– Это было… мощно, – сдержанно говорит Вес.

Я фыркаю.

– Кажется, ты только что разгрузил в меня галлон спермы, не меньше. – Нет, я не жалуюсь. Напротив, мне нравится власть над ним, нравится знать, что я могу превратить его в секс-маньяка. Но все равно, пока в следующие пять минут мы наводим порядок, я немного ворчу. Моя собственная разрядка была такой же неконтролируемой, и теперь стол и шкафчик внизу покрывают жемчужно-белые капли. Я настаиваю на том, чтобы мы все отчистили, а Вес тем временем шутит, что у меня ОКР.

– Чувак, мы же за ним едим, – напоминаю я. – Это не ОКР, а обычная чистоплотность.

Он хмыкает и продолжает оттирать пол тряпкой с моющим средством, которую я ему дал.

– Чем сегодня займемся? Может, вечером сходим в тот ресторан, о котором мне рассказывал Эриксон?

Следующая домашняя игра у них завтра, а значит у нас впереди весь день и вся ночь. А еще по вторникам билеты во всех кинотеатрах этого города продаются за полцены.

– Давай, – отвечаю я. – Только после кино. Я уже не помню, когда в последний раз ходил в кинотеатр.

– Блин, «Долгий переход» еще идет, да? Ты прав. Обязательно вечером сходим. – В его взгляде мерцает раскаяние, и я знаю, он вспоминает случившееся в прошлый его выходной. Я до ужаса хотел посмотреть этот фильм – как и Вес, так что он взял с меня слово не ходить без него. Вот только когда у нас наконец-то появилась возможность выбраться в кинотеатр, прямо перед выходом ему позвонил PR-менеджер и сообщил, что присутствие Веса необходимо на какой-то пресс-конференции, устроенной в последний момент. Это было три недели назад.

Я, впрочем, не упоминаю об этом: Весу и так дерьмово из-за того, что по его вине наше свидание сорвалось.

– Тогда берем билеты на семь, а потом идем ужинать? – предлагаю я.

– Похоже на план. – Он улыбается мне. – Так. Ты готов ко второму заходу? Потом завтрак. Нам нужно поддерживать силы, потому что сегодня я намерен тебя измотать.

Мой взгляд опускается на его пах. Там полустояк, и я выгибаю бровь.

– Ты по утрам такой похотливый кобель, да? – Но при виде него у меня тоже начинает вставать, отчего его улыбка становится только шире.

– Уж кто бы говорил. – Он шагает вперед и целует меня, потом тянет за собой от стола.

Смеясь, мы уходим с нашей сверкающей, очищенной от следов спермы кухни и бежим в душ. Впервые за много недель у меня легкость в груди. Я просто хочу провести целый день со своим помешанным на сексе бойфрендом.

Но через десять минут выясняется, что получить желаемое можно далеко не всегда. 

 Громкий стук в дверь может производить только один человек. Кроме него, в этом доме никто не знает, кто я такой, а если б даже все знали, то никто не стал бы ломиться ко мне в восемь часов гребаного утра. Никто, кроме Блейка Райли.

Мы с Джейми застываем посреди поцелуя. Мы в спальне – полностью голые и еще мокрые после душа, и у нас обоих стоит. Джейми, судя по виду, недоволен не меньше меня.

– Может, если не отвечать, он уйдет, – шепчу я.

Джейми издает раздраженный звук.

– Весли! Открой!

До спальни доносится приглушенный вопль Блейка, и лицо Джейми еще больше мрачнеет.

– Ну же, бро, это срочно!

У меня напрягаются плечи. Вот черт. Неужели выплыла правда о моей сексуальной ориентации? Такой была почему-то моя первая мысль. Эгоистично, да? Как будто прессе Торонто больше нечем заняться, кроме как извещать, с кем спит Райан Весли. Но все равно, это самый главный мой страх. То, что мой триумфальный первый сезон окажется омрачен – или, еще хуже, забыт, – потому что история о гомосексуальном спортсмене намного сочней.

– Вдруг что-то важное, – говорю я Джейми, пытаясь передать взглядом, насколько меня огорчило вторжение Блейка.

Натянув пару треников, я иду открывать. Блейк вваливается в квартиру, на нем тренировочные штаны и серая майка, демонстрирующая его огромные бицепсы.

– Слава яйцам, – стонет он. – У тебя есть кофе? Я умираю!

Разинув рот, я смотрю, как он заруливает на кухню и, будто у себя дома, начинает распахивать шкафчики. Серьезно? Он чуть не выломал дверь ради кофе? Мне приходится прикусить язык, чтобы удержаться и не напомнить ему, что в Торонто сотни фастфудов «Тим Хортонс»[4], два из которых в радиусе трех кварталов от нас.

– Как удачно, что мы соседи, да? – Блейк хватает из шкафчика кружку и, переместившись на другой конец стойки, запускает кофе-машину.

Удачно? Да я в десяти секундах от умышленного убийства. Вот только я знаю, что его туша не влезет в мусоропровод.

Когда я замечаю, что за кружку он взял, у меня обрывается сердце. Это кружка из пары со словом «Его», которые подарила нам Синди Каннинг. Говоря откровенно, это был самый трогательный подарок из всех, что я получал. Мне хочется с криком «Моя!» выхватить свою любимую кружку из его огромной руки. Может, даже пописать на нее, чтобы пометить свою территорию. Но Блейк уже налил туда кофе, и подносит кружку ко рту.

Облокотившись о стойку, он делает глоток обжигающей жидкости, потом довольно вздыхает.

– Спасибо, чувак. Я не могу функционировать без своего утреннего витамина С.

Он благодарит меня, словно я любезно пригласил его на чашечку кофе. Чего я не делал.

В коридоре раздаются шаги, а потом на кухне появляется Джейми. Он тоже надел пару треников и в придачу рубашку. Рубашка расстегнута и обнажает кубики его пресса и гладкую, золотистую кожу.

– Доброе утро, – бормочет он, не смотря на меня.

– Черт, я разбудил тебя, да? – Блейк, похоже, искренне сожалеет. – Мне надо запретить стучать в двери. – Он поднимает свою массивную руку. – Эти лапы не умеют быть нежными.

– Ничего, мне все равно надо было вставать. – Джейми наливает себе чашку кофе, потом через плечо оглядывается на меня. – Чем займешься сегодня?

Я знаю, он пытается изображать вежливого соседа, но боль в его взгляде убивает меня. Хочется открыть рот и объявить: «Проведу весь день под твоим обнаженным телом – вот, чем я сегодня займусь!» – и плевать, как отреагирует Блейк. Но я держу рот на замке. Мы с Джейми приложили столько усилий, чтобы сохранить наши отношения в тайне. Можем еще несколько месяцев потерпеть.

– Не знаю пока, – отвечаю я осторожно.

Блейк сразу встревает:

– У нас сегодня благотворительный вечер, забыл? Шампанское и модели. Чую, ночь будет жаркой. Ты ведь идешь?

Я качаю головой.

– На этот раз меня в списке нет. PR-департамент попросил появиться только игроков-ветеранов.

– Черт, они считают меня ветераном? Это ж всего лишь мой третий сезон, – протестует Блейк. Он делает поспешный глоток. – Надеюсь, это не значит, что они думают, будто я начал стареть.

– Тебе двадцать пять, – сухо говорю я. – Уверен, тебя еще считают младенцем.

Он кладет руку на стойку, и я чуть не проглатываю язык, когда понимаю, где он стоит. На том самом месте, где я нагнул Джейми всего минут десять назад. Мой мужчина выдает кривую усмешку – он явно подумал о том же.

Блейк отпивает кофе, а потом я вижу в его глазах огонек.

– О! Придумал суперидею. Я гений, ты знал? – Он вытаскивает из кармана мобильник и начинает печатать. Я не спрашиваю, что он имеет в виду, потому что иначе мне, как всегда, придется узнать обо всем, что вертится в его увесистой голове. Так что я, радуясь тишине, беру вместо своей второсортную кружку и наливаю кофе.

Джейми теперь бродит по кухне, доставая из холодильника то одно, то другое. Дюжину яиц. Кукурузные лепешки с рынка натуральных продуктов, где ему нравится закупаться. Колбаски чоризо. Сальсу. Он берет большую стеклянную миску и начинает разбивать туда яйца. Мне нравится то, с какой любовью Джейми готовит. Я бы мог наблюдать за его руками весь день. На моем члене они, конечно, смотрелись бы лучше, но и так ничего. Он бросает колбаски на разогретую сковородку, и они громко шипят.