В разговоре двух коллег по диверсионно-разведывательной деятельности Завьялов, так сказать, участвовал в подстрочнике, ушами в основном.

Лев Константинович долго сидел в кабинетном кресле прежде чем звонить старинному знакомому, тискал в руках трубку домашнего телефона; в затянутое густым тюлем окно глядел.

Набрал цифры. Долго слушал длинные гудки. На определителе телефонных номеров полковника в отставке Ковалева высветился номер его бывшего начальника, Коваль, вероятно, думал: брать трубку или нет?

Ответил:

-  Слушаю, Лев Константинович. Здравия желаю.

-  Это хорошо, что слушаешь, - тяжело проговорил Потапов.

-  Что-то случилось, Лева? Не поздоровался, смотрю... Кошка между нами пробежала?

-  Пули пролетели.

-  Не понял.

Два матерых разведчика вели игру. Один ни за что не станет говорить о делах по телефону. Второй это прекрасно понимает: Коваль даже намеку не позволил вылететь. Играют вроде бы как в подкидного дурачка «я знаю, что ты знаешь, что я знаю».

Но невидимые картишки к делу не пришьешь, воробьиного, не вылетевшего, слова на диктофон не запишешь. Опыта у двух коллег - навалом, на десятерых с избытком.

-  Давай не будем препираться, Дима. Есть вариант договориться.

Протянутая на километры связь провисла в длительном молчании. Ковалев просчитывал варианты, пронюхивал ловушки.

В голове Потапова звенел рефрен: «Ты все равно подохнешь, гад! Ты все равно сегодня сдохнешь!.. - Лев Константинович уговаривал себя вести переговоры с убийцей внука. - Ты, Дима, уже не жилец... Я это знаю...»

-  Дорого попросишь? - наконец-то, как бы поддерживая шутку, хмыкнул Коваль.

-  Немного. Ты сегодня идешь на юбилей Марычева...

-  Это угроза?! - не дослушав, моментально оживился Дмитрий Федорович. Он, по всей видимости, решил, что генерал намекнул: «Я знаю каждый твой шаг, ты - под прицелом!» Захотел чуть ли не жертвой шантажа себя изобразить.

-  С тобой, Дима, хорошо говно на скорость кушать, - укорил его за торопливость генерал. - Дослушай. Мне нужно попасть на юбилей Марычева. Ты берешь с собой меня и еще одного моего друга, я оставляю тебя в покое.

Коваль помолчал немного. Предложение генерала звучало совершенно абсурдно, где-то должен быть подвох. Потапов не из тех людей, что могут кровную обиду на тормозах спустить!

-  А если я откажусь?

-  Дима. Ты сколько лет меня знаешь?

Звучало многообещающе. То, что Коваль знал о генерале, способно лишить не только сна, но и здравости рассудка в целом. Вечный страх - жесткая расплата.

-  Что тебе нужно от Марычева?

-  Ничего. Я и мой друг просто должны быть там.

Коваль снова помолчал.

-  Ты идешь туда  з а   к е м - т о? - спросил в итоге.

-  За чем-то. Если, Дима, я дам тебе слово чести, что не собираюсь никому вредить, ты мне поверишь?

-  Да.

-  Слово офицера. Я не нанесу никому ни физического, ни морального вреда. Даже ты, Коваль... сука старая... не пострадаешь от моей руки или слова. Друг, что со мной поедет, тоже пальцем никого не тронет, никому не навредит.

-  То есть... если сегодня ты и твой человек поедете со мной... мы все забудем?

-  Слово офицера.

Дмитрий Федорович ответил лишь спустя полторы минуты:

-  Согласен. На юбилее меня ждут к шести. Где встретимся?

-  Хочу предупредить. Не надо, Дима, пакостей подстраивать. Если со мной или моим приятелем что-нибудь случится, материалы  у й д у т.

-  Господи. О чем ты, Лев Константинович?! Какие материалы?! Ничего не понимаю. Вот и старайся, делай после этого добро людям...

-  Я предупредил, - не дослушивая ловкие увертки, перебил генерал. - Позвоню в пять, сообщу, где ты нас подхватишь.

Лев Константинович положил на базу горячую, чуть влажную от рук телефонную трубку. Выдохнув, сказал Борису:

«Ну. Вроде бы все на мази».

«Как думаешь, Ковалев тебе поверил, не будет подстраховываться?»

«Мы с этой старой крысой знакомы почти полвека, - грустно проговорил разведчик. - Он знает: если я дал слово, то сдержу. Сейчас он телефонирует бойцам команду на отбой, мы с тобой спокойно на день рождение поедем, а с Зоей и компанией ничего плохого не случиться. Пойдем-ка, Борька, к нашим, надо с Зоей без Миранды потолковать. Не нравится мне что-то нынешний энтузиазм у нашей террористки. От переизбытка эмоций, наши девочки «заклинить» могут».

Прогуливаясь до гаража за аккумуляторной заготовкой, два интеллекта, посовещавшись, немного поменяли прежнее решение. С ослепшей Зоей финт с намоченной салфеткой и железной кружкой, вероятно, прокатил бы. Со зрячей Зоей-Мирандой проделать это намного сложнее, да и незачем: информация о разговоре с Потаповым-Завьяловым все равно останется в воспоминаниях Зои.

«Тут, Борька, лучше тайн на пустом месте не изобретать, - ворчал Лев Константинович. - Лучше позже объясниться и даже извиниться: «Прости, голубушка, сама понимаешь - не на полянке резвимся, шкуры свои спасаем. Поговорить с носителем без твоих ушей просто-таки обязаны были». Миранда дамочка сообразительная, хоть и с норовом».

«Пожалуй, - задумчиво согласился Завьялов. - Должна все правильно понять».

Сухенькие генеральские мышцы слегка трещали, когда тайком перетаскивали аккумулятор из гаража до кабинета. В уголок припрятывали и скатеркой накрывали.

Завьялов пошептался с Кешей, вызвал Зою-Миранду в кабинет (Иннокентий могучим завьяловским телом выход обратно перегородил) и вручил бразды правления Константиновичу.

Мысленно Борис перекрестился: каким бы опытным партизаном-подрывником генерал ни был, с электрическим разрядом шутки плохи.

Когда девушка, с доверчиво распахнутыми глазами и упрятанной внутри Мирандой, зашла в небольшую комнатушку, у Бори сердце чуть не выпрыгнуло! Такая она была мягкая, милая, трепетная... Совсем молоденькая без грамма косметики на лице.

-  Зоя, нам надо поговорить, - ласково проговорил Потапов и протянул ей железную чашку с чаем. - Садись, пожалуйста, чайку попей.

На секунду из Зои показалась, выпрыгнула диверсантка: глаза подозрительно сощурились. Но девушка уже садилась на крутящийся стул, где лежала влажная тряпка с положенными под нее проводами.

-  Прости, Миранда. Поговорить нам надо без тебя.

Удар электрического разряда ударил в девушку снизу, тело дернулось, выгнулось!

Потапов моментально выдернул из розетки штепсель и перехватил падающую чашку.

-  Ой... - ничего не понимая, пробормотала Зоя, - меня как будто что-то укусило...

-  Так было надо, дорогая, - тепло проговорил Лев Константинович, - прости. Попробуй прочувствовать: ты сейчас  о д н а?

Глаза девушки растерянно моргнули... заволоклись слезами...

-  Боже! - простонала Зоя и, закрыв лицо руками, разрыдалась: - Боже, как же я устала от нее!

-  Зоя, Зоенька, - ласково поглаживая девушку по плечу, говорил Потапов, - не надо плакать, у нас слишком мало времени, мы не знаем, когда она вернется снова.

Зоя вскинула на генерала мокрое от слез лицо.

-  А нельзя меня совсем от нее избавить?! Я так устала!!

-  Нельзя, Зоенька, нельзя. Мы на время оглушили Миранду электрическим разрядом, чтобы поговорить с тобой. Ты можешь разговаривать?

Зоя выпрямилась, отерла лицо ладонями и кивнула:

-  Я в порядке. Спрашивайте.

-  Зоя, ты можешь нам сказать, о чем думает Миранда? Ты слышишь ее мысли?

Плечи бедняжки зябко передернулись, Зоя оплела себя руками, словно спасаясь от сквозняков и внутренней стужи.

-  Если бы вы знали, если бы вы могли представить, какой кошмар творится в моей голове! Лев Константинович, Борис, она совсем сумасшедшая! Она говорила, что у суицидников каша в голове, так вот она - чистейший суицидник! В голове болтанка, каша!

-  Мы знаем, Зоя, знаем, - мягко произнес Потапов. - Если она прибыла сюда убивать и готова погибнуть, она...

-  Она ненормальная! - перебивая, резко выкрикнула Зоя. - Она постоянно думает о правительстве, религии, на все корки ругает церковников...