К часу ночи докрутили последний ролик. Грандиозный успех "Воздушного извозчика" стал неожиданностью даже для актеров. Их не отпустили потребовали концерт. Никто не расходился до рассвета.
После ошеломляющей премьеры - перелет в Первую воздушную армию генерала М. М. Громова. И сразу же киносеанс в полку тяжелой авиации.
Летчики , как и штабисты, тоже не отпустили артистов без концерта. Под аккомпанемент Риты Целиковская пела:
В этот день, тоскливый и туманный,
Тяжело и грустно мне одной.
Где ты, мой любимый, где ты, мой желанный?
Где проходит путь твой боевой?..
Каждый из фронтовиков верил, что Люся поет о нем.
И снова перелет - в штаб Первой воздушной армии. Здесь крутили фильм в подземном клубе - большом бараке, врытом в землю. Вокруг Целиковской расселись маршал авиации Н. С. Шиманов, командующий Первой воздушной армией М. М. Громов и еще с десяток генералов. Когда фильм закончился, грохнули аплодисменты и не утихали, пока на импровизированную сцену не поднялась Целиковская и не запела.
- Бис! - закричали дружно.
- Арию! Арию! - начали скандироватъ.
Люся испугалась. Ведь арию в фильме "Антон Иванович сердится" пела не она, а профессиональная оперная певица Пантофель-Нечецкая. Это был единственный раз, когда за нее песню в кинофильме озвучивал другой.
- Что делать? - бросилась Люся за помощью к Жарову.-Рассказать им все?
- Нельзя их разочаровывать, они же влюблены в тебя,- здраво рассудил Михаил Иванович и принял удар на себя.
- Простите, пожалуйста,- обратился он к летчикам, выйдя на поклон.Дорога, волнения... Люся устала, голос не звучит, арию петь трудно.
Военные не спорили, стали вновь хлопать в ладоши и кричать "спасибо!", протягивать листки с просьбой дать автограф.
Ночевали артисты в землянке, а утром, под рев взвивавшихся в небо штурмовиков, отправились ближе к линии фронта - в расположение истребительной авиации.
Добрались до места, когда уже вечерело. Летчики только что вернулись из боя. Не все - несколько самолетов было подбито.
- Можете выступать? - обратился к Жарову незнакомый майор.
- Сейчас?
- Конечно.
- Но ведь они только что из боя? Разве им не нужен отдых?
- Они хотят отдыхать с вами.
- Хорошо.
В наступающих сумерках Михаил Иванович и Люся сыграли комическую сценку "В роддоме", после чего стали крутить "Воздушного извозчика".
В штабе в это время не утихал телефон - артистов с роликами фильма просили прибыть в расположение других прифронтовых частей и даже к партизанам на оккупированной немцами территории.
После каждого выступления в армейских многотиражках появлялись восторженные отзывы. Вот один из них, под названием "Орлы, глядите Симочка!", опубликованный в газете "Советский пилот" за 6 августа 1943 года.
"Летчики взглянули на эстраду, где стояла хрупкая белокурая девушка живая Симочка из картины "Антон Иванович сердится"... Точно она только что сошла с полотна экрана.
Оглушительные аплодисменты наполнили зал.
Это из далекой Алма-Аты приехали в гости к нашим летчикам Михаил Жаров и молодая талантливая киноартистка Людмила Целиковская. Они привезли летчикам замечательный подарок -новую кинокартину "Воздушный извозчик", фильм о мужестве наших соколов. В главных ролях: летчик Баранов - М. Жаров, певица Куликова - Л. Целиковская. Сеанс прошел с большим успехом. После фильма на эстраде появился заслуженный артист республики Жаров. Его роли хорошо помнят и любят наши летчики.
Артист Жаров со свойственным ему мастерством прочитал несколько рассказов Зощенко. Искренний смех вызвала у зрителей шутка в одном действии "Нервная работа" и отрывок из пьесы Вишневского "Первая Конная", исполненные М. Жаровым и Л. Целиковской. С большим чувством Людмила Целиковская под аккомпанемент аккордеона спела несколько песен".
Больше двух месяцев маленькая группа артистов колесила по летным частям, добираясь до очередного аэродрома и пешком, и на автомобиле, и по воздуху. Сопровождавший их однажды генерал Литвиненко сказал: "Считайте свою задачу боевой, артисты для солдат - тоже оружие".
Лето 1943 года Людмила Целиковская запомнила на всю жизнь. Это был посильный вклад хрупкой молоденькой женщины в защиту своей родины от нашествия захватчиков.
"Мы показывали фильм в землянках, сараях, бараках, а концерты играли днем на полянке, зачастую прерывая, так как над головой появлялись вражеские самолеты и наши зрители должны были по вызову срочно вылетать и принимать бой иногда прямо у нас над головой. Вспоминая сейчас это тревожное, страшное, но вместе с тем прекрасное время, помню, что я как-то не ощущала страха. Может быть, виновата моя молодость, а может быть, и то обстоятельство, что как раз в это время началось бурное наступление наших войск.
Бывали и в рискованных ситуациях. Однажды, уже под вечер, поднявшись на открытом У-2, мы заблудились и опомнились только тогда, когда вокруг нас забухали зенитки противника. Как потом оказалось, мы чуть не перемахнули через линию фронта. Летчик и штурман, вижу, заволновались, а летели мы невысоко. Самолет резко повернул назад, очевидно, желая вернуться в ту часть, откуда мы вылетели. И вдруг в это самое время я увидела красный нос нашего ястребка, замаскированного в березах. От радости я вскочила на ноги и начала кричать, но ветер и шум мотора заглушали голос. Тогда я схватила палочку, искусно вырезанную и подаренную мне в одной из частей, и через щель под ногами начала стучать по сиденью штурмана. Он обернулся (повторяю, самолет был открытый), и по его радостной улыбке я поняла, что он тоже заметил нужный нам аэродром.
Лейтенант Золотарев - мы очень подружились с ним, это он вырезал для меня палочку - летал на истребителе. Мы некоторое время с ним переписывались. На последней присланной им фотографии на фюзеляже его ястребка 24 красных звездочки, то есть 24 сбитых фашистских самолета, и он, стоящий рядом и улыбающийся. Я написала ему, что работаю над ролью Анастасии в фильме Эйзенштейна "Иван Грозный", но мое письмо осталось без ответа. Шла война, и много писем оставалось без ответа...
Мне думается, что я счастливый человек. Я перенесла все трудности и невзгоды вместе с моей родиной, с моим народом, встречалась с разными по профессии, интересными и богатыми духовно людьми. Вот эти встречи и все пережитое дали мне неизмеримое богатство и радость, научили меня не только моей профессии, но также и жизни, сформировали мое отношение к друзьям и коллегам, к искусству. И опять хочу подчеркнуть - только пережитое военное время, будь то в эвакуации, будь то на фронте - эти годы в значительной степени определили мой нравственный ориентир, мое жизненное кредо и в оценке самой себя, и в оценке поступков, и в оценке окружающих меня людей и событий.
Мне часто вспоминаются слова В. Шукшина: "Я считаю войну нравственным ориентиром, и теперь, когда оцениваю поступки и поведение свое и кого-либо, соотношу все это с поведением тех, кто выстоял в войне".
Сверять, оценивать свои поступки... Всегда ли мы это делаем? К сожалению, за последние двадцать - двадцать пять лет люди, на мой взгляд, заметно охладели к хорошему, стали эгоистичнее, циничнее. Куда-то ушли братство, желание помочь друг другу, доброта, милосердие".
МИХАИЛ ЖАРОВ
Он был на двадцать лет старше Люси. Родился Михаил Жаров в Москве, в семье типографского рабочего, в 1899 году. Еще мальчишкой бегал в дореволюционный "синематограф", находившийся неподалеку от дома - на Самотеке.
"Я смотрел настоящих, хотя и немых, артистов,- вспоминал Жаров,- и можно сказать, что азбуке актерского искусства я учился у них".
К сожалению, сидя или лежа на диване у "видака" современный зритель не в силах ощутить всей прелести тех примитивных, наивных и восхитительных кинолент, даже если решится просмотреть лучшие их них. Ему будет не хватать атмосферы тех лет, когда зарождался мировой кинематограф. И все же попытаемся ее представить на основе бесхитростных строк стихотворения, присланного неизвестным автором в 1911 году на конкурс в газету "Кинаматограф"...