...................................................................

Когда он окончательно умолк, у залитого кровью железного стола лежали четырнадцать кусков человеческого тела и - отдельно - голова, неповрежденная совершенно, со всклокоченными седыми волосами, родимым пятном, напоминавшим большую ссадину на лбу, и навеки застывшим миролюбивым выражением гладкого, упитанного лица.

...................................................................

Ближе к утру, когда ночная прохлада превратилась уже в знобкую предутреннюю сырость, три машины спецназа миновали мост через Оку, свернули на большак и покатили мимо убранного пшеничного поля, подпрыгивая на ухабах, кряхтя и воняя бензином. Через час, в облаке пыли, они въехали в Партизанское; разбудив несколько брехливых собак и не останавливаясь, проследовали дальше, добравшись до хутора спустя минут сорок. Машины остановились у единственного целого дома, над кривой трубой которого все еще вился едва различимый синеватый дымок; навстречу им выбежал с громким басовитым лаем огромный рыжий кавказец. Раздался тупой хлопок, и собака, дернувшись несколько раз, застыла на мокрой траве. Люди в масках и камуфляжных костюмах, с короткми автоматами, бесшумно окружили мастерскую. Один из них, привстав на цыпочки, заглянул в крохотное высокое окошко, заросшее грязью.

Толстая, засиженная мухами трубка дневного света, кое-как прикрепленная к низкому потолку, вдруг испуганно замигала, грозя погаснуть, но затем мало-помалу успокоилась и вновь загудела, тихонько и сонно. Внутри мастерской было просторно и сумрачно; дальние углы и вся задняя, противоположная входной двери стена скрывались в лиловой водянистой мгле, неподвижно висевшей в душном и влажном, застоявшемся без движения воздухе.

Мужчина выудил из-под мешков ружье, залихватски переломил ствол о колено, проверил заряды. Снял с правой ноги сапог, отер ладонью босую грязную стопу, твердо установил приклад на полу, наклонился, забрал ствол в рот, поднял ногу, балансируя и косясь.

Вспомнил отчего-то, как фотографировали к празднику бригадира Самидова с лужицей свежей нефти в ладонях, а тот улыбался и приговаривал: "Жирная, ишак сыктым... Жирная, ишак сыктым..."

Скривил глаз, нащупал большим пальцем один из двух курков, зажмурился и надавил. Механизм сухо щелкнул, дав осечку.

- Последний патрон, - коротко подумал мужчина и спустил другой курок.

Его череп лопнул, рассыпавшись по мастерской мелкими брызгами.

...Мальчик пересек бесконечное поле, изранившись о колючую стерню, и теперь, запыхавшийся от долгого бега, медленно брел заливным лугом туда, где, как ему казалось, должна была находиться железнодорожная станция.

Он ясно представлял себе поезд, проносящийся минута за минутой сквозь семь долгих дней, чтобы однажды утром, в воскресенье, остановиться в заповедной точке пространства по имени уланудэ, где на платформе его встретят люди, возьмут к себе, накормят и защитят.

Он был уверен, что эти люди есть, и они ждут его.

Звезды медленно гасли в светлеющем небе, и уже угадывалось на горизонте то место, откуда скоро поднимется над его страной и над всем миром кроваво-красное полыхающее солнце.