Надя не возражала, но Александр, предполагавший произвести впечатление на Надю таким чудесным планом и заранее предвкушавший радостное удивление любовницы, вынужден был констатировать, что та приняла его предложение с точно таким же энтузиазмом, как если бы ей предложили прогулку в окрестностях Тифлиса.

Он почувствовал некоторое разочарование. Но не в его характере было предаваться длительным переживаниям, и к нему быстро вернулось его обычное прекрасное настроение.

Александр и Надя стали готовиться к отъезду, запросили необходимые визы. Им оставалось провести в Тифлисе еще неделю.

Вот тогда-то, к удивлению Нодэна, Надя начала выходить из гостиницы одна. До сих пор она буквально не расставалась с ним ни на час.

Однажды в предобеденное время Александр делал покупки в центре города. Незадолго до того он оставил любовницу спящей в их номере. Каково же было его изумление, когда он увидел Надю в дверях центрального почтамта, мимо которого проходил. Он решил было последить за ней, потом заколебался – она ли это, наконец решил просто подойти. Это была действительно Надя. Сидя за столиком, она писала телеграмму.

Они вышли вместе, и Нодэн ждал, что она объяснит ему, какое срочное дело заставило ее покинуть постель так рано и пойти на телеграф. Но Надя, казалось, не понимала, почему так необходимо удовлетворить любопытство любовника, и не промолвила ни слова. Ее молчание подействовало на лейтенанта, и он истолковал это так, что простая и очевидная вещь не требовала объяснений.

В тот день Надя была с ним более нежной, чем обычно. Ему, как мы знаем, это было непривычно, и он приятно удивился перемене в ней.

Александр поставил это себе в заслугу. Он праздновал победу: „Мне все-таки удалось растопить эту ледышку".

То, что испытывал Нодэн, не было просто удовлетворенным тщеславием. Обладая чувствительным сердцем, Александр вдруг заметил, что незаметно для него это самое сердце включилось в игру, куда не было приглашено. Это непрошеное обстоятельство заставило его пуститься в раздумья, и он очень быстро пришел к мысли, которая никогда не могла возникнуть у него раньше. Александр стал спрашивать себя, почему, собственно, ему надо расставаться с Надей, когда нет ничего легче, как взять ее с собой во Францию. Вскоре он уже видел в этом абсурдном проекте одни лишь положительные стороны. Такая любовница сделает ему честь в глазах друзей. Ее шарм, ее молодость, нечто, присущее только ей, вызовут восхищение его полковых товарищей. Она не будет стоить ему слишком дорого, ведь она сама простота. И потом, он привык к Наде и не может больше обходиться без нее.

Нодэн не умел думать про себя и размышлял обо всем этом вслух, за обедом. Надя не возражала. Александра это не насторожило: какой безумец откажется от столь заманчивого предложения?

На том вроде бы и порешили, а два дня спустя Надя спросила Нодэна, не сможет ли он дать ей сто пятьдесят рублей. Он не был бы удивлен больше, если бы она попросила сто пятьдесят тысяч.

– Тебе нужны деньги? Но что происходит?

Невозмутимым тоном, с неподражаемым, свойственным женщинам искусством не отвечать на прямо поставленный вопрос, Надя задала в свою очередь единственно беспроигрышный:

– Я тебя затрудняю? Скажи мне прямо, и я постараюсь достать их в другом месте.

– Нет, это вовсе не затрудняет меня, – гордо ответил Нодэн, для которого одна мысль, что она сочтет его скупым, была невыносима.

В действительности это был довольно деликатный вопрос. Как он знал, Надя разделяла широко распространенное в России убеждение, что французы считают каждую копейку, в то время как для русских денежного вопроса не существует. Надо сказать, что в этом плане Александр не мог ни в чем себя упрекнуть. Однажды, правда, он успел прочесть в Надином взгляде молчаливое осуждение, когда между ним и извозчиком произошла небольшая перепалка по поводу цены. Для Александра Нодэна, как и – благодарение Богу – для всех наших соотечественников, франк был франком. Он тратил свои доходы, но разумно. В конечном счете, любовница до сих пор стоила ему только того, что он расходовал на жизнь, и если она не получала от него дополнительных денег, то только потому, что сама отказывалась принять их. Александр тотчас же понял, что теперь, когда она в первый раз попросила его об этом, он должен, ни минуты не колеблясь, дать ей денег в русской манере – не спрашивая объяснений. Он достал портмоне и вручил Наде новую купюру с оттиском Екатерины Великой и две купюры поменьше, по двадцать пять рублей.

Вечером Александр и Надя пригласили на прощальный ужин своего друга капитана Путилова. В полковом автомобиле они отправились в „Фантазию", где зародились отношения Александра и Нади. Тактичный Путилов не привел с собой приятельницы, так как связь Нодэна оказалась столь постоянной, что приняла респектабельный оттенок законного союза. Из той же деликатности он при Наде избегал разговаривать с Александром по-французски и имел удовольствие поздравить лейтенанта с успехами, какие тот сделал в овладении русским.

Вечер был еще теплым. Но ветер, ласкавший ветки деревьев, окружавших павильон, становился прохладным. Тонкий серп месяца блистал в окружении ярких созвездий, и только полные страсти мелодии, исполнявшиеся оркестром, нарушали ночной покой. В воздухе была разлита такая мягкость, что вся наша компания прониклась ее очарованием, а Александр даже стал припоминать стихи, которые смогли бы передать его чувства. К его великому удивлению, на ум ему пришла латинская строка, которую он не вспоминал со дня окончания лицея: „С любимой в лунном безмолвии!"

Превосходный ужин и ударившие в голову вина вскоре развеяли некоторую неловкость, возникшую под впечатлением небывалой красоты ночи. Когда подали десерт, Путилов поднялся и произнес тост в честь друзей:

– Мой дорогой Александр Эдуардович, я пью как русский офицер за поражение, которое понесла на территории России французская армия в лице одного из своих выдающихся представителей. И чтобы нанести ему это поражение, хватило всего лишь одной женщины моей страны. Надя, я пью и за вашу победу, и за дальнейшие ваши успехи. Наш замечательный друг увозит вас во Францию, где вы продемонстрируете его соотечественникам, что такое настоящая девушка русской крови! Ура!

Капитан залпом осушил свой бокал и разбил его оземь, что не помешало ему потребовать другой и продолжить возлияния.

Александр Нодэн был наверху блаженства. Надя, которая обычно едва притрагивалась к вину, выпила несколько бокалов. Иван Ильич расцеловал обоих пред тем, как они уселись в автомобиль и укатили в Тифлис.

Ночью, когда они остались вдвоем в гостинице, настроение Нади внезапно переменилось. Она погрустнела, легла на диван и закрыла голову руками. Сначала Александр не обратил на это внимания. Он раздевался, насвистывая несколько фальшиво – и это мягко сказано – кавказскую мелодию, которая ему отчаянно нравилась. Улегшись в постель, он заметил, что Надя так и не пошевельнулась. Он окликнул ее, она не ответила. Он поднялся и пошел за ней. И тут снова, как когда-то, Надя воспротивилась.

– Я устала, – сказала она, – я хочу спать на диване.

В ней чувствовалось нервное возбуждение.

– Ну пойдем, – ласково попросил Александр, – ты так же хорошо выспишься рядом со мной. Ведь это наша предпоследняя ночь в Тифлисе.

Надя сдалась на уговоры и перешла в постель к любовнику.

Позднее, сморенный усталостью и готовый погрузиться в сон, Александр услышал тихий голос Нади, шептавший ему на ухо:

– Я очень несчастна.

– Спи, – ответил Александр.

Он засыпал, и ничто не способно было в эту минуту смутить его покой.

Она продолжала еще немного что-то жалобно бормотать, а потом снова заговорила с ним:

– Я люблю тебя.

Нодэн услышал эти слова, которые автоматически запечатлелись в его сознании, но не произвели на него в этот момент никакого эффекта, хотя Надя произнесла их впервые. При других обстоятельствах Александр был бы на седьмом небе от радости. Но в теперешнем состоянии его хватило только на то, чтобы машинально и без волнения запомнить их.