Все это лето две антилопы, большая и маленькая, бродили вокруг моего дома. Иногда между их посещениями проходили две или три недели, но затем мы видели их каждый день. В начале следующего сезона дождей слуги сказали, что Лулу вернулась с новым теленком. Сама я его не видела, потому что теперь они уже не подходили к людям так близко, как раньше, но позднее мне встретились в лесу три бушбока.

Связь между моим домом и Лулу с ее семьей не прерывалась много лет. Бушбоки часто бродили возле дома, они выходили из леса и возвращались туда, словно угодья фермы были его продолжением. Обычно они появлялись на закате и сначала мелькали в лесу среди деревьев, точно изящные темные силуэты на темно-зеленом фоне, однако, когда они выходили пастись на лужайку, их шерсть горела в лучах заходящего солнца, как начищенная бронза. Одной из них была Лулу; мы знали это потому, что она приближалась к дому неторопливо и спокойно и только настораживала уши, если подъезжал автомобиль или мы со стуком открывали окно, да и собаки ее узнавали. С возрастом ее окраска стала темнее. Однажды я привезла на ферму приятельницу и когда автомобиль остановился перед домом, на террасе три бушбока лизали соль, приготовленную для коров.

Любопытно, что среди антилоп, приходивших к моему дому, не было ни одного самца, если не считать первого крупного бушбока, бваны Лулу, который в первое лето ее возвращения стоял под капским каштаном, высоко подняв голову. По-видимиму, мы соприкоснулись с лесным матриархатом.

Моими бушбоками заинтересовались охотники и натуралисты, старший лесничий специально приезжал за ферму, чтобы их посмотреть. Какой-то журналист написал о них в газете «Ист Африкэн стандарт».

Те годы, когда Лулу и ее родичи приходили к моему дому, были счастливейшими из всех прожитых мной в Африке. Вот почему мое знакомство с лесными антилопами я воспринимаю как чудесный подарок Африки, как знак ее дружбы. В нем была вся страна, добрые предзнаменования, древние легенды — и песня:

«Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических».

Разнообразие антилоп дает им, в частности, то преимущество, что разные виды питаются корой и листьями разных деревьев и кустов или же объедают листья одних и тех же растений, но на разной высоте, а у антилоп, питающихся травой, разные виды ощипывают ее до разных уровней. Таким образом, кормовой конкуренции не возникает и различные животные могут в большом числе обитать бок о бок, не истощая пищевых ресурсов местности. Например, овес византийский идет в пищу и гну, и топи, но, поскольку они предпочитают разную степень зрелости овса, конкуренции между ними не возникает.

Такие антилопы, как импала (внизу), газели канна, во время дождей, когда много молодой травы, щиплют ее, а в остальное время года объедают кору и сочные почки.

^{Словно стоя на цыпочках, геренук тянется за лакомыми веточками на вершине колючего кустарника. По строению зла непохож на других антилоп. У него непропорционально длинные шея и ноги, почему его и прозвали «жирафовая газель». Обе эти особенности, вероятно, объясняются тем, что он, как и жираф, преимущественно питается верхними ветками кустарников.}

^{Треугольные копыта помогают геренуку прочно стоять на земле во время его акробатических упражнений при доставании корма.}

Дважды в год косматобородые гну совершают чуть ли не самые внушительные марши, какие только можно наблюдать в царстве дикой природы. С наступлением сухого сезона в начале июня огромные стада численностью до ста тысяч особей движутся плотными колоннами (справа) длиной в километры и километры из южной части равнин Серенгети в северную их часть, где много воды и корма. В ноябре гну поворачивают и следом за газелями и зебрами бредут назад на юг по выбитым копытами тропам, которые с воздуха напоминают шоссейные дороги.

^{Почти по-военному правильной колонной гну переходят вброд озеро в Серенгети (справа). Во время этой миграции на юг за гну, как мародеры за армией, следуют хищники и пожиратели падали: львы, шакалы, гиеновые собаки, гиены и стервятники, которые питаются отбившимися или погибшими телятами, а также больными или дряхлеющими взрослыми животными, уже неспособными держаться наравне со стадом.}

Изучая львов для своей книги «Золотистые тени быстрые копыта», зоолог Джордж Шаллер наблюдал поведение и других животных, обитающих на равнинах Серенгети, в том числе гну. Шаллера особенно поразили миграции этих антилоп, целеустремленность и плотность стада на марше.

Гну — антилопа, скроенная весьма своеобразно: так и кажется, что ее сшили из отходов какой-то эволюционной мастерской. Морда у нее массивная и тупая, а косматая белая борода и шишковатые загнутые рога придают ей брюзгливый вид. Ее жесткая черная грива так редка, что создаётся впечатление, будто антилопа пытается компенсировать это с помощью поперечных черных полос на шее, словно лысеющий щеголь, желая замаскировать плешь, исчертил ее черными штрихами вместо того, чтобы носить накладку. Могучие плечи переходят в тощий круп, завершающийся хвостом-метелкой, который хлещет из стороны в сторону, как бы обладая самостоятельной жизнью. Одинокий гну выглядит весьма жалко, но стадо гну создает ощущение силы и своеобразной красоты. Иногда мне доводилось ходить между ними. Отступив на сотню шагов, чтобы пропустить меня, ближайшие ко мне антилопы не издавали ни звука, застыв в неподвижности, и только их рога блестели на солнце. Остальные продолжали непрерывно похрюкивать и пофыркивать, так что казалось, будто где-то рядом гремит хор огромных лягушек. Порой несколько гну срывались с места, словно в в панике, но тут же останавливались и снова пялились на меня. Воздух был душным от запахов, земли, навоза и растоптанной травы.

На марше стадо гну выглядит чрезвычайно внушительно. Они неторопливо трусят гуськом или шеренгами из трех-четырех животных и вдруг разом переходят на размашистую рысь; стадо за стадом, точно живой черный поток, катится по холмам и скапливается у входа в долины, следуя путем, проложенным предками их предков. Непреодолимая потребность оставаться в стаде, двигаться в том же направлении, в каком движутся все остальные, вынуждает их устремляться вперед, не обращая внимания ни на какие препятствия Однажды несколько львиц притаились в заросшей кустарником лощине, через которую шли стада, следуя своему прихотливому маршруту. В первые же часы львицы завалили шестерых гну, и все же каждое новое стадо после недолгих колебаний очертя голову устремлялось вперед — ни трупы собратьев, ни запах крови и львов не могли заставить его свернуть с пути. Если этот путь пересекает река, гну кидаются в нее, не взвешивая опасности, и многие тонут. Однажды я увидел, как добрая тысяча гну длинной колонной мчится к реке Серенгети тупое скопшце, движущееся словно бы без всякого порядка и цели. Передние антилопы ринулись в воду и поплыли к противоположному берегу но это оказался обрыв, на который они не могли взобраться. Стадо последовало за ними, и вскоре вода уже кипела вокруг антилоп, которые били копытами, вставали на дыбы, влезали друг на друга, стремясь выбраться на скользкий откос. Кого-то оттеснили на глубину, и над водой виднелись. только ноздри и оскаленные белые зубы. Пронзительное блеяние достигло крещендо, когда передние ряды повернули и столкнулись с продолжавшими рваться вперед. В конце концов некоторым животным удалось выбраться на противоположный берег, а остальные ринулись назад мимо меня с обезумевшими глазами, все с тем же неумолимым упорством устремляясь туда, откуда они только что появились. Семь темных трупов, покачивавшихся на волнах, остались безмолвными свидетельствами исступления, с каким они двигались вперед.