С Северо-Южным,

Знаю: неможным!

Можным — коль нужным!

В чем-то дорожном,

— Воздухокрутом,

Мчащим щепу! —

Сон три минуты

Длится. Спешу.

С кем — и не гляну! —

Спишь. Три минуты.

Чем с Океана —

Долго — в Москву-то!

Молниеносный

Путь — запасной:

Из своего сна

Прыгнула в твой.

Снюсь тебе. Четко?

Глядко? Почище,

Чем за решеткой

Штемпельной? Писчей —

Стóю? Почтовой —

Стóю? Красно?

Честное слово

Я, не письмо!

Вольной цензуры

Нрав. Прыгом с барки!

Чтó без цензуры —

Даже без марки!

Всех объегоря,

— Скоропись сна! —

Вот тебе с моря —

Вместо письма!

Вместо депеши.

Вес? Да помилуй!

Столько не вешу

Вся — даже с лирой

Всей, с сердцем Ченчи,

Всех, с целым там.

Сон, это меньше

Десяти грамм.

Каждому пó три —

Шесть (сон взаимный).

Видь, пока смотришь:

Не анонимный

Нос, твердозначен

Лоб, буква букв —

Ять, ять без сдачи

В подписи губ.

Я — без описки,

Я — без помарки.

Роз бы альпийских

Гордость, да хибарка

Нá море, да но

Волны добры.

Вот с Океана,

Горстка игры.

Мало-помалу бери, как собран.

Море играло. Играть — быть добрым.

Море играло, а я брала,

Море теряло, а я клала

За ворот, за щеку, — терпко, мóрско!

Рот лучше ящика, если горсти

Заняты. Валу, звучи, хвала!

Муза теряла, волна брала.

Крабьи кораллы, читай: скорлупы.

Море играло, играть — быть глупым.

Думать — седая прядь! —

Умным. Давай играть!

В рáкушки. Темп up petit navir’a.[1]

Эта вот — сердцем, а эта — лирой,

Эта, обзор трех куч,

Детства скрипичный ключ.

Подобрала у рыбацкой лодки.

Это — голодной тоски обглодки:

Камень — тебя щажу, —

Лучше волны гложу,

Осатанев на пустынном спуске.

Это? — какой-то любви окуски:

Восстановить не тщусь:

Так неглубок надкус.

Так и летит не внесенный в списки.

Это — уже не любви — огрызки:

Совести. Чем слезу

Лить-то — ее грызу,

Не угрызомую ни на столько.

Это — да нашей игры осколки

Завтрашние. Не видь.

Жаль ведь. Давай делить.

Не что понравится, а что выну.

(К нам на кровать твоего бы сына

Третьим — нельзя ль в игру?)

Первая — я беру.

Только песок, между пальцев, ливкий.

Стой-ка: какой-то строфы отрывки:

«Славы подземный храм».

Ладно. Допишешь сам.

Только пecoк, между пальцев, плёский.

Стой-ка: гремучей змеи обноски,

Ревности! Обновясь,

Гордостью назвалась.

И поползла себе с полным правом.

Не напостовцы — стоять над крабом

Выеденным. Не краб:

Славы кирпичный крап.

Скромная прихоть:

Камушек. Пемза.

Полый как критик.

Серый как цензор

Над откровеньем.

— Спят цензора! —

Нашей поэме

Цензор — заря.

(Зори — те зорче:

С током Кастальским

В дружбе. На порчу

Перьев — сквозь пальцы…

(«Вирши, голубчик?

Ну и чернó!»

И не взглянувши:

Разрешено!)

Мельня ты мельня, морское кóло!

Мамонта, бабочку, — всё смололо

Море. О нем — щепоть

Праха — не нам молоть!

Вот только выговорюсь — и тихо,

Море! прекрасная мельничиха,

Место, где на мели

Мелочь — и нас смели!

Преподаватели! Пустомели!

Материки, это просто мели

Моря. Родиться (цель —

Множиться!) — сесть на мель.

Благоприятную, с торфом, с нефтью.

Обмелевающее бессмертье —

Жизнь. Невпопад горды!

Жизнь? Недохват воды

Недокеанской.

     Винюсь заране:

Я нанесла тебе столько дряни,

Столько заморских див:

Всё, что нанес прилив.

Лишь оставляет, а брать не просит.

Странно, что это — отлив приносит,

Убыль, в ладонь, дает.

Не узнаешь ли нот,

Нам остающихся пó две, пó три

В час, когда Бог их принесший — отлил,

Отбыл… Орфей… Арфист…

Отмель — наш нотный лист!

— Только минуту еще на сборы!

Я нанесла тебе столько вздору:

Сколько язык смолол, —

Целый морской подол!

Как у рыбачки, моей соседки.

Но припасла тебе напоследки

Дар, на котором строй:

Море роднит с Москвой,

Советороссию с Океаном

Республиканцу — рукой шуана —

Сам Океан-Велик

Шлет. Нацепи на шлык.

И доложи мужикам в колосьях,

Что на шлыке своем краше носят

Красной — не верь: вражду

Классов — морей звезду!

Мастеровым же и чужеземцам:

Коли отстали от Вифлеемской,

Клин отхватив шестой,

Обречены — морской:

Прабогатырской, первобылинной.

(Распространяюсь, но так же длинно

Море — морским пластам.)

Так доложи ж властям,

— Имени-звания не спросила —

Что на корме корабля Россия

Весь корабельный крах:

Вещь о пяти концах.

Голые скалы, слоновьи ребра…

Море устало, устать — быть добрым.

Вечность, махни веслом!

Влечь нас. Давай уснем.

Вплоть, а не тесно,

Огнь, а не дымно.

Ведь не совместный

Сон, а взаимный:

В Боге, друг в друге.

Нос, думал? Мыс!

Брови? Нет, дуги,

Выходы из —

Зримости.

Вандея, St. Gilles-sur-Vie.

Mай 1926