— Я беременна. — Селия ожидала увидеть на лице Нэнси ужас или отвращение, но оно осталось непроницаемым. Она даже не удивилась. — Восемнадцать недель.

Нэнси ничего не сказала, только слегка наклонила голову, так что Селия продолжила, разрушая стену, за которой пряталась, кирпичик за кирпичиком, предложение за предложением.

— Моей последней приемной семьей были Джаворчеки. Когда я жила у них, мне исполнилось восемнадцать, и юридически они имели право меня выгнать, но разрешили мне остаться с условием, что я буду платить за комнату и помогать по дому. Я жила там почти год после окончания школы. Около года назад я познакомилась с девушкой — мы обе работали официантками в «Эплби», — и она хотела снимать квартиру. Я подсчитала, что могу снимать небольшую квартирку пополам с ней за меньшую сумму, чем та, что я платила Джаворчекам, так что мы стали жить вместе.

Это оказалось ошибкой. Я не знала, что она употребляет наркотики и что ее друзья будут постоянно приходить тусоваться. Иногда они оставались у нас по несколько дней, но никогда не помогали платить по счетам. Я спросила у Джаворчеков, могу ли переехать обратно к ним, но они уже подали заявление на опеку над другим ребенком, и если бы я стала жить с ними, то им не разрешили бы его взять. Что-то насчет слишком большого количества людей в доме или проживания взрослого, который не является родственником. Кэссиди — моя соседка — пыталась зазывать меня повеселиться с ними, но я напоминала себе о том, в какой бардак моя мама превратила свою жизнь, поэтому проводила большую часть своего времени у себя в комнате. Кэссиди и ее друзья не доверяли мне, потому что я не веселилась с ними. Сначала они смеялись надо мной, но потом перестали обращать внимание.

Селия теребила бахрому на подушке. Она никогда не рассказывала подробности о той ночи и не была уверена, что хочет делать это сейчас.

Секунды тянулись, пока она пыталась подобрать слова, но никак не могла найти способ описать мерзость того, что вынесла. Наконец Нэнси мягко сказала:

— Значит отец ребенка живет в Чикаго?

— Да.

— Он знает, что ты беременна?

— Нет. И никогда не узнает. Думаю, он даже имени моего не знает. Я была просто скучной соседкой Кэссиди. Я даже не уверена, помнит ли он, что сделал со мной. У него очень сильно заплетались ноги.

Нэнси скользнула ближе к Селии, и, хотя не дотронулась до нее, этот жест показался Селии даром сострадания и милосердия.

— Ты знаешь, как его зовут?

— Его зовут Дэмиен. Фамилии я не знаю.

Нэнси вздохнула.

— Это тогда ты уехала?

— Я испугалась. Он здоровый парень, и я боялась, что он сделает это снова. Так что, когда он ушел, я собрала вещи и больше не возвращалась.

— И ты одна доехала на автобусе до Систерс?

— Остаться и увидеть его снова было еще страшнее.

Нэнси накрыла ее руки своими ладонями.

— О Селия. Мне так жаль.

Селия выдавила смешок.

— Это не вы должны сожалеть. Вы были так добры ко мне. Простите, что не рассказала вам раньше. Я собиралась рассказать Сайласу перед тем, как... вы знаете. Но сегодня утром, когда я работала в огороде, я почувствовала, как шевельнулся ребенок, и я не могла удержать это в себе.

Нэнси притянула Селию в объятия. Селия почувствовала мокрую щеку Нэнси у своего виска и поняла, что Нэнси плачет.

Селия уже выключала свет в дальнем зале, когда звякнул колокольчик на двери.

— Мы уже закрываемся, так что если... Ой... привет.

У двери стоял Сайлас. Он выглядел по-другому. Похудевшим и не брившимся как минимум месяц.

Селия глубоко вдохнула и сжала ладони в кулаки, чтобы удержаться. Сайлас выглядел хорошо, и было трудно не испытывать восторга от того, что он здесь. Но слишком поздно для этого. Сайлас уехал, не сказав ни слова, а замешательство и разочарование потрясли и ослабили ее. Сейчас она не может себе такого позволить. Не время для романтики и свиданий. Она должна ставить ребенка на первое место.

— Ты сегодня вернулся? — Селия изо всех сил старалась, чтобы голос звучал как обычно.

— Ут-тром. — Он стоял у двери, и Селию поразили изменения в его уверенности. Несколько недель назад он чувствовал себя уверенно в ее присутствии. Сейчас он казался робким. Селии стало грустно.

— Уверена, Нэнси рада, что ты вернулся целым и невредимым.

— Да. Она сказала, что если я еще раз в-вызовусь до следующего лета, то она откажется от м-меня.

— Она волновалась за тебя.

Селия с трудом отвела взгляд от Сайласа и принялась наводить порядок на прилавке.

— М-можно я провожу тебя домой?

— Все нормально. Мне нужно немного прибраться, и я хотела пропылесосить, чтобы завтра утром, когда придет Эллис, было чисто.

Она не сказала Сайласу, что сделала все это меньше часа назад.

— Я могу подождать. И пропылесосить для тебя.

Сайлас направился к кладовке рядом с кабинетом, где хранились средства для уборки.

— Ты не обязан это делать.

— Я не п-против.

Пол не нуждался в пылесосе, но если она это признает, то придется признаться, что она решила его избегать, так что, пока Сайлас пылесосил, Селия достала картину и повесила ее на место маленького пейзажа, который она продала днем. Было трудно не смотреть на Сайласа — слишком уж хорошо он выглядел, и ее мысли вернулись к последнему разу, когда она видела его в галерее, и к тому, как легко им было вместе.

Она не позволила мыслям задерживаться на этом. Слишком сильным было разочарование. Вместо этого она вытащила на поверхность воспоминание о том, как возвращалась домой из церкви и побежала, увидев «Джип» Сайласа. Она напомнила себе, что он отвернулся от нее и не пытался связаться с ней ни разу за последние девятнадцать дней. Это было то самое воспоминание, в котором она нуждалась, чтобы оставаться во всеоружии, чтобы не сделать ошибку и не влюбиться в его светло-голубые глаза и готовность помочь. У нее будет ребенок, на этом ей и надо сосредоточиться. У нее нет времени или психологической стабильности для эмоциональных горок.

Сайлас убрал пылесос и встал у прилавка, сунув руки в карманы.

— Еще какие-нибудь дела?

— Нет. Думаю, я готова идти.

Селия выключила все лампочки, кроме одной, и заперла дверь. Они прошли больше квартала, когда Селия наконец заговорила.

— Вы потушили пожар?

— Да. Этот б-был крупный. Чуть не спалил городок под названием Скайкомиш.

— Уверена, они оценили твою помощь. — Она и правда имела это в виду, но поняла, что, должно быть, прозвучало с сарказмом. — Я хочу сказать, всех, кто был там.

— С-с-селия, мне следовало зайти к тебе п-перед отъездом.

Заикание Сайласа опечалило Селию, и она бы попыталась помочь ему расслабиться, но не была уверена, как это сделать, сохраняя безопасную дистанцию.

— Уверена, тебе было некогда. Вернуться домой и так скоро уехать.

Разговор снова завис.

— Им нужны были добровольцы, но я все равно должен был попрощаться.

Селия пожала плечами:

— Или поздороваться.

Сайлас кивнул.

— Прости меня.

— Все нормально. — Селия грустно улыбнулась. — Знаешь, сейчас у меня столько всего происходит, и я все равно не самая подходящая кандидатура для свиданий.

Мгновение Сайлас выглядел ошарашенным, но быстро пришел в себя.

— Я думал...

— У меня будет ребенок.

Сайлас остановился, и Селия повернулась к нему.

— Я знаю. Нэнси мне рассказала.

Селия не смогла разгадать выражение его лица, поэтому продолжила:

— Я хотела рассказать тебе, но сначала я боялась. А потом ты уехал. А потом снова уехал, и у меня не было возможности.

— Мне н-не следовало уезжать в-вот т-так. П-прости.

Теперь он заикался даже на тех буквах, которые раньше не представляли трудности. Селия смотрела на его ботинки, боясь, что если посмотрит ему в глаза, то растеряет всю решимость.

— Меня всю жизнь бросали.

— Я не из таких.