— Кто она такая? — я размахиваю тонким файлом с её досье в руке. Я просмотрел его раньше, но мне не за что было ухватиться.

— Кто такая, кто, Бью?

— Новенькая в городе. Та, с отчётливым акцентом, которая пытается его скрыть, но очевидно, что она из Нью-Йорка.

— Не припоминаю, — он небрежно отмахивается от меня, пока выбирает сигару из своего хьюмидора (прим. ящик, шкатулка для хранения сигар). На нём выгравирован наш фамильный герб и буква «Б» такая же, как и на наших сигарах.

Я открываю файл и скользящим движением раскладываю перед ним.

— Кто она? — спрашиваю ещё раз, указывая на её фотографию.

Из моего офиса в центре города открывается вид на самый популярный фонтан в Саванне. Тот же самый, что она посещает каждый день. И да, я заметил её, но если честно, кто бы нет? Её мягкие черты лица и редкая улыбка сведут с ума любого мужчину. И так завораживающее то, как она превращает монеты в желания, когда бросает их в фонтан. То, как надежда появляется и исчезает в её глазах вместе с кругами на воде. Я потянул за ниточки, но кроме имени и адреса, трудно найти доказательства того, что она вообще существует.

Мой отец просматривает досье, а затем небрежно бросает его на стол.

Он раскуривает сигару и садиться в одно из кресел напротив меня.

— Она не та, о ком тебе стоит беспокоится, сынок. Тебе стоит сосредоточится на предвыборной компании, и сейчас не нужно отвлекаться.

Часть меня понимает, что он прав, однако уже слишком поздно. Я уже отвлёкся и ловлю себя на мысли, что беспокоюсь о её безопасности больше, чем о моей кампании.

— Хватит нести чушь, пап. Ты можешь рассказать мне, что делает её досье на твоём столе, или я сам разберусь.

— Держись от неё подальше, Бью. Она будет стоить тебе выборов. Она слишком молода для тебя. Если ты ищешь настоящую женщину, всегда есть — Стефания. Она спрашивала о тебе.

— Её отец преступник.

— Он превосходный деловой партнер, а она красивая женщина. И у вас двоих есть история.

— Ага… история её измен, — напоминаю ему я.

— Вы оба были молоды, эту обиду можно простить.

— Господи, пап, ты что, бл*дь, беспокоишься за моё счастье?

— Конечно, да! — выкрикивает он. — Я работал день и ночь, чтобы обеспечить тебе победу на этих выборах.

— Ну, тогда у меня есть для тебя новость. Мне не нужна твоя помощь, чтобы победить! — я встаю и хватаюсь за край стола так сильно, что мои костяшки побелели. Я наклоняюсь над столешницей, приближаясь к нему как можно ближе, и убеждаясь, что он услышит каждое слово, что я сейчас произнесу. — Если я выясню, что ты знаешь об этой девушке больше, чем мне рассказал, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты подарил мне жизнь.

С этими последними словами, я ухожу. Я не сомневаюсь, что он знает всё о ней. Я никогда раньше не чувствовал необходимости никого защищать, но, возможно, это просто часть её привлекательности. Она не из тех девушек, которые готовы открыться кому угодно. Она пойдёт в бой одна... и победит. А сейчас, мне просто необходимо убедить её, что ей не надо этого делать.

Весь ресторан замирает, когда замечает, как она входит через тяжелые двойные двери. Чёрт, даже мне пришлось ослабить узел своего галстука, когда я заметил её. Она уверенно идёт, возможно, даже немного опасливо, но с таким одиноким видом, что Вам непременно захочется это исправить, но так никогда полностью и не удастся уловить. Она привлекает молчаливое внимание, а когда заходит внутрь, то как будто приносит с собой тёплый летний ветерок.

— Прости, что опоздала, — её слова поспешные, но при этом искренние. — Я потеряла счёт времени.

Она опоздала на пятнадцать минут и лжет. Она не потеряла счёт времени. Она снаружи разговаривала с Чарли — бездомным, которому мы все пытались помочь бесчисленное количество раз. Я видел, как она выговаривала ему, грозя пальцем, когда он сделал глоток из своего коричневого бумажного пакета — и я хихикал. Его не мучала совесть от признания, что он наслаждается спиртным. Когда лекция закончилась, она обняла его и дала ему немного денег перед тем как зайти внутрь.

— Всё в порядке, — я встаю, приветствуя её поцелуем в щёку. Она пахнет распустившимися цветами и солнечным светом. Прошлой ночью она была одета так, чтобы её трахнули, но сегодня она в свободном платье с цветочным принтом и выглядит абсолютно сногсшибательно. Я выдвигаю для неё стул и помогаю сесть. — Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — улыбается она, и я не могу не заметить, как вспыхнули её щеки.

— Я уже заказал для нас, надеюсь, ты не против.

— О... конечно нет, — она кладет салфетку на колени. — Это мило с твоей стороны.

Её глаза расширяются, когда официант приближается к нашему столику с моим любимым десертом. Он ставит между нами большой кусок лимонного пирога. Он тёплый. Украшен белой глазурью. Официант кладёт на стол две блестящие вилки, а потом уходит. Скарлетт облизывает губы, и это многократно увеличивает мой интерес к тому, что я хочу взять. Нельзя отрицать, что она будет намного вкуснее после первого кусочка пирога.

— Знаю, что обещал тебе обед, но десерт — так недооценивается, — я улыбаюсь про себя, думая обо всех женщинах, с которыми это провернул, и о выражении чистого презрения, которым они меня одарили. Скарлетт же хватает вилку, и я смотрю, как она погружает её в лимонный пирог. Она подносит вилку ко рту и делает совсем не скромный укус.

— Я согласна, — её глаза сверкают, когда она облизывает губы своим розовым язычком.

«Е*ать».

— Он невероятен, — она указывает вилкой на десерт и издаёт нежный стон. — Если в этом состоял твой план заполучить мой голос — то он твой, — когда она делает второй укус, то ловит, что я на неё пялюсь. Мы не спускаем глаз друг с друга, когда румянец распространяется по её лицу и всё её нежные черты лица становятся розовыми. Я чувствую, как мой член упирается в штаны.

Она опускает вилку и подносит стакан холодной воды к губам. Делает глоток и перед тем как вернуть стакан на стол, болезненно медленно проглатывает воду, глядя на меня в процессе. Это явно стратегический ход. Как только её позвоночник выпрямляется как струна, я ощущаю перераспределение власти в комнате. Она смотрит на меня, как будто на пятьдесят процентов она — ангел, а на оставшиеся пятьдесят — дьявол, и я понимаю, что мне пи*дец.

— И так, Бью, почему ты наблюдал за мной в парке? — игривость пропала из её голоса, когда она признается, что видела меня вчера на скамейке возле фонтана. Она готова сыграть в двадцать вопросов, хотя у меня такое ощущение, что она возомнила, что будет единственной кто устроит перекрёстный огонь.

— Невозможно не наблюдать за тобой, Скарлетт, — это правда, но она всё ещё смотрит на меня скептически. — Ты великолепна.

Её плечи опускаются вниз из-за моего комплимента, как будто она разочарована тем, что я нахожу её привлекательной. Возможно, сегодня она пришла сюда по другим причинам, но нельзя отрицать нашу связь.

— Как ты попала в «Драгоценности» прошлой ночью? — спрашиваю я, перетягивая силу обратно в мою пользу.

— Полагаю, так же, как и ты, — она пожимает плечами, как будто туда может попасть кто угодно. Я смотрю в её глаза, и искра, которая горела в них лишь несколько мгновений назад, — исчезла. Я опускаю вилку и наклоняюсь над столом.

— Кто ты, Скарлетт Джейкобс?

В ответ она смотрит на меня пустыми глазами, но потом, так же быстро, выражение её глаз меняется. В эту долю секунды пропадает тот жесткий уравновешенный человек, который был всего несколько секунд назад, его место занимает оболочка.

— Не знаю, — отвечает она едва слышимым голосом.

— У тебя какие-то проблемы?

— Почему ты спрашиваешь об этом? Ты этого хочешь? Ты хочешь спасти меня, Бью? Это поможет тебе выиграть выборы? — её тон обвиняющий, и она заплатит за это позже, помяните моё слово, однако в данный момент жизнь вернулась в её глаза. Она пристально смотрит на меня, желая получить ответ.

— Я уже выиграл выборы, Скарлетт, — я бросаю скомканную салфетку на стол. — Подсчет голосов в день выборов — просто формальность, — она откидывается в кресле, явно побежденная. — А спросил я лишь потому, что не могу ничего найти на тебя. Ни штрафа за парковку, ни кредитной карты, ни даже родственника. Да, ты физически здесь передо мной, но как будто ты даже не существуешь.

— Думаю, я не настолько увлекательная, — она кладет свою салфетку сверху моей. Лёд в нашей воде растаял, вместе с её настроением, поэтому я даю нашему официанту свою кредитку, когда он возвращается, чтобы проверить нас.

— Спасибо за... это, — произносит она, когда встаёт, чтобы уйти.

— Скарлетт, сядь. Мы не закончили.

— Тут не о чём говорить. Прощай, Бью, — она поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю её за руку до того, как она делает свой первый шаг. Я сильно схватил её, но знаю, что она может с этим справится. Её вызывающий взгляд говорит мне, что последнее, что она хочет от меня, — нежность.

— Что ты хочешь? — её пронзительные голубые глаза горят от эмоций, которые она сдерживает внутри.

— Тебя, — я чувствую, как бьется ее сердце, когда сжимаю ее руку. Её дыхание учащается, и нельзя отрицать того, как её тело реагирует на меня. Я хочу узнать каждый маленький секрет, который она спрятала в своём сложном сознании, и что не даёт ей спать по ночам. Я хочу запомнить каждый изгиб её тела и попробовать каждый дюйм её сладкой кожи. Я хочу знать, каково это быть похороненным глубоко внутри неё, и хочу увидеть выражение её лица, когда заставлю её кончить.

Её губы немного раскрываются, и на мгновение я думаю, она сдаться на моё требование, но затем она произносит.

— Ну… невозможно обладать тем, кого не существует.

Мои челюсти сжимаются, но я не отпускаю её.

— Впусти меня, Скарлетт. Это нормально в ком-то нуждаться, — я прорычал слова ей на ушко, но она лишь качает головой и смотрит на меня с опасной улыбкой.