После секундного замешательства, парализовавшего его в точности так же, как и штурмана, Райли нажал на красную тревожную кнопку, и завывание сирены подняло на ноги всю команду. А резко дернув за рычаг управления двигателем, заглушил его, а потом приказал Сесару поддерживать мотор на холостом ходу.

— Боже, капитан... — испуганно прошептала Жюли. — Что им от нас нужно?

— Понятия не имею, Жюли, — ответил он, глядя, как через люк рубки одна за другой появляются человеческие фигурки. — Но полагаю, что очень скоро мы это выясним.

Выражение тревоги на лицах членов команды, собравшихся в кают-компании, говорили о том, что им известно о грозящей опасности. Пытаться уйти было бессмысленно: подводная лодка держала их под прицелом восьмидесятивосьмимиллиметрового орудия, а вдобавок лишь одной из десятка торпед, имевшихся в ее арсенале, хватило бы, чтобы разнести их жалкое суденышко на тысячу обломков и покончить с командой.

— Даже не знаю, что и сказать, — произнёс Джек, столь же растерянный, как и все остальные. — Нацисты атакуют только корабли стран Коалиции, а мы идём под испанским флагом.

— Если бы они собирались нас атаковать, — произнёс Алекс, — мы были бы уже покойниками.

— В таком случае, чего они хотят? — спросил Марович. — Может, с кем-то нас перепутали?

— Очень сомневаюсь, — ответил Райли. — Они всплыли прямо у нас перед носом: ясно, что они нас ждали.

— Уверен, что это как-то связано с заданием Марша, — проворчал Сесар. — Я же говорил, мы влипнем из-за этой шкуры.

— Не будь таким параноиком, — ответил Алекс. — Это не имеет никакого отношения ни к Хуану Маршу, ни к затонувшему судну... Нет, это не имело бы никакого смысла.

— Наши трюмы пусты, — сказал Джек, поднимая вверх обе руки, — так что груз тут ни при чем. У нас нет ничего, что могло бы их заинтересовать.

Алекс щелкнул пальцами.

— Точно, у нас нет груза, который мог бы их заинтересовать. А если их интересует не что-то, — он повернулся к двум пассажирам, молча сидящим в углу, — а кто-то?

— Я же говорил! — с готовностью подхватил Марович. — Говорил, что из-за этих чертовых жидов у нас будут проблемы!

— Заткнись, Марко.

— Я не собираюсь из-за них умирать! — воскликнул он, потянувшись за ножом. — Я вышвырну их за борт раньше, чем сюда придут немцы!

Но не успел он встать, над его ухом послышался хорошо знакомый щелчок. Обернувшись, он увидел, что Алекс держит у его головы «кольт».

— Клянусь, — процедил Райли сквозь зубы, — если посмеешь вытащить нож, я разбрызгаю твои мозги по стенам.

Югослав поднял руки, давая понять, что готов подчиниться.

— Капитан, — произнес он примирительным тоном, — неужели вы не понимаете? По какой-то причине немцы их ищут. Если они найдут их здесь, то подумают, что мы тоже замешаны в их делишках, и пустят нас всех в расход.

Все еще держа наемника под прицелом, Алекс повернулся к пассажирам.

— А ведь он прав, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие. — Нацисты не стали бы за нами гоняться лишь для того, чтобы задержать парочку каких-то беженцев. Из этого я делаю логический вывод, что вы нас обманули и на самом деле — вовсе не те, за кого себя выдаёте, или я ошибаюсь?

Супруги Рубинштейн переглянулись с виноватым видом.

— Нет, — дрожащим голосом ответила Эльза. — Не ошибаетесь.

Алекс в ярости поднялся со стула, подошел к ним и направил на них пистолет.

— Можете ли вы назвать причину, — спросил он с убийственным хладнокровием, — по которой мы не должны добровольно выдать вас немцам или последовать совету Марко и вышвырнуть вас за борт, предварительно всадив в каждого по пуле?

Хельмут Рубинштейн выставил вперёд руки, словно надеялся защититься от пули сорок пятого калибра.

— Я... — пролепетал он. — Мы...

Жюли, стоявшая в дверях кают-компании, явно нервничала.

— Они спустили на воду две надувные лодки, — упавшим голосом сообщила она. — Менее чем через десять минут они будут здесь.

Убрав пистолет в кобуру, Алекс обратился к старшему помощнику:

— Джек! — резко приказал он. — Избавься от этих обманщиков, Марко тебе поможет. У вас на всё девять минут.

— Нет! — воскликнул Хельмут вне себя от страха и ярости. — Вы не можете так поступить! Не можете!

Не обращая на них внимания, капитан «Пингаррона» продолжал раздавать приказы.

— Вытащите их через заднюю дверь, да смотрите, чтобы нас не увидели в бинокль. Ты, Сесар, — повернулся он к португальцу, — спустись в каюту пассажиров и убери все следы их пребывания. А ты, Жюли, — отдал он последнее распоряжение, — свяжись по рации с подлодкой, очаруй их своим неотразимым голосом и сообщи, что мы — испанское судно и будем рады видеть у нас на борту наших немецких друзей. Все понятно?

— Убийца! — в отчаянии крикнула Эльза, когда Марко и Джек выволакивали ее из кают-компании. — Проклятый убийца!

Шестеро солдат мерно взмахивали веслами, толкая надувную лодку вперед. Наконец, она ткнулась носом в бок «Пингаррона» и остановилась. Надежно привязав лодку к концу сброшенного с судна длинного каната, солдаты вслед за высоким, худощавым офицером один за другим поднялись на палубу по веревочному трапу. Удивительно, но на фуражке офицера не блестела кокарда военного моряка, зато тускло сверкал серебряный череп. Такой же череп красовался на правом лацкане черного форменного мундира, говоря о том, что его владелец служит в наводящей ужас тайной государственной полиции, более известной как гестапо.

И словно всего этого было недостаточно, чтобы наполнить ужасом сердца присутствующих, офицер был еще и альбиносом с прозрачной кожей и голубыми глазами настолько бледного оттенка, что они казались белыми, с черными зрачками размером с булавочную головку, источающими бесконечную злобу.

Не спросив разрешения подняться на борт и не собираясь, видимо, давать какие-либо объяснения, нацистский офицер безразлично огляделся, умышленно не замечая присутствия экипажа и самого капитана, как если бы они были чем-то вроде мебели.

Шестеро солдат окружили экипаж «Пингаррона» и без лишних слов направили на них автоматы, пока шестеро других из второй лодки поднимались на борт. Алекс, Джек, Жюли, Сесар и Марко подняли руки вверх, понимая, что в этой ситуации они совершенно беспомощны.

Наконец, офицер приблизился к маленькой команде, оглядывая одного за другим с брезгливым высокомерием, как тараканов, после чего спросил с таким ужасным акцентом, словно нарочно его культивировал:

— Кто из вас капитан этого судна?

Райли сделал шаг вперёд, опустив руки.

— Это я, — объявил он. — Я капитан Райли и буду вам очень признателен, если вы отзовёте своих людей и объясните, кто вы такой и что делаете на моем судне.

Словно не услышав вопроса, тот смерил их новым очередным брезгливым взглядом и с удивлением спросил:

— Здесь вся ваша команда?

— Мое судно маленькое, мне просто не нужно больше людей, — ответил Райли.

— Понятно, — пробормотал немец себе под нос, стягивая кожаные перчатки и продолжая сверлить Райли злобным взглядом белесых глаз. — А пассажиры? Пассажиры есть на борту?

— У меня грузовое судно, — сказал Райли, собрав всю свою уверенность. — Мы не возим пассажиров, а также...

Прежде чем он успел закончить фразу, офицер хлестнул его перчатками по лицу, оставив на щеке алый след.

— Ну что ж, поставлю вопрос несколько иначе, — произнёс он таким тоном, словно вот-вот потеряет остатки терпения. — Кто-нибудь ещё есть на борту, кроме вас пятерых?

— Уверяю вас...

Кожаные перчатки вновь хлестнули Алекса по лицу; он едва удержался, чтобы не вытереть щеку.

— Я начинаю терять терпение, — прошипел нацист. — А оно не безгранично. Итак, вы — капитан Алекс Райли, — с удовольствием повторил он. — После весьма занимательной беседы с ныне покойным Франсуа Дюбуа в Марселе я узнал, что вы и ваши люди взяли там на борт двоих беглецов с целью доставить их в Лиссабон. Скажите мне, где они, и никто из вас не пострадает.