Владимир Заяц

Марсианский сувенир

Поверхность планеты показывалась с высоты в несколько километров. Там, где находились поселки, мерцали огоньки - такие крошечные по сравнению с огромной дугой горизонта.

- Вот куда мы двинем! Неплохой пикничок получится, - коротко хохотнул Айет и ткнул толстым пальцем в сторону экрана. - Сдохнут все от зависти.

- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.

- О-о-о! Э-ге-ге! - Айет ревел во все горло мелодию из популярного шлягера. - Вот так. Точно! Это подойдет! Или нет? О-го-го! Э-ге-ге! - Он примерил еще один галстук - темно-коричневый - и, раздвигая в улыбке толстые, словно намасленные губы, авторитетно заявил: - Этот подойдет. Под цвет глаз. Так меня еще мама учила.

- Лучше бы тот оставил: красный. Под цвет физиономии. - Мидия, склонившаяся над раскрытым чемоданом, не могла удержаться от ехидного замечания.

Каждый раз, когда она пристальнее вглядывалась в мужа, ей приходило на ум, что человек есть противоестественная помесь свиньи и обезьяны. Бог ты мой, эти уши и щетина...

Айет швырнул огрызок яблока на мозаичный стол и, вытерев мокрую пятерню о широкие парусиновые штаны (крик моды в этом сезоне), подхватил ее за талию. Он закружил Мидию по комнате и снова заревел:

- О-о-о! Э-ге-ге!

Музыкальная шкатулка, вмонтированная в мозаичный стол, от сотрясения сработала и стала бодро, с судорожной поспешностью наигрывать нечто удивительно знакомое.

Мидия, чувствуя мощь этой мясистой руки, энергию этого сильного тела, в сладкой истоме полуприкрыла глаза. "Нет, все-таки он настоящий мужчина. И он очень мил..." А дальше были уже не мысли, а теплая нега расслабившегося тела.

- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.

- А-а-а, - печально запели невидимые голоса.

Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом.

У подъезда их ждала шикарная спортивная машина. Непомерно широкий капот, крутые обводы выдавали мощь этого авточудовища.

- Двадцать цилиндров! - любил похвастать перед приятелями Айет.

- И всего два места? - поначалу изумлялись те. - Хотя бы три, четыре. Чтобы вся семья...

Услышав слово "семья", Мидия вздрагивала и бледнела. Но Айет, как бы ненароком, клал руку ей на плечо, и она снова розовела, начинала улыбаться, словно очнувшись ото сна.

- Нам это ни к чему! - рокочущий бас Айета убеждал самой интонацией и мощью, заключенной в нем. - Я и она, - кивал он на жену, - вот и вся семья.

Мидия опять вздрагивала. Айет, ощутив это, тяжелее давил ей на плечо и говорил наставительно:

- Дети... Они не нужны. Вы и сами понимаете. Они не более чем паразиты на родительском теле. Но я не буду продолжать. - Он улыбнулся, давая понять, что умолкает, щадя чувства приятелей, имеющих детей, а вовсе не потому, что ему не хватает аргументов.

Они стояли лицом к лицу с гостями и улыбались. Айет - широкой уверенной улыбкой. Мидия - насилуя лицо улыбкой, похожей на гримасу. Но мало-помалу уверенность мужа передавалась ей самой, и становилось ясно, что он абсолютно прав. И уходила в глубину, затаивалась непонятная горечь.

А приятели, не выдержав напора несокрушимых улыбок, опускали глаза. И в самом деле, возразить было нечего. Дети часто, ой как часто доставляли огорчения. Правда, были маленькие радости. Но они после высказывания Айета казались мелкими и неуместными для примера. И разговор автоматически переходил на другую тему.

- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.

- А-а-а, - тонко и печально запели невидимые голоса.

Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом. Лучи его, опускаясь все ниже, взблеснули, заискрились золотыми прядями в хрустальных башенках покинутых домов, а затем осветили чуть сутулящуюся фигуру в зеленоватом плаще-балахоне, наброшенном на острые плечи. Солнечные лучи с такой силой ударили по хрупкой фигуре, что, казалось, они, как ураганный ветер, закружат-завертят ее и швырнут туда вниз, куда пристально вглядывались огромные глаза марсианина.

Там, внизу, в старом русле давно высохшей реки, в нескольких километрах от места, где находился марсианин, располагалось одно из поселений землян - около сотни небольших надувных домиков из многослойной красной пластмассы. Таких поселков на Марсе было уже около сотни, и каждый год добавлял несколько десятков новых.

- Зачем вы пришли сюда, незваные гости? - с горечью и непонятной угрозой вопросил марсианин.

Утренний, внезапно налетевший ветер подхватил слова и унес их далеко-далеко - почти до самого поселка. Но у первых домов он ослаб, уронил слова и торопливо прошелестел под сверкающими окнами, спеша вырваться на волю.

Айет небрежно бросил чемодан в багажник, расслабленно плюхнулся в прогнувшееся кресло и в считанные секунды набрал максимальную скорость. Их вдавило в спинку, и энергоопоры замелькали по сторонам шоссе. Они появлялись и исчезали с судорожной поспешностью, возникая будто из ничего и превращаясь в ничто.

Космический корабль они заметили километров за десять, когда над верхушками тополей показалась его сверкающая вершина. Издали он казался маленькой, аккуратно сделанной игрушкой. По мере того, как машина приближалась к космодрому, ракета, выныривая из-за домов, росла, становилась все больше. И когда машина остановилась у кромки влажно блестящего бетона, она оказалась огромной, тяжелой даже на вид, с вершиной то взблескивающей в лучах утреннего солнца, то скрывающейся в серых лохмотьях туч.

- Машина со мной! - коротко бросил Айет, не глядя в сторону человека в униформе, бросившегося за чемоданами.

- Айет, ты сумасшедший! - восторженно засмеявшись, воскликнула Мидия. Это же стоит страшно много!

- Деньги нужны для того, - поучительно заметил Айет, - чтобы делать жизнь приятной и избавлять нас от неудобств. Марсианского транспорта, например. - Он с одобрением посмотрел на раскрасневшееся лицо жены, легонько потрепал ее по щеке и заключил: - Потому жизненный принцип прост: надо делать так, чтобы у тебя денег было больше. Даже если другие с этим не согласны!

Климатические условия все ухудшались, рождаемость падала. Великая и мудрая нация марсиан медленно угасала. Ученые пытались воспрепятствовать этому, и в течение тысячелетий их усилиями было создано чудо: единственный во Вселенной симбиоз живого и неживого, объединенных незримыми, мерно пульсирующими полями. Живое и неживое, марсиане и природа составляли единое, нерасторжимое целое: взаимостабилизирующее, предотвращающее стихийные бедствия и болезни. Но хрупкое равновесие со временем становилось все труднее: уж очень мало осталось жителей и слишком суровым сделался климат.

Разреженный воздух был холоден и сух. Испарились реки, высохли моря. Ненасытная красная пустыня заглатывала планету. Тонкий розовый песок струился по руслу бывших рек. Рассыпались в прах чудные хрустальные дома, будто пришедшие из волшебной сказки, - с нежно поющими дверями, с серебряным перебором узорных ставен.

Прозрачен и холоден был воздух. Не колебался он, не искажал очертания далеких гор. Жесткие и холодные пальцы дикого горного ветра перебирали лепестки огромного алого цветка, который марсианин держал в руке.

Он поднял голову, перебросив свой взор через скопище домов землян. Там, за крутой линией горизонта, жил раньше огромный, дышащий влагой и ветрами зверь - море.

Марсианин глубоко вздохнул, и его грудная клетка вздулась. Тонкие ноздри на остром лице затрепетали, будто почуяли призрачный запах моря. Неужели удастся все вернуть? Марсианские ученые утверждают, что новый Цветок многое может. Да и не цветок это, а сложное устройство, которое земляне могли назвать биотехническим. Он может спасти тех немногих марсиан, которые еще остались. Теперь появилась надежда сохранить дома, так чутко реагирующие на состояние хозяев. Да и климат поддался бы коррекции. Вернулись бы моря, реки... Вернулась бы жизнь!