– Знаешь ли, со мною случилось нечто такое, после чего я уже не могу идти назад в скит.

– Что же это такое с тобою случилось? – вопросил второй брат.

– А то, что когда мы с тобою расстались, то я встретил очень красивую женщину и поддался соблазнительному влечению, и вот мой обет целомудрия мною нарушен.

– Это очень дурно, – отвечал другой брат, – но уж если это случилось, то тем скорее должно тебе спешить отсюда в нашу пустыню.

– Нет, брат возлюбленный, – отвечал падший: – я уже не решусь теперь оскорбить наше чистое жилище своим присутствием.

Брат же, ходивший в улицу направо, еще настойчивее звал его скорее идти в пустыню и сам тянул его за руку, но падший не шел и отвечал:

– Нет, тебе самому будет тяжело со мною. Ты – чистый.

Тогда второй брат «помысли мало и отвеща»:

– Не сокрушайся о том, что мне будет тяжело в твоем присутствии, ибо когда мы с тобою сегодня расстались и ты пошел налево, а я понес свои рукоделья направо, то со мною в правой стороне города случилось как раз то же самое, что случилось с тобой в левой.

Тогда первый брат ободрился и воскликнул:

– Значит, мы равны!

– Да, оба мы равны, ибо оба пали.

– Что же мы теперь сотворим далее?

– Пойдем оба, как равные, вместе в свой скит и оба вместе покаемся старцам.

– А что же нам будет от старцев?

– А уж чту будет, то будет одинаково, что одному, то и другому. Не робей – перенесем вместе по заслугам нашим, а как я старше тебя, то верно мне сделают наказание строжайшее, а тебя, младшего, – накажут полегче.

Брат, ходивший влево, «умилился» и пошел в скит. Там с ними вышло, как говорил второй брат, который собственно не был грешен, но только сказал на себя грех для того, чтобы поддержать дух падшего брата, и тем не допустил его до отчаяния.

10) Мая 21. Один брат вышел из скита на реку, чтобы почерпнуть воды, и вдруг заметил гам на берегу «жену перущу ризы», то есть прачку, моющую одежды, и «прилучися брату пасти с нею». По совершении же этого греха, брат зачерпнул воды и понес водонос в скит свой, но его облепили бесы и стали кричать ему в уши: «Чего идешь в скит! Тебе там теперь уж не место; оставайся теперь с прачкой!»

Брат этим очень смутился, но сейчас же понял, что бесы этак хотят совсем отбить его от пути спасения, и сказал.

– Чего вы ко мне вяжетесь и для чего мне досаждаете! Я не хочу отчаиваться.

И с тем он пришел в свою келью и «безмолвствовал», но согрешение его открылось одному старцу. Тогда брат покаялся и рассказал, что он скрывал свой грех, боясь, как бы не впасть в отчаяние. Старец похвалил его «рассуждение».

11) Мая 24. Один старец, проведя всю жизнь в ските, пошел раз в Александрию продать свое рукоделие и там увидел, как один монах входит в корчму. Пустынник сел против двери, в которую вошел александрийский монах, и стал дожидаться, пока тот выйдет. Когда же монах через некоторое время показался на пороге, скитник бросился к нему, обхватил его руками и, удерживая его, стал говорить:

– Чту ты, несчастный, делаешь! Или ты не ведаешь, что носишь ангельский чин! Зачем же ты лезешь во вражьи сети, для чего входишь в корчемницу, где сходятся неподобные мужи и женщины! Молю тебя, беги к нам в пустыню, – там ты спасешься.

Молодой же городской монах отвел руки скитника и сказал ему:

– Иди себе, калугере, – Бог ничего не ищет, кроме чистого сердца.

Старец «воздвиг руки к небу» и сказал: «Я в пустыне не стяжал чистого сердца, а сей ходящий в корчемницы стяжал».

13) Июня 3. Встретил отец Пафнутий в пустыне нагого человека, закрывавшегося своими волосами, и стал его расспрашивать об его прежнем житье. Нагой человек сказал, что он жил сначала в монастыре и был ткачом, но наконец ему не понравилось жить в монастыре, а вздумалось, что лучше жить одному: «я так и сделал, и стал работать и жил очень хорошо»; но это шло только «пока позавидовал мне дьявол. Попросила меня одна черноризица устроить ей полотно. Я сделал. Она попросила устроить другое. Я сделал и другое, и яко уже свычай ми бысть с нею и час с часу дерзновение большее, то она заченши родила беззаконие». Тогда нашло на него раскаяние, и он, бросив черноризицу, бежал в пустыню, где Пафнутий и встретил его нагого.

Пафнутий с ним разговорился и спросил:

– Что же, я думаю, сначала-то тебе здесь и тяжело было?

– «Вельми изнемогах, – отвечал нагой, – и лежах в пещере в тузе и в страсти». – Опять хотелось ему возвратиться «к черноризице», но «пришел некий муж, как бы ножом изрезал всю мою утробу, очистил ее и опять вложил, и руками замазал, – и с той поры туга и страсть остависта мя».

13) Июня 20. Жил в дальней пустыне один благочестивый старец и имел близкую родственницу, оставшуюся в мире. Долго они не видались, но вдруг этой женщине как-то соскучилось и захотелось сходить навестить своего родственника. При этом женщина не имела никакого дурного умысла, а только хотела узнать чисто по-родственному: жив ли пустынник, или он уже умер; если же он жив, то она хотела побеседовать с ним о божественном и чем-нибудь послужить ему по силам своим. Плутала она долго по пустыне, пока встретила «камиларя», или пастуха, который пас верблюдов. Женщина рассказала ему, кого она ищет. Пастух верблюжий знал пустынника и показал ей, как найти его пещерку, которая была тут же неподалеку. Женщина разыскала своего родственника– Он ее уже не мог узнать, но она сказала ему, что «сродница твоя есмь». Тогда пустынник ее принял. Потом они стали с ним беседовать, но «егда прииде ночь», то старец «преступи с ней свой обет целомудрия». Это сейчас сделалось извесио необычайным случаем. В этой же самой пустыне, на нeкотором расстоянии, жил другой старец, который ни мало не интересовался тем, чту произошло у соседнего старца но он пошел почерпнуть воды, и только что погрузил свою чашу в воду, как «чаша перевернулась». Старец удивился: потому что до этого случая чаша у него никогда не переворачивалась. Он второй раз зачерпнул чашу, но чуть ее поставил, как она опять перевернулась.

Тогда пустынник подумал:

«Верно это по усмотрению Божию».

А так как он в одиночестве никак не мог себе разъяснить, к чему ему давалось такое знамение то он, не теряя времени, пошел к другому пустыннику, спасавшемуся в той же пустыне, но в другом месте.

«Пойду и расскажу ему, – думал старец, – и вдвоем с ним мы это лучше обсудим».

А старец, к которому он собирался идти, как раз и бил тот самый, у которого в это время гостила родственница.

Пошел к нему пустынник на совещание но в один день не дошел, а заночевал дорогой под стенами идольского капища и тут обо всем узнал. Случилось так, что в этом капище именно в ту ночь собрались бесы и в чрезвычайной радости завели шумное торжество, и стали хвастать, что соблазнили одного известного и опытного пустынника, причем не раз называли соблазненного и по имени.

Это был как раз тот, к кому шел путешествующий. Но путник хотя и смутился этим, однако все-таки пришел. к тому, который пал во грехе с родственницей, и, поздоровавшись, спросил у него: «Чту убо сотворю, отче, – егда наполню чашу мою водой и она во время снедения превращается?»

А тот посмотрел на него и вместо ответа сам предложил вопрос: «А чту убо аз сотворю, яко аз впадох в блуд?»

– Да, я это уже знаю, – отвечал гость: – я слышал об этом «в церкви идольстей».

Тогда преступивший обет целомудрия старец, как только услыхал, что о нем даже дьяволы говорят, вскочил и отчаянно закричал:

– Ну, если это так, то тогда уж все равно – я брошу пустыню и пойду в мир!

Но тот брат, у которого чаша переворачивалась, отговорил его от этого, а присоветовал прогнать только от себя родственницу.

«Старец послушался и исправил житие свое».

14) Июня 27. Отцы Даниил и Палладий, придя в Александрию, встретили молодого монаха, выходящего из бань. Им это показалось подозрительно и непристойно, и они ему это сказали, а тот, вместо того, чтобы покаяться, отвечал им: «не судите и не судимы будете». Старцы попросили у него прощения, но скорбели о нем потому, что видели, как около него вертятся два мурина. Спустя же некоторое время они узнали, что этот молодой красавец-монах пришел в Александрию из Константинополя и вступил в связь «с женой эпарха», а слуги эпарха изловили его и, желая сделать евнухом, так его изуродовали, что он чрез три дня умер «и бысть всем мнихом поругание и урок».