Понятно и другое: национальный эгоцентризм писательницы не имеет никакого отношения к традициям русской литературы. Периодически своей концентрацией он просто ошеломляет. Так, старинное еврейское кладбище в Праге видится Рубиной "великой армией отмщения", которая в час явления Спасителя "встанет за плечами моего народа".

В отличие от многих авторов у Дины Рубиной проблема обретения национального имени, думаю, не возникала, либо это было в молодости, как у героини рассказа "Яблоки из сада Шлицбутера". Показательно, что ответ на впервые возникший у героини вопрос "чья я, чья" Рубина предлагает искать в "сокровенном чувстве со-крови". И такой подход к восприятию национального в жизни и литературе характерен для большинства русскоязычных авторов, на что неоднократно обращали внимание многие "правые".

"Чувство со-крови" и есть национальный эгоцентризм, который обязательно приводит любого писателя к нарушению правды исторической, психологической, художественной. И творчество Дины Рубиной лучшее тому подтверждение.

Довольно неожиданными выглядят история Палестины и еврейско-арабские отношения в интервью и произведениях писательницы. Так, в рассказе "Белый осёл в ожидании Спасителя" говорится, что во второй половине XIX века Иерусалим заселялся, застраивался немцами-колонистами и евреями, выходцами из Российской империи. А лишь затем, на рабочие места, созданные ими, "на новые виноградники, поля и апельсиновые плантации … потянулись с дальних окраин империи (Османской. – Ю.П.) нищие арабские кланы". Этот миф, не имеющий ничего общего с историческими реалиями, транслируется на отечественного читателя, поэтому необходимо хотя бы кратко его прокомментировать.

Евреи из Новороссии, о которых говорит Рубина, стали переселяться в Палестину не в середине XIX века, а в два последние десятилетия его. Толчком к этому послужили погромы 1881 года на Украине, известные указы Александра III, ограничивающие права евреев в России, и набирающая силу сионистская пропаганда. Собственно же новых сельских поселений – мошавотов – было создано за это время всего лишь девять. Ну и, конечно, переселенцы финансово поддерживались из разных зарубежных – еврейских – источников. Главным спонсором, как известно, был Эдмонд Ротшильд. Только его пожертвования составили более полутора миллионов фунтов стерлингов.

Что же касается арабов, то большая часть из них, никуда не "тянулась", ибо жила на своей земле. Поэтому евреям пришлось её выкупать, "устилать палестинскую землю еврейским золотом", как говорил первый президент Израиля Хаим Вейцман. Следует помнить и о том, что несмотря на эмиграцию евреев в Палестину (их только из России за указанный период прибыло около 25 тысяч человек), в начале ХХ века арабское население превышало еврейское более чем в двадцать раз.

И ещё. Ольгу эль-Джеши возмутил рассказ Дины Рубиной "Картинка с натуры" ("Литературная газета", 2008, № 2). В своём письме ("Литературная газета", 2008, № 10) она поставила под сомнение "душевное здоровье" писательницы и указала на её предвзятость и агрессивность, проявленные в изображении арабов. Но такое отношение к арабам характерно для Дины Рубиной вообще. Видимо, другие её произведения Ольга эль-Джеши не читала или читала невнимательно.

В том же рассказе "Белый осёл в ожидании Спасителя" Рубина открыто выражает свою неприязнь к арабским детям, видя в каждом из них потенциального террориста. Красноречиво свидетельствует о "душевном здоровье" автора рассказа и пение муэдзина, услышанное, увиденное таким образом: "В эту минуту в уши ударил гнусавый рык, леденящий внутренности, и мне две-три секунды потребовалось для того, чтобы опознать в нём обычную песнь муэдзина … . Здесь, усиленный динамиками оглушительной мощи, он звучал грозным боевым кличем … . Минуты три неистовый звуковой смерч расширял воронку утробного воя, вспухал вокруг нас осязаемой стеной".

Да и воюют, борются арабы в книгах Рубиной только исподтишка, только подлым образом. Так в романе "Вот идет Мессия!.." мирный и добрый Хаим Горк убит тремя выстрелами, когда проезжал через арабское селение. А видоизменённый шахидский сюжет в этом романе выглядит так: арабская девушка Ибтисам Шахада решается убить еврея, ибо только так можно сокрыть грех и избежать смерти от рук родных братьев. Ей, беременной от своего учителя, остаётся только это…

Вообще отношение Дины Рубиной к арабам напоминает мне отношение Исайи Берлина к Зинаиде Гиппиус и Дмитрию Мережковскому. В беседе с Анатолием Найманом, вошедшей в уже не раз упоминаемый сборник, еврейский мыслитель так пояснил свою позицию: "Мандельштам, не Мандельштам – мне всё равно (а выше речь шла о том, что Гиппиус назвала поэта "неврастеническим жидёнком". – Ю.П.). Для меня её нет. Ни её, ни мужа. Для вас есть? Где? Что они – чтобы быть?"

Это чувство гордыни, исключительности проявляется в Рубиной не только по отношению к арабам, но и немцам, французам, русским. О последних скажем подробнее по понятным причинам, в качестве примера возьмём Ивана Бунина, который с симпатией относился к евреям.

Герой-повествователь в романе "Вот идёт Мессия!..", совпадающий с автором в главных человечески-творческих позициях, рассуждает о своей судьбе известного, но бедствующего в Израиле писателя. И в этом контексте возникает имя Бунина: "Мог бы стать распространителем чего бы то ни было, возьмём – Бунин Иван Алексеевич?

Да ни черта бы он не распространял, вдруг зло подумала она, его в эмиграции содержали богатые и добрые евреи, влюблённые в русскую литературу. А мне здесь ни одна собака говённого чека на картошку не выпишет…"

Раз не уточняется, в какое время Бунин был на еврейском содержании, то следует понимать, что все тридцать три года. А это может утверждать либо человек сверхдалёкий от литературы, либо очень предвзятый в своём отношении к Бунину. У него в изгнании были разные периоды – от относительной финансовой стабильности до крайней бедности. Но никогда писатель не был на содержании у евреев.

Например, до 1929 года основным финансовым источником семьи Буниных являлись гонорары и чешская, сербская помощь. Когда Чехия перестала выплачивать Ивану Алексеевичу стипендию, его жена 9 января 1929 года записала в дневнике: "Чехи прекратили пособия – это минус 380 фр." (Здесь и далее в статье цитирую по книге: Бунин И., Бунина В. Устами Буниных. Дневники. – М., 2004). Для того, чтобы понять, какую часть от гонораров это пособие составляло, приведу свидетельство Веры Николаевны от 24 января 1929 года: "Пришли 2000 фр. из "Посл. Новостей".

Немалым материальным подспорьем были вечера, лотереи, книжные лавки, "быстрая помощь". И суммы здесь выручались разные. Например, в помощь В.Набокову собрано 770 франков (запись от 25.01.1937), И.Бунину – 2000 долларов (запись от 15.08.1948), Н.Тэффи – 20000 франков (запись от 13.01.1950) и т.д. В подобных мероприятиях, вопреки утверждению Рубиной, Бунин принимал участие. Так, 18 декабря 1922 года Вера Николаевна фиксирует в дневнике: "На "встрече" мы начали продавать билеты на вечер Шмелева. Ян (И.Бунин. – Ю.П.) никуда не годится как продавец – конфузится..."

Самые же тяжеёлые периоды во время эмиграции Бунина – это начало 30-х годов, немецкая оккупация Франции, последние три года. На протяжении этих почти 15 лет преобладающий бытовой фон был таким: "У меня всего 2 рубашки, наволочки все штопаны, простынь всего 8, а крепких только 2, остальные – в заплатах. Ян не может купить себе тёплого белья. Я большей частью хожу в Галиных вещах" (14.11.1932); "Деньги опять вышли" (11.01.1933); "В четверг почта принесла деньги из 2 мест: из "Совр.Зап." и от сербов. Передышка дней на 15" (5.1.1933); "Едим очень скудно. Весь день хочется есть" (20.12.1940); "Нынче у нас за обедом голые щи и по 3 вареных картошки" (10.12.1943); "Был доктор Дюфур … . У меня почти не было денег. Кодрянские дали взаймы 30000фр." (23.08.1950); "Теперь у нас долг в 100 тыс." (12.09.1950); "Взяли взаймы у Кодрянских сто тысяч франков" (24.04.1953).