После чего, по слухам, Луис (мой бывший издатель и друг) предложил ему аванс в размере 600 000 долларов за поваренную книгу под названием «Z». На что Z написал ему в ответ: «Даже ни в шесть раз больше».

Z отказывался от любой пресс-конференции около «28», за исключением одного интервью, которое он дал для небольшого журнала о ботанике, редактором которого был его друг. В интервью он говорил в основном о своем саде и о том, как растут овощи и фрукты, составляющие основу меню ресторана. Тем не менее, он выбивал почву из-под ног своих бывших деловых партнеров, и в целом увеличивал значимость ресторана. «Это позволяет отойти от свадеб», – сказал он. – «Если вы лично не контролируете каждую тарелку, которая попадает на ваши столы, то вы – поставщик общественного питания».

Так что, даже когда Райан добился небольших успехов и у «Маленькой Саншайн» была возможность приготовить специальный ланч в «28» (шустрый инвестор Z нанял консультанта по связям с общественностью, которому, видимо, очень понравился Райан), я отказалась. Шеф Z не приехал бы в студию, так что это не имело значения. Я не интересовалась возвращением в Хэмптон. И, тем более, не интересовалась честью шеф-повара, который ненавидел бы любую прессу, которую мы бы притащили с собой в любом случае. И сейчас было немного ироничным, что я расхаживала по его кухне, охотно убеждаясь, что он – единственный человек, который может вытащить меня из моего нынешнего дерьма.

Кухня была идеально чиста и отражала ресторан в своей простоте. Всё сияло серебром и хромированными поверхностями. Все было безупречно. Рабочие столешницы блестели, каждый повар, и официант уже был на своем месте, занимаясь своей ранней вечерней подготовкой. Официанты были одеты в их простую форму: голубая рубашка с пуговицами на воротнике, темные брюки, мокасины.

Я знала достаточно, чтобы никого не беспокоить, поэтому я не смотрела на Лотти, а наблюдала, как кипит работа на кухне. Су-шефы рубили и обжаривали, официанты раскладывали салфетки. Весь процесс происходил в ужасной тишине, а Шефа Z нигде не было видно.

Лотти быстро прошла мимо, не заметив меня, и направилась к другой стороне кухни. Она положила руку на плечо повара и что-то шепнула ему на ухо.

Когда она подняла глаза, я поймала ее взгляд, и она махнула рукой, указывая на тучного, сильно потеющего парня, который двигался вверх-вниз по варочной линии.

– Дуглас, – сказала она.

Когда он услышал ее, то поднял глаза, и Лотти указала на меня.

– Её.

Дуглас быстро подошел ко мне:

– Я Дуглас, – сказал он.– Видимо, ты наблюдаешь за мной сегодня.

Никакой улыбки. Ничего.

– В комнате отдыха есть униформа. Одевайся и возвращайся сюда. Я работаю довольно быстро, поэтому старайся не отставать.

Он сказал это с непроницаемым лицом, но что-то в его внушительных размерах заставило меня задуматься, не шутит ли он.

– Все указания ты получаешь только от меня. Ни с кем, кроме меня, не разговаривать. И, независимо от того, что ты делаешь, никогда не смотри на Шефа Z. Если он это заметит – тебя уволят.

– Он здесь сегодня вечером?

Дуглас покачал головой:

– Будешь задавать вопросы – тебя уволят. И не думай, что я не знаю, хорошо?

Он добавил это так быстро, так легко. Я решила, что ослышалась.

– Прости?

– Не притворяйся, – сказал он.– Сэмми.

Я осмотрела кухню. Никто не собирался смотреть на меня.

– Кто-то еще знает?

Он пожал плечами.

– Я еще не успел провести опрос. Возможно, ты хочешь, чтобы я это сделал сейсас? Хотя, думаю, что посудомойкам на это плевать.

– Пожалуйста, мне, действительно, нужна эта работа.

– А мне, действительно, нужен хороший работник. Лотти только что уволила кого-то. И сегодняшнее меню особенно требовательно. Поэтому, если ты сможешь идти в ногу со мной и хорошо выполнять свою работу, твой секрет в безопасности.

– Спасибо.

– Наверное, не стоит благодарить меня, пока ты не услышишь мое определение хорошей работы.

Прежде чем Дуглас мог сказать что-то еще, смутно напоминающее угрозу, кухонная дверь распахнулась, и вот он. Шеф Z. Он был в рабочей куртке и брюках, его глаза скрывали очки. В свои пятьдесят он был на удивление красив, учитывая его рыжие волосы и никогда-не-видевшую-солнца кожу. Это не было неожиданностью. Некоторое время он был известен тем, с какими женщинами встречался так же, как и своей едой. В нем что-то было. Назовите это уверенностью, назовите это пофигизмом. Но его было трудно не заметить.

– Ладно, ребята, давайте сделаем это,– сказал он.

Лотти встала справа, а все остальные собрались вокруг него полукругом. На стойке стояло несколько блюд, в которых была горячая паста и запеченная голень ягненка.

Шеф Z поднял тарелку того, что выглядело как пицца.

– Это софрито-пицца с клубникой от Z, – прошептал Дуглас. – Садовая клубника, негибридные помидоры, домашний сыр рикотта, бальзамический уксус, свежий базилик...

Клянусь, мой желудок начал урчать. Я испугалась, что Дуглас услышит. Но его глаза были прикованы к Z. Все взгляды были сосредоточены лишь на нем. Z отломил кусок сладкой, липкой прелести, которая выглядела как произведение искусства – идеальное соотношение томатов с клубникой и плотным толстым слоем сыра – дивное совершенство. Z казался менее чем довольным.

– Кристин, где базилик? – спросил он.

Один из су-шефов вышел вперед, сразу не ответив.

– Кристин? – повторил он.

Она указала на остальные пять пицц, которые были усыпаны великолепными кусочками травы, такими свежими и так обильно, что я могла почувствовать запах с расстояния нескольких футов.

– Шеф, он здесь,– ответила она.

– Ты сегодня планируешь побывать за каждым столом, чтобы убедиться, что с нашими гостями ничего не случится, и чтобы забрать кусок, который ты решила не посыпать свежим базиликом?

– Нет, шеф.

Он указал на свою фигуру.

– Он должен быть прямо здесь, – сказал он.

Затем он что-то прошептал Лотти и бросил пиццу на столешницу, скрывшись за той же дверью, в которую он вошел. Лотти вздохнула.

– Час на сервировку, народ, – сказала она.

Затем жестом предложила Кристине следовать за ней прочь из кухни.

Я посмотрела на Дугласа:

– Её ведь несерьезно увольняют или как?

Дуглас покачал головой.

– Что я сказал тебе об этих вопросах?

Дуглас быстро двигался. В первые полчаса я думала, что пробежала не меньше мили, просто пытаясь не отставать от него. Я начала потеть, и противные капли пота, скатывающиеся по моей спине, промочили мою новую рубашку. Я была готова убить за стакан воды, но была достаточно умна, чтобы не ныть и не просить. Пыталась сохранить в уме заметки о моих обязанностях, которые, как полагал Дуглас, я переняла из моих воображаемых лет работы в ресторанах – настолько крутых и имеющих гораздо большую занятость, чем этот.

Я втихаря подглядывала за Шефом Z, который стоял напротив своей линии поваров, следил за заказами и контролировал каждую тарелку, прежде, чем она попадала в зал. Он ни с кем не разговаривал, кроме своих поваров. С ними он говорил постоянно, отдавая приказы.

– Мне нужно софрито... Где моя соль?... Стейк, пять минут...

Складывалось впечатление, что вечером он становился другим человеком. Спокойный, беспристрастный, как рыба в воде. Я начала думать: «Почему все создают из этого великое событие, если эта кухня похожа на ночной кошмар?». Затем я услышал его голос.

– Тэйлор! – закричал шеф. Громко.

Я развернулась к линии приготовления пищи, ожидая увидеть Шефа Z. Но он стоял около пустой рабочей столешницы, в задней части кухни.

– ТЭЙЛОР! – снова закричал Шеф Z.

Тощий парень выбежал из ванной, вернулся за рабочую столешницу. Его руки сверху-донизу были покрыты татуировками. На одной – заметные блоки слов. Я попыталась прочесть их, стараясь не быть слишком заметной. «Ты причина, по которой я буду путешествовать... Не думай дважды, все правильно». Почему это так мне знакомо? И тут меня осенило: строчки из песни Боба Дилана. Мне очень нравилась эта песня. Хотя, на чьей-то руке она нравилась мне меньше.