Серия получила очень непритязательное название — „Dragonlance“. Сказать по правде, сначала я очень сомневался, наблюдая, что получилось у Трейси в первоначальном виде. Но потом между нами уже не было соперничества, я понимал, какая это богатая идея и что ее ждет блестящее будущее. К тому времени Трейси уже давно не был новичком, а стал самым талантливым и работоспособным дизайнером в команде.

Он начал привлекать других ребят к проекту, и „Dragonlance“ стремительно разросся за пределы первоначальных границ. Особенно когда в середине восьмидесятых пошли в печать книги Маргарет Уэйс, нашего нового автора и редактора. Именно она поняла, что романы станут сердцем мира Кринна.

Конечно, были и трудности — многие замыслы нам пришлось отложить, на многие идеи у компании не было средств, а другие задумки казались начальству слишком смелыми. Несколько раз вся серия оказывалась буквально на волоске.

Но брэнд „Уэйс-Хикмэн“, столь ярко проявивший себя с самого начала, стал тем ледоколом, который помог команде преодолеть все проблемы и в итоге попасть в списки бестселлеров „Нью-Йорк тайме“.

И — стать историей.

Дуглас Найлз — автор фантастических романов об альтернативной вселенной „World War II“, „Fox at the Front“, выпущенных издательством Forge Book, и, кроме того, создатель многочисленных романов и серий в жанре фэнтези.

Николь и брат Майкл покинули Потерянную Цитадель и брели по лесу, теперь лишившемуся своего очарования, потрясенные увиденным и осмысливая новое положение дел.

Они не сомневались, что недавние события были реальны, — на руках Николь еще свежа была кровь брата и черного мага, а у Майкла на шее болтался священный символ Мишакаль, потухший и темный. Все верные жрецы покинули Кринн, чтобы служить Богам в других планах мироздания, а темные жрецы Такхизис не смогли вырваться на свободу из Бездны…

Слова странного мага, что назвал себя Рейстлином, эхом отражались в их сердцах: „Через тринадцать дней Боги в гневе обрушат огненную гору на Ансалон. Земля расколется, появятся новые моря, а старые горы исчезнут. Погибнет бесчисленное множество живых существ. Еще больше останутся жить дальше, перенося темные и ужасные дни, которые заставят их пожалеть, что они не умерли…“

Майкл с Николь вышли на поляну, где Акар забрал у гоблинов умирающего рыцаря, его кровь все еще пятнала землю. Они не сказали друг другу ни единого слова.

Тринадцать дней. Тринадцать дней до разрушения мира.

— Куда мы отправимся? — нарушил тишину Майкл.

Николь медленно обвела взглядом удлинившиеся к вечеру тени. Напряжение понемногу отпускало, тело снова начинало обретать чувствительность, каменная тяжесть в ногах ослабевала. В голове билась одна мысль.

— Домой, — выговорила она.

Майкл хотел было возразить, но девушка взглядом остановила жреца. Замок, в котором она провела самые счастливые дни, принадлежал их роду много поколений. Но недавно его атаковали и взяли штурмом гоблины, поэтому Николь знала, что, вернувшись, она найдет лишь ограбленный и сожженный остов…

Но ее это не волновало. Замок — это дом.

— Там я хочу умереть… — тихо произнесла девушка и медленно пошла вперед.

Майкла весьма удивило хорошее состояние замка; он даже подумал, что гоблины решили сделать в постройках склады, чтобы было где хранить награбленное. Целитель был уверен, что в замке полно отвратительных тварей, но, понаблюдав некоторое время, убедился, что гоблины отправились в поисках поживы в другое место.

В пустых залах царили зловоние и жуткий беспорядок. Оба путника зажали рты и, шатаясь, выбежали наружу. Мебель и двери были изрублены в щепы, занавеси сорваны, праздничные новогодние ленты и украшения осквернены и сожжены, церемониальные доспехи, наверное, достались королю гоблинов. Коридоры кишели паразитами, обнаглевшими от полной безнаказанности.

Никто из арендаторов или крестьян до сих пор не вернулся — одни попрятались в дальних лесах, а другим некуда было возвращаться. Все равно колодцы отравлены, амбары разграблены, сараи и дома превращены в развалины.

Майкл обвел взглядом окружающий их хаос и покачал головой:

— Миледи, поместье сэра Томаса в двух неделях пути. Позволь мне сопроводить тебя туда, мы пойдем ночами и…

Николь не слушала его, медленно снимая доспехи и складывая у почерневшей стены. Под доспехами у Николь оказался костюм брата для тренировок на мечах… Прихватив лоскут ткани, зацепившийся за ветку ближайшего дерева, Николь завязала рот и нос и вошла внутрь, принявшись за неблагодарную работу по расчистке. Через некоторое время она заметила, что Майкл помогает ей, стараясь брать на себя самую сложную работу. Девушка отбросила со лба мокрую прядь и непонимающе посмотрела на него.

— Не надо мне помогать, я сама со всем справлюсь. Сэр Томас будет рад тебя видеть.

— Николь, разве ты еще ничего не поняла? — оторопело проговорил Майкл. — Я уйду от тебя не раньше, чем смогу, например, научиться летать. Я хочу остаться потому, что люблю тебя.

Даже если бы он заговорил по-эльфийски, это не вывело бы ее из оцепенения. Никакие слова сейчас не могли бы дойти до сердца Николь.

— Я очень устала, — сказала девушка, — а спать не хочу… Ведь все безнадежно, правда? Но у нас будет место, где можно умереть…

Майкл приблизился и робко попытался обнять ее, на лице целителя отражалась целая гамма чувств.

— Надежда есть всегда…

Николь отстранилась и продолжила работу.

Они делали приготовления, чтобы пережить скорый День Разрушения. То есть этим занимался только Майкл — Николь после очистки замка большую часть времени сидела и разговаривала с пустотой в комнате брата, иногда смеясь или плача.

Она была податлива и безропотна. Если Майкл находил ей какое-нибудь дело, Николь выполняла задание покорно и без жалоб, а потом возвращалась к стулу в пустой комнате. Ела и пила она, если только ей клали еду в руки и специально поили.

Это все больше угнетало целителя, он спорил с Николь, кричал, уговаривал, один раз даже потряс за плечи, но девушка осталась безучастна — для нее он стал совершенно чужим человеком. А Майкл работал так много, что иногда просто не успевал проследить за Николь.

Целитель бродил по округе в поисках продовольствия, которое еще не сожрали гоблины. Майклу ничего не было известно о ловушках и силках, да и не смог бы он ловить маленьких зверьков — юноша не прикасался к мясу с тех пор, как принес клятву Богине, зато прекрасно знал ягоды и травы, дикие овощи и плоды, которыми и питался. Но странный горячий ветер, дувший в последнее время день и ночь, сушил землю, поэтому жрецу пришлось устроить запасы, которые теперь смогли бы прокормить обоих долгое время, если расходовать их экономно. Майкл настойчиво отгонял мысли о том, что, если с Николь что-то случится, он останется один…

Он молился Мишакаль, прося ее исцелить девушку, вылечить рану, что, не задев тело, избороздила душу. Он молился Паладайну, прося Бога Соламнийских Рыцарей принять под покровительство дочь, которая боролась со злом не меньше любого из сынов. И казалось, что Паладайн услышал, — их одиночество пока не тревожила ни одна живая душа. Майкл наблюдал за дорогой, намереваясь передать с каким-нибудь путником весть сэру Томасу и просить любой помощи. Правда, когда тринадцать дней превратились в девять, жрец уже не рассчитывал ни на что.

Но однажды в сумерках тишину нарушил грохот копыт по внутреннему двору.

— Мир этому замку! — раздалось зычное приветствие на соламнийском.

Новые звуки, казалось, пробудили Николь.

— Гость, — прошептала она, а Майкл поспешно кинулся к окну, чтобы посмотреть на прибывшего.