасть на архипелаг Туамоту, но их преследовал французский сторожевик, которому удалось захватить один из кораблей. Собрав население острова вокруг кучи тряпья, капитан Эгир устроил настоящую бойню. Восемьдесят его бандитов, угрожая оружием, окружили несчастных островитян, вооруженных лишь копьями с обсидиановыми наконечниками, и захватили в плен около тысячи человек. Среди них были последние ученые острова и вождь Маурата с семьей. Еще сейчас жители острова помнят об этой бойне и рассказывают о воплях связанных пленников, с предсмертном хрипе женщин и детей, о безумном бегстве оставшихся в живых к Рано-Као, где преследователи добивали их. Ненависть к перуанцам так сильна, что, когда совсем недавно какой-то перуанец прибыл на остров с чилийским кораблем, который приходит каждый год к берегам острова, ему пришлось немедленно уехать отсюда. Так погибли все устные предания Матакитеранги, и последующим поколениях осталась лишь забота искать их следы. Несколько дней спустя перуанская флотилия со своим грузом скорби направилась к маленькому острову Рапа, чтобы повторить тот же "подвиг". Остров отчаянно сопротивлялся. Местным жителям удалось захватить корабль и привести его на Таити, где перуанцы предстали перед судом прокурора Лавижери. Обеспокоенное всем этим, французское правительство под влиянием Тепано Жоссана, епископа Таити, обратилось к французскому консулу в Лиме Лессепсу с просьбой выступить посредником перед перуанским правительством. Англия со своей стороны заявила протест, а в Вальпараисо Эжен Эйро, ставший впоследствии апостолом рапануйцев, возбудив общественное мнение, предложил принять у себя спасшихся каторжан. Все старания были напрасны! Приказ об освобождении опоздал, и более восьмидесяти процентов несчастных рабов, сосланных на острова Чинча, умерли от тяжелой работы, лишений и болезней. Сотня оставшихся в живых погибла от оспы по пути домой. Из тысячи рабов только пятнадцать вернулись на остров, чтобы посеять там семена смерти. За несколько месяцев больше половины оставшегося населения острова умерло от оспы, превратив эту землю в гигантское кладбище. Посетив остров десять лет спустя, Пьер Лоти писал: "Тропинки усеяны костями, в траве попадаются целые скелеты". Из пяти тысяч жителей в живых осталось лишь около шестисот человек. В мае 1863 года на шхуне "Фаворит" домой вернулись шестеро рапануйцев, с ними приехал миссионер - брат Эжен Эйро. После смерти Эйро, последовавшей 14 августа 1868 года, здесь побывали и другие миссионеры. В ноябре 1868 года на судне "Топаз" была вывезена для Британского музея замечательная скульптура, названная "Рассекающая волны". В том же месяце на остров прибыл миссионер отец Зумбом, он привез с собой домашних животных и растения, чтобы акклиматизировать их здесь. И в том же году капитан Дютру-Борнье обосновался на острове и занялся скотоводством. 1870 год. Чилийская экспедиция на корвете "О. Хиггинс" составляет подробную карту острова и изучает обычаи островитян. Этот год снова становится свидетелем беспорядков, охвативших остров Пасхи. Между Дютру-Борнье и братом Русселем вспыхивает непримиримая вражда. Снова загремели выстрелы, начался грабеж, появились убитые и раненые. В этой обстановке католическая миссия приняла решение переселить жителей острова на Мангареву. Часть населения последовала за святым отцом, а другая часть, поддавшись уговорам Брандера, бывшего соратника Дютру-Борнье, отправилась за ним на Таити. Дютру-Борнье силой удалось оставить на острове сто одиннадцать человек. Вскоре он был убит. В 1871 году русский корабль "Витязь" посетил остров с научной целью, но, найдя там полное запустение, отправился к беглецам- рапануйцам на Таити, где и получил в подарок от епископа Жоссана одну знаменитую дощечку с письменами. В 1872 году французский корвет "Ля Флор" с известным писателем Пьером Лоти на борту заходит на остров. Пьер Лоти очень заинтересовался обычаями оставшихся в живых аборигенов. Тонкая наблюдательность Лоти позволила ему нарисовать такую яркую картину, что для меня этот документ - самое замечательное описание Пупа Земли из всех имеющихся. Воспользовавшись своим пребыванием на острове, Пьер Лоти вывез оттуда колоссальную каменную голову, находящуюся сейчас в Музее Человека в Париже. 1875 год. Второе посещение острова чилийским кораблем "О. Хиггинс". 1877 год. Исследованием острова Пасхи занимается удивительный француз - Адольф Пинар. Как и Лоти, он собирает множество предметов, ставших гордостью музеев, и пишет очень яркий и подробный рассказ о своем путешествии. Через два года, в 1879 году, некий полутаитянин, выходец из королевской семьи, обосновывается на острове, чтобы распорядиться собственностью Дютру-Борнье. Вместе с группой таитян, прибывших с ним, он прожил на острове 20 лет и сумел благодаря своей обходительности и чуткости добиться любви островитян, открывших в нем душу полинезийца. Он принес с собой таитянский язык и пылкую таитянскую любовь. 1882 год. Сюда зашло немецкое судно "Гиена" с двумя исследователями на борту. Они оставили очень интересное описание домов Оронго и вывезли множество предметов для немецких музеев. 1886 год. На корабле "Могикан" прибывает американец Томсон, посланный на остров Вашингтонским музеем. Он публикует хорошо документированную книгу и вывозит для музея неповрежденную статую и каменные плиты с наскальными изображениями. В сентябре 1888 года чилийский майор, дон Поликарпо Торо, захватывает остров для своей страны, а потом очень легко и быстро сдает землю в аренду английской компании "Вильямсон и Балфур".И с тех пор остров принадлежит не людям, а овцам, интенсивное разведение которых истощило землю и уничтожило скудную растительность. Островитян согнали в деревню Ханга-Роа, обнесли ее колючей проволокой, оставив двое ворот, через которые можно проходить только с разрешения чилийского военного коменданта. В шесть часов вечера ворота закрываются, и никто не имеет права передвигаться по острову ночью без специального разрешения. 47 тысяч овец, около 1000 лошадей, 1000 быков, около 50 чилийских солдат и в 1964 году 1000 рапануйцев, живущих в самой невероятной нищете и при полном отсутствии свободы! В 1914 году островные власти издали закон, по которому кража овцы карается пятьюдесятью днями каторжных работ. Под руководством жрицы Анаты вспыхивает восстание. В этом же году после беспричинного обстрела острова Таити на остров Пасхи беспрепятственно заходят шесть немецких крейсеров. 1915 год. Необыкновенная женщина - мисс Раутледж - проводит замечательные этнографические исследования, ее работы до сих пор имеют громадное значение. После их опубликования на остров прибывают многочисленные группы исследователей. Франкобельгийская экспедиция 1934 года была самой значительной. Ею руководил замечательный ученый, ныне покойный, Альфред Метро, который не смог обойти молчанием ужасные факты, подтвердившиеся, к великому сожалению, и во время нашего пребывания на острове. "На острове царит такая нищета, - писал он, что говорить о переходе от первобытного состояния к современному уровню развития просто невозможно". В течение напряженных месяцев работы это неподавленное, а потому и особенно жестокое нравственное страдание жителей острова помогло нам лучше понять их тонкий ум, а иногда и их детский страх. Оно заставило всех нас горячо полюбить этих людей, предоставивших нам свой убогий кров. Оно открыло нам их сердца. * * * Наша жизнь на острове постепенно налаживалась. Пользуясь гостеприимством островитян, мы должны были делить с ними все: видя их лишения, невозможно же было думать только о себе. Мы не можем согласиться с ходячим мнением туристов, что эти несчастные люди только и мечтают что-нибудь стащить. А что бы вы делали на их месте? Нам никогда не приходилось жаловаться на отношение населения, страдающего, на наш взгляд, только одним недостатком - полным отсутствием воспитания, но ответственность за это ведь лежит только на тех, кто взял на себя труд отвечать за судьбу острова. Пусть власти острова, позволяющие себе требовать от рапануйцев один день трудовой повинности в неделю, лишившие их удостоверения личности и паспорта, запрещающие им покидать остров и всячески их притесняющие, не думают, что и мы приняли на себя обет молчания. Вы мешаете островитянам жить, вы и нам мешали проводить наши работы, однако вам, дорого заплатившим за свою собственную независимость, не следовало бы забывать, что кровь конкистадоров это недостаток, а не достоинство. По утрам солнце, окрашивающее тени гигантских статуй, ветер, звенящий в глубине пещер, открывали перед нами двери острова, где мы узнали столько необыкновенного от людей, на языке которых умели говорить. Своими успехами мы обязаны в основном моей жене. Неутомимо и чутко прислушиваясь к едва теплящейся жизни и чуть слышному голосу стариков, она собрала рассказы, которые взволнуют и тронут исследователей легенд, добывающих материалы с помощью рекомендованного властями переводчика, впитавшего чужие взгляды и передающего в дополнение свою мораль, свое понятие патриотизма и свою религию. Наша группа разделилась на две части. Моя жена оставалась в деревне Ханга-Роа, где живет все население острова, и весьма успешно собирала материалы для лингвистических и этнологических исследований. На ней же лежала обязанность обеспечивать нас продуктами и один раз в неделю доставлять их в базовый лагерь. Мой английский друг Боб Терри, три островитянина и я должны были вести работы по всему острову и устроить для этого два базовых лагеря: один - в Анакене на месяц, другой - возле наших раскопок на Рано-Рараку на четыре месяца.