"Фил Фогарти,

или

Повесть о Доблестном Раздесятом полку"

Роман Гарри Ролвера

I

Флеши были наши. Мы овладели первой амбразурой после двухчасовой драки и расположились теперь со всем комфортом, какой допускали обстоятельства. Джек Дела-мер, Том Деланси, Джерри Блейк, доктор и я сидели под плашкоутом, а наши слуги на скорую руку сервировали нам ужин на дне двуколки. Правда, Камбасерес от меня ушел - надо же было упустить его прямо из рук! - но его добыча досталась мне; в маршальских кобурах была обнаружена холодная курица и болонская чесночная колбаса, а в ранце французского солдата, чей труп валялся на переднем скате бруствера, мы нашли буханку хлеба - трехсуточный рацион бедняги. Взамен соли у нас имелся порох; и, уж конечно, где доктор, там непременно сыщется (у него в санитарном ящике) бутылка доброго коньяку. Мы сели и славно, по-солдатски закусили. Доктор нарвал сочных плодов с росших поблизости лимонных деревьев - на них ходили в свою последнюю отчаянную атаку карабинеры и 24-й, - а пунш мы сварили в каске Джека Деламера.

- Ей-богу, в ней никогда прежде не было так много толку, - сострил доктор, разливая пунш, и мы все покатились со смеху, кроме того гвардейца, который сидел злой, как турок на крестинах.

- Buvez en, - сказал старый костоправ пленному французу, - са vous fera du bien, mon vieux coq! {Пейте. Это пойдет вам на пользу, старина! (франц.).}

И полковник, которому только что кончили перевязывать раны, с жадностью схватил протянутую чашу и осушил ее за здоровье угощающих.

Как непостижимы превратности военной удачи! Всего лишь полчаса назад мы с ним вели смертный поединок, и он, наш теперешний пленник, уже торжествовал надо мной победу. Я как раз занят был с Камбасересом, которого сбил с лошади и готовился скрутить, как вдруг почувствовал укол сзади, к счастью, пришедшийся в кожаную гусарскую ташку; в следующее мгновенье геркулесова длань сдавила мне горло - я очутился на земле - пленник мой бежал - а надо мной, с обнаженной шпагой в вытянутой руке, стоял, сверкая очами, великан в форме полковника Артуазских частей.

- Rends toi, coquin! {Сдавайся, мошенник! (франц.).} - говорит он.

- Allez au Diable {Иди к черту (франц.).}, - говорю я. - Фогарти не сдаются.

Я вспомнил мою бедную матушку и сестер, вспомнил наш старый дом в Киллалу - кончик клинка был уже у меня между зубов - мысленно, на последнем дыхании произнес молитву, закрыл глаза - но в это время удача переменилась, и приклад мушкета, которым орудовал Ланти Кланси, вышиб шпагу и перешиб державшую ее руку.

- Тонамундиаль набоклиш! - выругался француз на чистейшем ирландском языке. Хорошо, что я успел совладать с приступом хохота и вовремя остановить Ланти, иначе честный малый проломил бы моему доблестному противнику череп. А ведь мы с ним после этой драки стали сердечными друзьями, как и полагается людям храбрым и благородным.

Штурм бреши был назначен на час заката, и, как поступают в таких случаях настоящие вояки, мы решили оставшееся время провести в свое удовольствие. Каналья-доктор взял себе печенку и крылышко, второе крылышко мы отдали нашему гостю - пленному; негодники Джек Деламер и Том Деланси захватили ножки - а мне бедному, увы, пришлось довольствоваться остатками спинки и гузкой, которая у нас именуется - "Кардинальский нос".

- Ну-с, как вы находите нос его преосвященства? - спросил Джерри Блейк.

- Он же не мог оставить кардинала с носом! - воскликнул неисправимый остряк-доктор, и мы все прямо-таки взвыли от смеха.

- De mortuis nil nisi bonum {О мертвых - ничего, кроме хорошего (лат.).}, - проговорил Джек, воздев к нему объеденную кость куриной ноги.

- Маловато, но зато, ей-богу, нам не угрожает куриная слепота, - сказал я. - Ладно, ребята, споем-ка добрую песню.

- Идет, - сказал Том Деланси и исполнил нижеследующую балладу собственного сочинения:

Послушайте, ребята, душевно вас прошу,

Вот только кружку пива за Нэнси осушу.

Досталась эта кружка мне, братцы, от дружка,

Поэтому она мне, как память, дорога.

Был малый, каких мало, наш Том Распей-Галлон,

Где пьянка, где гулянка, там всюду первый - он.

Такой он был пьянчуга, любого перепьет,

Ни в чем не подкачает, нигде не подведет.

Однажды, как обычно, он на крыльце сидел

И в кружку с добрым пивом задумчиво глядел.

Вдруг, здрасьте! Смерть с косою грозит ему в лицо:

"Эй, честный Томас, пробил час, кончай свое пивцо!"

Так стал сырой землею, стал глиной друг мой Том,

Из глины вышла кружка, и мы за Нэнси пьем.

- Вздор! - сказал доктор. - Я это уже слышал. А вот вам, ребята, кое-что новенькое.

И старый костоправ запел звучным южно-ирландским тенором:

Наш Ларри О'Тул

Любил разгул,

Немало он скул

Свернул.

Караул!

Наш доблестный Ларри О'Тул.

Он был одноглаз,

Но сиял, как алмаз.

Единственный глаз

И не раз

Красоток сражал

Наповал,

Уж он в этом толк понимал.

Всех больше он пил,

Девицам был мил,

А сколько слупил

Еды!

Пуды.

Но вовсе не пил воды.

Такой уж он был,

Его я любил,

А нынче он в бозе почил,

Навеки уснул,

На небо махнул

Приятель мой Ларри О'Тул. {*}

{* Перевод Э. Линецкой.}

Я заметил, что глаза французского полковника засверкали при звуках наречия его родины; но мы были слишком хорошо воспитаны, чтобы показывать, что видим его волнение.

Солнце опускалось за горы, когда мы допели наши песни, и все стали с волнением дожидаться условного сигнала - ракеты из штаб-квартиры сэра Вивиана Стерви, долженствующей возвестить возобновление военных действий. Она взвилась в небо, как раз когда из-за горизонта выплыла во всем серебряном великолепии полная луна, и, прежде чем обгорелая трубка, шипя, упала к ногам генерала Пиктона и сэра Лоури Кола, стоявших на посту во главе обоих штурмующих отрядов, все девятьсот девяносто девять орудий наших батарей уже открыли огонь, и в ответ грянула могучая канонада из форта.

- Ну-с, чей первый танец? - сказал доктор. - Бал-то начался! Ха! Вон покатилась голова бедняги Джека Деламера! Ядро, надо признать, выбрало себе мишень по образу своему и подобию. Пожалуй сюда, Тим, придется мне починить тебе ногу. Твоей жене, Дулан, мой мальчик, понадобится теперь вязать в два раза меньше чулок. У-ух! Вон как рвануло, перебило меня бестактно на полуслове. Вот черт! Да у меня перо со шляпы сорвало.