— Правда, не хочешь?

— Точно, не хочу. Это же не тебе снятся кошмары. Иногда всю ночь напролет. И такое ощущение, что не спишь. Что все происходит наяву. Вижу эти зеленые глаза, и они вдруг растут и превращаются в шары, и в каждом сидит этот идиот, этот идиот со своими зелеными глазами, и они начинают крутиться и крутятся всю ночь.

Слышно было, как Мишо вздохнул.

— Кажется, у меня есть идея, — сказал он после долгого молчания.

— У тебя вечно всякие идеи.

— У меня есть кузина, правда, мы целую вечность не виделись. Она работает в лечебнице… только это не совсем лечебница. Это заведение для слабоумных детей богачей.

— А почему она не приехала на свадьбу, если это и вправду твоя кузина?

— Ты же сама никого не хотела.

— В голосе Николь зазвучали кокетливые нотки.

— А что это ты раньше о ней ничего не говорил?

— Не приходило в голову. Я думал, что с парнем все и так уладится. Я черкну ей пару слов, а там посмотрим.

— Нечего тут смотреть.

— Мы станем забирать его на выходные и на каникулы, ему не будет там одиноко.

— Кроме того, все уладится без посторонних, да и расходов будет меньше.

Несколько минут ничего не было слышно, потом Николь шепотом заговорила:

— Так это же сумасшедший дом!..

— Там не сумасшедшие, а слабоумные. И потом, это частное заведение. Кузина работает там медсестрой. Похоже, она путалась с директором, пока тот был жив… Парню там будет хорошо.

— Это и в самом деле удачная мысль. Мишо. очень удачная мысль. Ну ладно, иди ко мне, если хочешь.

Татав приехал на Рождественские каникулы в середине декабря. Двадцать четвертого, после того как мальчики пообедали наедине, он с хитрым видом сказал Людо:

— У меня к тебе есть предложение.

— Какое такое предложение?

— Пройдемся к выгребной яме. Отпразднуем Рождество. Согласен?

Людо отказался под тем предлогом, что ему нужно накрыть на стол и почистить горох.

— Дрейфишь, да–да, ясное дело — дрейфишь. Только знай, если не пойдешь в Лагардьер…

Татав плутовато подмигнул, выпил большой бокал пива и исчез до самого вечера.

Вечером явились старики Бланшары, которых уговорили встречать Рождество вместе — разумеется, при условии, что байстрюка за столом не будет. Однако Татав поставил прибор для Людо, невзирая на протесты.

— Мне чихать, я хочу, чтобы он тоже был!

После мессы он поднялся к Людо, который спал как убитый, напичканный гарденалом: мать дала ему лошадиную дозу снотворного, чтобы он не мешал спокойно праздновать.

— Ты не захотел пойти со мной к яме, — сказал Татав, ухмыляясь и срывая с Людо одеяло, — но теперь вставай! Сегодня Рождество и у меня для тебя есть сюрприз.

Индейка пригорела, колбаса плохо проварилась, и настроение у Николь было отвратительное.

— Ах, дочка, насколько тебе было б легче, если бы ты не упрямилась и послушала меня раньше.

— Отстань от меня, мама.

— Полноте, все же Рождество. — пытался урезонить женщин Мишо.

— Да уж. Рождество, — вздыхал господин Бланшар, поклявшийся, что никогда в жизни не сядет с байстрюком за один стол и теперь старавшийся не встречаться с ним взглядом.

Елка, которую нарядил Мишо. стояла рядом с фисгармонией и вспыхивала голубыми и зелеными огоньками. Это действовало Николь на нервы и пробуждало воспоминания: огни маяков в море, вспыхивавшие сквозь толщу памяти. Она ненавидела маяки, елочные огни, ненавидела свои воспоминания.

На десерт Мишо разрезал рождественский торт, привезенный господином Бланшаром; хозяева и гости потягивали шампанское и обменивались подарками: Татав получил катер с дистанционным управлением, банку жевательной резинки новой марки «Малабар». томик Иерусалимской Библии и конверт, который он незамедлительно вскрыл, чтобы узнать, сколько там денег.

Взрослые, слегка разомлев от выпитого, шуршали оберточной бумагой, извлекая подарки: удочку для господина Бланшара, портмоне из кожи ящерицы для Николь, карабин «Винчестер» для Мишо. И тут Татав вдруг заявил, что теперь настала очередь его брата.

Механик быстро, ради приличия, снова завернул в бумагу клоуна, которого уже вручил пасынку до начала застолья. «От всей семьи», — сказал он, понизив голос, так, чтобы Николь не смогла услышать его слов. Людо во второй раз за вечер стал владельцем игрушки.

— А вот мой подарок, — торжественно провозгласил Татав. — Его можно есть, ей–ей, это вполне съедобно…

Прыская со смеху, он извлек на свет красивую коробку, перевязанную золотистой ленточкой, наводившую на мысль о роскошных шоколадных конфетах. Затем под хохот чертика из шкатулки–сюрприза обратился к Людо:

— Вспомни про суассонскую вазу!

Едва приоткрыв коробку, Людо моментально узнал омерзительный запах выгребной ямы и, потрясенный, едва не упал в обморок. Зловонные миазмы медленно распространялись по комнате, проникая во все ее уголки, смешиваясь с запахом сыра, вина и со сладковатым ароматом туалетном воды. Присутствующие оцепенели.

— Что это ты утворил, сукин сын! — выругался Мишо. Голос его звучал глухо.

На дне коробки посреди нечистот гримасничал неизменный белый пластмассовый скелетик. слишком хорошо известный Людо.

— Это моя месть, — паясничал Татав. — Дерьмо в шоколаде, только без шоколада, прямо из ямы…

Николь кусала губы и едва сдерживала дрожь, глядя на сына, сидевшего в прострации от снотворного и жестокой несправедливости, безотчетно опустившего рукав пижамы в тарелку с десертом, сына, который совсем недавно положил у двери ее комнаты несколько веточек папоротника, перевязанных стеблем пырея.

— Прямо из ямы, — повторил Татав, прыснув со смеху.

В тот же момент трехпалая рука механика наградила его знатной затрещиной. Мишо в бешенстве вскочил и обвел тяжелым взглядом присутствующих.

— Убирайтесь с глаз моих, все! — произнес он глухим, как из могилы, голосом и сам первый вышел из комнаты.

В кромешной темноте скользнула бледная тень. Людо шел босиком по коридору, уверенный, что слышал, как препираются Николь и Мишо. Дальше была комната Татава, откуда доносился ровный храп, походивший на урчание мотора катера, в обнимку с которым Татав спал, как с плюшевым мишкой.

— Я не виноват, что письмо вернулось назад.

— А зачем ты говорил, что снова его отправил?

— Я думал, да, я был уверен, что так и сделал…

— Не ври, Мишо. Я нашла его у тебя в кармане пиджака. Ты даже не написал новый адрес.

— Ладно, ладно. Завтра отправлю.

Послышалось шуршание простыней, затем Николь заговорила еще тише:

— Как там ее, бишь, зовут?

— Послушай, я спать хочу. Пупетт. То есть, это не настоящее ее имя. Имя у нее довольно необычное: Ракофф… Элен Ракофф.

— Какое–то русское имя… Она что, коммуняка? Мишо зевнул.

— Это ее дед или дед ее деда, или совсем дальний предок. Он остался во Франции после какой–то войны. Ходил по Бордо с ученым медведем.

— Увидишь, там ему будет хорошо. Будем приезжать к нему по воскресеньям, забирать на каникулы. Здесь у него не жизнь.

Услышав, как дыхание перешло в храп, Людо вернулся в свою комнату, немного порисовал на стене, потом забился под одеяло. Я не дурачок… и зовут меня не Лидиот а Людо я умею читать надписи на этикетках и даже немного писать… у меня хорошая память неповторимый кофе импортированный из лучших стран–производителей высшие сорта кофе арабики представляют собой смесь отборных зерен обеспечивающих напитку тонкий и благородный вкус шесть сардин в масле и с анчоусами прием по три капсулы в день перед едой с небольшим количеством воды способствует восстановлению мышечных волокон и благословен Иисус плод чрева твоего в миске смешать муку с остатками сахара добавить яйца вместе с желтками цедру апельсина разведенную в молоке до получения густого теста… когда сильно хочется есть я иду рвать яблоки в саду у соседки… у меня тоже будет ремесло и дом я умею лазить по деревьям и делать рогатки у меня лучше всех отскакивают камешки от воды и я умею дальше всех плевать однажды я сел верхом на корову и она стала брыкаться когда Татав сзади пощекотал ее палкой я умею колоть дрова а Татав не умеет и точить зубья пилы и править косу чтобы резать люцерну но когда она сказала моя мать что я опасен мне больше не разрешают… не хочу говорить о доме… не хочу ехать куда они говорят по ночам… Татав говорит он не виноват что идиот.