И долго я томился. Наконец, Родных полей блуждающий беглец, Я возвратился к ним.

В большом саду Однажды я, задумавшись, иду, И вдруг пред мной беседка. Узнаю Зеленый свод, где я сказал: "люблю" Невинной Лоре (я еще об ней Не спрашивал соседственных людей), Но страх пустой мой ум преодолел. Вхожу, и что ж бродящий взгляд узрел? Могилу! - свежий летний ветерок Порою нес увялый к ней листок, И, незабудками испещрена, Дышала сыростью и мглой она. Не ужасом, но пасмурной тоской Я был подавлен в миг сей роковой! Презренье, гордость в этой тишине Старались жалость победить во мне. Так вот что я любил!., так вот о ком Я столько дум питал в уме моем!.. И стоило ль любить и покидать, Чтобы странам чужим нести казать Испорченное сердце (плод страстей), В чем недостатка нет между людей?.. Так вот что я любил! клянусь, мой бог, Ты лучшую ей участь дать не мог; Пресечь должна кончина бытие: Чем раньше, тем и,лучше для нее!

И блещут, дева, незабудки над тобой, Хотя забвенья стали пеленой; Сплела из них земля тебе венец... Их вырастили матерь и отец, На дерн роняя слезы каждый день, Пока туманная, ложася, тень С холодной сладкою росой ночей Не освежала старых их очей... ................................. И я умру! - но только ветр степей Восплачет над могилою моей!..

Преодолеть стараясь дум борьбу, Так я предчувствовал свою судьбу... ....................................... .......................................

И я оставил прихотливый свет, В котором для меня веселья нет И где раскаянье бежит от нас, Покуда юность не оставит глаз. Но я был стар, я многое свершил! Поверьте: не одно лишенье сил, Последствие толпой протекших дней, Браздит чело и гасит жизнь очей!.. Я потому с досадой их кидал На мир, что сам себя в нем презирал! Я мнил: в моем лице легко прочесть, Что в сей груди такое чувство есть. Я горд был, и не снес бы, как позор, Пытающий, нескромный, хитрый взор.

Как мог бы я за чашей хохотать И яркий дар похмелья выпивать, Когда всечасно мстительный металл В больного сердца струны ударял? Они меня будили в тьме ночной, Когда и ум, как взгляд, подернут мглой, Чтобы нагнать еще ужасней сон; Не уходил с зарей багровой он. Чем боле улыбалось счастье мне, Тем больше я терзался в глубине, Я счастие, казалося, привлек, Когда его навеки отнял рок, Когда любил в огне мучений злых Я женщин мертвых более живых.

Есть сумерки души во цвете лет, Меж радостью и горем полусвет; Жмет сердце безотчетная тоска; Жизнь ненавистна, но и смерть тяжка. Чтобы спастись от этой пустоты, Воспоминаньем иль игрой мечты, Умножь одну или другую ты. Последнее мне было легче! я Опять бежал в далекие края; И здесь, в сей бездне, в северных горах, Зароют мой изгнаннический прах. Без имени в земле он должен гнить, Чтоб никого не мог остановить. Так я живу. Подземный мрак и хлад, Однообразный стук, огни лампад Мне нравятся. Товарищей толпу Презреннее себя всегда я чту, И самолюбье веселит мой нрав: Так рад кривой, слепого увидав! ............................................... ............................................... И я люблю, когда немая грусть Меня кольнет, на воздух выйти. Пусть, Пусть укорит меня обширный свод, За коим в славе восседает тот, Кто был и есть и вечно не прейдет; Задумавшись, нередко я сижу Над дикою стремниной и гляжу В туманные поля передо мной, Отдохшие под свежею росой. {......................................} Тогда, как я, воскликнешь к небесам, Ломая руки: "Дайте прежним дням Воскреснуть!" - но ничто их не найдет, И молодость вторично не придет!..

Ах! много чувств и мрачных и живых Открыть хотел бы Джюлио. Но их Пускай обнимет ночь, как и меня!.. Уже в лампаде нет почти огня, Страница кончена - и (хоть чудна) С ней повесть жизни, прежде чем она..

Комментарии. Джюлио.

Отрывок из поэмы впервые опубликован в 1860 г. в собрании сочинений под

редакцией Дудышкина (т. 2, с. 91-92), полностью - в 1891 г. в собрании

сочинений под редакцией Висковатова (т. 3, с. 184-199).

В автографе рукой Лермонтова написано: "Вступление (1830 года)", рядом

запись: "( великим постом и после). Я слышал этот рассказ от одного путешественника". На следующем листе, после вступления, написано название поэмы: "Джюлио (повесть, 1830 год)". Предпоследний лист рукописи утерян,

поэтому после стиха "Отдохшие под свежею росой" строка точек.

Некоторые стихи из "Джюлио" целиком или с небольшими изменениями перенесены в поэмы "Литвинка" и "Измаил-Бей", а также в стихотворение "1831-го июня 11

дня" .

Стихи, начиная от строки "Заботы вьются в сумраке ночей" и до "Не отстает ни в куще, ни в бою" - вольное переложение двух строф оды XVI Горация (II

книга), крупнейшего римского поэта (65-8 до н. э.).

В стихах, начиная от строки "Я прихожу в гремящий маскерад" и в следующих, подчеркивающих фальшь светского общества, содержится как бы зерно будущего

замысла драмы "Маскарад" (см. наст, изд., т. 2).

Какой-нибудь, лукавый чичисбей...-Чичисбей-в XVI-XV11I вв. в Италии

постоянный спутник богатой, знатной женщины, с которым она выходила на

прогулку. Здесь это слово употреблено в значении "возлюбленный".

Стихи, начиная от строки "Средь гор кавказских есть, слыхал я, грот" и

следующие, тематически и стилистически близки к стихотворению Пушкина

"Обвал" (1829).

Быстрей его не будет аквилон...- Аквилон - северный или северо-восточный

ветер.