– Ты предлагаешь мне остаться?

– Не совсем.– Она неуверенно перетаптывалась с ноги на ногу.– Я говорю, что мир сговорился в твою пользу и повредил моего бойфренда.

Я подумала об ужасной истории в «New York Post», о лице Дэнни, когда какой-нибудь сопляк на работе показал это ему. Выбросил бы он ее, ощущая небольшую боль, и оставил бы это в прошлом? Это то, чем я была для него сейчас? Нужен ли ему кто-то, чтобы забыться и двигаться дальше? Я подумала о Дэнни, а потом подумала о моей разрушенной карьере: об отмененных контрактах, о нехватке денег, о том, что в мире нет никого, кто хотел бы иметь со мной дело. Карен МакКарти рассказала сотне своих сочувствующих последователей о нашей встрече. Эмбер наслаждалась своей победой.

– Я почти уверена, что это не так, но опять же, я приму и это, – сказала я.

 – Ну, – сказала она, – Томас был госпитализирован пять раз с тех пор, как начал ездить на этом. Так что, вероятно, выбора у меня нет.

– Кто-то должен отнять у него этот байк.

– Никто не идеален, – произнесла она оборонительным тоном, который всегда использовала, защищая нашего отца. Она посмотрела вниз, словно пытаясь понять, как она так к нему привязалась, а затем решила, что нет времени на размышления.

– Сэмми нужно провести научный эксперимент для лагеря к понедельнику. Сможешь ей помочь?

– Что за лагерь?

– Лагерь, где дети любят учиться, – сказала она.

– Сэмми – особенный ребенок, не так ли?

– Сколько раз ты еще у меня спросишь об этом?

У меня не было хорошего ответа, а Рэйн все равно не искала его. Она не хотела говорить со мной о Сэмми – меня это устраивало. Я тоже не хотела с ней разговаривать. Она сделала паузу.

– Вот что, – сказала она.– Я не хочу, чтобы она оставалась с тобой сегодня.

– Это не так сложно – сделать научный эксперимент.

– Забудь об этом. Я собираюсь взять ее с собой.

– Нет-нет! Рэйн, все в порядке.

– Тогда не рассказывай о нашем детстве. Что-то о том, какой была ее мама. Я серьезно.

Я кивнула, и мне пришло в голову, что мы обе скрываем, кем мы были от людей, которые имели наибольшее значение.

– Послушай, Сэмми в лагере с понедельника по пятницу. Она пошла туда, когда закончилась школа. И, слава Богу, потому что в прошлом году она отказалась. – Рэйн покачала головой. – Но в День независимости гостиница переполнена и у меня нет няни на выходные. Томас выручал меня в такие дни. Так что, мы обе не имеем выбора.

– Приятно иметь что-то общее.

В случае если вы вдруг обеспокоены тем, что это превратится в рассказ о женщине, понимающей, что ее дом был там, где она выросла, помните – я ненавидела возвращение в Монток. Я ненавидела общаться с моей сестрой и иметь дело с ее несправедливостью. Я ненавидела смотреть на наш дом детства и знать, что ее обманули, купив его на четверть дешевле реальной стоимости.

Один только адрес обеспечивал ей сумасшедшую сумму. Это полная картина того, что было за пределами его окон: самый великолепный вид на чистые пляжи Монтока.

Вам просто нужно было выйти из задней двери, спуститься по лестнице, и вы оказывались там. Перед вами раскидывался Атлантический океан со своими бескрайними, тихими белыми пляжами.

Мои любимые воспоминания о Монтоке связаны с этими лестницами к океану, с ощущением холодного воздуха, бьющего мне в лицо, с ощущением полной свободы.

В настоящий момент, даже это превратилось во что-то другое. У Сэмми была игра: она пыталась обыграть свое собственное время, требуемое для спуска к океану. У нее было около двадцати пяти секунд.

Преследуя Сэмми по лестнице, надеясь, что она не подскользнется и не упадет, я получила огромное удовольствие. К тому времени, как я добралась до океана, я была вымотана. Сэмми наклонилась, набирая воду в банку.

– Сегодня мы делаем дождь, – сказала она. – Мне просто нужно закрыть эти крышки, и можем подниматься наверх.

Вниз по пляжу, группа детей в возрасте Сэмми играла с большим волейбольным мячом. Никаких стеклянных банок.

– Сэмми, мы можем немного отдохнуть на пляже. Пойдем.

– Зачем нам это делать? – сказала она.

– Там куча других детей, – сказала я. – Почему бы нам не посмотреть, что они задумали?

Она покачала головой, даже не глядя в их сторону:

– Нет, спасибо.

– Почему нет?

 – Я не хочу.

– Ты когда-нибудь болтала с кем-то, кроме своей мамы?

– С Томасом, – сказала она.– Иногда с Итаном.

– Я имею в виду кого-то твоего возраста.

Она вздохнула:

– В последнее время – нет.

Она даже не расстроилась из-за этого факта, что было печальнее, чем если бы она это сделала. Похоже, она беззаботно с этим смирилась.

Сэмми болтала об этом, когда побежала вверх по лестнице к дому. Я спешила, пытаясь не отставать от нее. Когда я поднялась по лестнице, то подняла глаза к главному дому. Вся его задняя часть была в эркерных окнах, которые открывали взору прекрасные виды. Я пыталась увидеть, был ли кто-то внутри, но дома было темно.

На подъездной дорожке стоял припаркованный красный спортивный автомобиль Porsche, блестящий и яркий. На гравии он выглядел неуместно, слишком эффектно. Это напомнило мне дни, когда мой отец закатывал вечеринки. Модные автомобили заполняли подъездную дорожку, втискиваясь со всех сторон избитого Volkswagen Bug моего отца. Он держал эту машину со времен его подъема к славе и на протяжении всего моего детства. Он никогда не пытался продать ее. И дело было не в правилах. Речь шла о преданности.

Когда я вернулась в гостевой дом, то обнаружила Итана, сидящего в своем рыболовном снаряжении на крыльце и покуривающего сигарету.

Он указал в мою сторону:

– И она все еще здесь.

– Ты тут живешь или как?

Он покачал головой:

– Неа. Я живу рядом с доками.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я дружу с людьми, которые живут по соседству. – Он сделал паузу.– На самом деле, с женой.

– Знаменитость, имя которой никто не посмеет назвать? – сказала я.

Он кивнул:

– Именно, – сказал он.– Жена.

Он улыбнулся, и только потом до меня дошло, что он имел в виду. Он «дружил» с женой знаменитости.

– Серьезно? – спросила я.– А кто больше не курит?

Он указал на Порше:

– Ее муж неожиданно вернулся домой. Поэтому я скрываюсь. Сигарета – всего лишь прикрытие.

– Конечно!

Он положил сигарету под пятку своего ботинка, как бы доказывая это.

– И, кстати, многие люди идут на компромиссы. Если кому-то и следовало это знать, так...

– Ты ничего не знаешь обо мне.

Он задумчиво закатил глаза:

– Уверен, именно так и есть.

Я села на нижнюю ступеньку крыльца, слишком измученная, чтобы понять говорил ли он серьезно или все еще развлекался.

– Сэмми внутри?

– Жива и здорова.

Я, должно быть, скривила лицо, когда запах, рыбы прошиб мой нос.

– Извини, у меня еще не было возможности принять душ.

– Бывают запахи и похуже, – сказала я.

Он улыбнулся:

– Это самая приятная вещь, которую ты сказала мне с момента нашей встречи.

– Спасибо. Так что за рыбу ты ловишь?

– Сегодня? Рыба-меч. Я являюсь частью нашего с Томасом коллектива моряков. Мы устойчиво ловим рыбу и сами диктуем свои правила. – Он наклонился ко мне. – Устойчиво означает свежепойманную, местную рыбу.–Я знаю в этом толк.

Он пожал плечами:

– Я не был уверен, насколько далеко ты пошла в своем мошенничестве. Если оно вообще тебя чему-нибудь научило.

Я проигнорировала его.

– Как дела у Томаса? Рэйн не хотела говорить об этом.

– Все будет хорошо. Но он не собирается выходить на воду в ближайшее время. Так что мое лето немного усложнилось.

– Я уверена, ты сможешь поймать рыбу самостоятельно.

– Полагаю, что это правда. – Он наклонил голову, задумавшись. – Тебе нужна работа? Пока ты здесь?

– Я более чувствительна к запахам, чем ты.