У крыльца, игнорируя правила, ждала "Газель" – автомобиль быстрого реагирования, маневренный, с форсированным движком, самое то для нашей группы. Палыч, видать, нутром чуял – соглашусь, иначе б отправились на машине ГДЗС1. Пока я "в лёжке", отделение выполняет уставные обязанности.

Палыч и Андрей запрыгнули в салон, где сидел Генка; мне помог забраться Петр. Я втиснулся между Палычем и Генкой, одно место напротив пустовало. Костя, водитель и по совместительству медик, включил мигалку и, ударив по газам, выехал со двора. За территорией больницы добавил сирену.

Сердце тяжело ухало, подскакивая литым, резиновым мячиком; колени дрожали. Спокойнее, Олег, нервничать будешь завтра, в койке. Соберись.

Ребята по очереди надевали боёвку. Разумеется, боевую одежду полагается надевать в части, но… запах гари – то еще удовольствие. От него не избавиться: стирай не стирай – пропитывает насквозь.

– А Шурик где?

Андрей с Петром развалились на сидении, насколько позволяло пространство. Обычно они теснились там втроем.

– Да где-то, – зло бормотнул Палыч. – Не о том думаешь. На такую зарплату и я бы ушел!

– Что, правда? – На веснушчатом круглом лице Андрея проступило удивление.

– А вот хрен! – начальник сунул под нос Андрею кулак.

– Шестьсот шестая серия. – Генка катал желваки на скулах. – Пустотные перекрытия… огонь вылезет, где угодно.

– Опять дурость чья-то! – багровея, рявкнул Петр. – Дачники хреновы! Газовые баллоны в квартиры тащат. У него утечка, а он, сука, не чует! Надрался в хлам – и в кровать с сигаретой! А сосед-недоумок бензин в кладовке хранит!

– Заткнитесь все! – не выдержал Палыч.

Спустя две-три минуты машина вырулила на проспект.

– Поднажми, – велел начальник. – Время.

Костя, и до того гнавший не слабо, кивнул, вдавливая педаль до упора. Двигатель взревел не хуже разъяренного тигра, но за воем сирены его почти не было слышно.

Я молчал, копил злость, чувствуя, как отступает проклятая слабость, как в груди ходит туда-сюда поршень сердца: электрический импульс в ткани миокарда, сжатие – систола предсердий, пауза, систола желудочков. Давление возрастает. Открываются клапаны легочного ствола и аорты: выброс крови. И расслабление – диастола.

Выучить новые понятия и термины нетрудно: кроме бесед с врачами заняться в больнице нечем.

Ритм сокращений повышается, увеличиваются сила и частота. Я готовлюсь к встрече с огнем.

– Чего бледный как смерть? Перетрухал, что ли? – Генка ткнул меня в бок. – Мамку позвать? У-у, малохольный!

Палыч, Андрей и Петр, недолго думая, присоединились.

– Размазня!

– Слюнтяй!

– Заячья душонка!

Они выкрикивали оскорбления мне в лицо. Издевались, как могли. Я опешил: обида комом встала в горле. Наконец сообразил.

– Решили старое помянуть? – криво ухмыльнулся. – А если глаз вон?

– Ну… – Генка пожал плечами. – У тебя ж срок не подошел. Мы тебя, считай, готовим. Настраиваем. Вдруг что не так? Вдруг не сможешь, а?

– Смогу, – буркнул я. – Не боись.

На первых порах, как Палыч устроил меня в часть, у нас был особый, известный лишь посвященным ритуал: меня дразнили. Доводили до красного каления. До бешенства и желания набить морду.

На каждом боевом выезде. Каждом выходе. Каждом задании.

Я сам попросил об этом. Так было легче. 1 ГДЗС – газодымозащитная служба.

[назад]

Мы ехали через весь Ленинский, иногда вылетая на встречку и напрочь игнорируя светофоры. "Газель" зверски подкидывало, но КИПы2 и пожарно-техническое вооружение, закрепленное в отсеках, держались точно влитые. Ничего не гремело, хотя трясло просто адски. Костя гнал как сумасшедший, точно пилот болида на Формуле-1. Истошно ревела сирена, автомобили так и шарахались в стороны.

– Дорогу, идиоты! – Костя матерился злым шепотом. Палыч напряженно сжимал рацию, все прислушивались к сообщениям диспетчера. -…пока не удалось локализовать пожар. Огонь перебросился выше – на девятый, на восьмом пламя вырывается из окон. Горит преимущественно со двора. Верхние этажи отрезаны: огонь на лестнице в обоих подъездах. Дым идет завесой. Лестничный пролет второго подъезда завален обломками, расчистить невозможно. Жильцы снизу покинули квартиры, эвакуация с горящих этажей затруднена. К зданию направлен коленчатый подъемник и поисково-спасательные отряды.

Палыч отрубил общую связь и по мобильнику связался с начальником караула нашей части.

– Сколько народу в доме?

– Хватает! Суббота же: спали они.

– А внутри?

– Не знаю. Четыре звена газовки ушли на разведку, пока шестой зачерняют3. Где взрыв был – там вообще кошмар: огонь стеной прет! Наверх не пробиться – завал! С автолестниц работаем.

– Кто старший РТП4? – спросил Палыч.

– Демидов. Скоро вы?!

– Подъезжаем.

Начальник отключил телефон.

– Плохи дела. Раз сам на объект прие… – окинул нас суровым взглядом. – Чего кривитесь? Демидов толковый мужик. Ну, грубоват, что с того?

Ну, полковника Ефремова из управления подсидел, подумал я. На пенсию раньше срока отправил. Что с того? Петр с Генкой отмолчались; Андрей по молодости был не в курсе.

– Быстрее, Костя! – попросил хмурый Палыч, но водила выжимал из "Газели" максимум. К счастью, обычный для субботы поток дачников, прущих за город, слабел, и мы неслись по Ленинскому без задержек, словно какой-нибудь экспресс. Правда, на перекрестке едва не попали в аварию и только чудом увернулись от одного придурка, который решил, что самый умный – а может, не обратил внимания на сирену – и выскочил наперерез.

Мы дружно чертыхнулись и помянули родственников дегенерата до седьмого колена. "Газель", заметно накренившись, въехала правыми колесами на тротуар. От пронзительного гудка заложило уши, прохожие бросились врассыпную. Костя налег на руль, и, на пару сантиметров разминувшись со столбом, мы помчались дальше.

Дым увидели еще за два квартала. 2 КИП – кислородный изолирующий противогаз. 3 Зачернять – заливать огонь водой (пожарный жаргон). 4 РТП – руководитель тушения пожара.

[назад]

На заставленном вдоль и поперек балконе места почти не оставалось: сбоку шаткой пирамидой нависают ящики для рассады, пол загромоздили банки, у перил "красуется" продавленный ортопедический матрас. Давно бы выкинуть, да всё некогда. Из-под матраса торчали сломанные лыжи, заплесневевший кирзовый ботинок и пара струганных досок, которые предназначались для книжных полок. Но времени на полки не хватало, и жена приобрела их в магазине, а доски так и лежали.

Дым окутывал здание ядовитым облаком, но дышалось здесь легче: ветер налетал порывами, относя гарь в сторону. Солнце спряталось, небо набрякло тучами; упали редкие капли. Чуть посвежело, но дождь так и не начался. Холодный воздух отрезвил, привел в чувство. Может, и напрасно: от диких, отчаянных криков мне стало дурно. Наверное, так кричат звери, угодившие в капкан.

Я втиснулся между старой стиральной машиной и заваленной хламом бочкой; от нее, различимый и сейчас, в горьком чаду, шел неприятный кислый дух. Теща под Новый год привезла: тебе, Игорь, квашеная капуста весьма и весьма полезна – витаминчики, минеральные вещества. Кушай. Тьфу, видеть эту капусту не могу! Что морскую, что… Понятно: витамины. Но когда из года в год, через силу – организм требует, Игорь! Давай-ка уж, за маму и за папу. За брата, который тебя дядей зовет и на "вы".

Я неосторожно задел клетку давным-давно умершего хомячка, и она с дребезгом покатилась под ноги. Нервно выругался, стравливая подступившую истерику. Сколько барахла может скопиться у человека за два года! Паника отпускала. Дым из комнаты вытягивало в разбитое окно, но казалось, он не убывает. Зря стекло раскокал, дурак: сильнее ведь разгорится.

Я перегнулся через перила и, закашлявшись, отпрянул: из окон подо мной взвихривались грязно-серые, мутные столбы с оранжевыми сполохами, тут и там мелькали языки пламени. Между шестым и седьмым этажами второго подъезда зиял огромный пролом, оттуда валил жирный дым. Ох и рвануло… Газ?! Из-за таблеток я спал, как убитый. А горит-то!.. Началось на шестом и перекинулось вверх? И везде – огонь, будто разом полыхнуло. Тем, кто внизу, не позавидуешь. Что называется, полный абзац.