Ну и что? Подумаешь, мороженое! Тут и без него есть чем заняться!

Гешка до одури летал на радиолетах, ездил на движущихся тротуарах, перескакивая с дорожки на дорожку, ходил на собачьи выставки — собаки были самые настоящие, породистые, никаких тебе четвероногих роботов; тех к участию в выставках не допускали, и они обиженно поскуливали возле ворот. Катался на самопрыгающих воздушных шарах, просиживал штаны в объемных кино с запахом и вкусом — всего, пожалуйста, всего, сколько хочешь!

Взрослые вставали очень рано — с солнышком — и расходились по своим делам. Чуть попозже поднималась Катя, быстро собиралась в школу.

— Завтракать, дядя Геша!

— Успею еще! — Гешка и в прошлом, дома, любил поваляться в постели. — У меня вроде как отпуск, надо сил поднабраться.

Очень удивляло Гешку, что Катя отправлялась на занятия с видимым удовольствием. Как-то он взял и спросил прямо, нравится ли ей в школе. Племяшка посмотрела на него недоуменно:

— Конечно! Ведь там очень интересно.

— Интересно?! Что ты там нашла интересного?

— Ну как же! Вот, например, сегодня мы разбираем новую космогоническую теорию. Формула Буренина и Малинина — знаешь?

Гешка так поразился, что даже забыл прикрикнуть на Катю за непочтительное обращение на «ты».

— Формула? Это что математика?.. И интересно?

— Очень интересно! — подтвердила Катя. — Очень!

Был бы тут рядом Ленька, Гешка наверняка бы покрутил многозначительно пальцем возле лба…

Катя уходила в школу, а Гешка оставался с Бориком вдвоем. Борик прибирался на скорую руку, готовил на обед самые легкие из двадцати трех тысяч семисот пятидесяти семи блюд, которые умел, — и начиналась веселая возня. Перегородки из спрессованного воздуха раздвигались вплоть до самых строймассовых стен дома. Получалась комната размером с огромный зал, где они с Бориком резвились напропалую. Хоть Борик был роботом самой наиновейшей марки, ему очень нравились старинные ребячьи игры, которым его обучил Гешка: пятнашки, догоняшки, скалки, палочка-выручалочка и прочие. Он находил их гораздо более занятными, чем тренировочные игры для роботов с использованием высшей математики, электроники и атомистики.

Иногда Гешка ловил на себе недоумевающий взгляд Борика — когда спрашивал о чем-нибудь непонятном или когда, позабыв сказать «пожалуйста», орал на непослушную стенку, зажавшую где-то в своих недрах демонстрационный столик с набором сказок-самопоказок. Но Борик не делал ему никаких замечаний, никогда не вступал с ним в спор и был в этом отношении очень даже удобен. Куда удобнее строптивого Леньки!

Кстати, о Леньке. Гешка сто раз звонил ему по видеотелефону, но никак не мог застать. Наверное, Ленька целыми днями носился по улицам — у него дома ведь не было такого друга, как Борик. По видеотелефону Гешке всегда отвечал один и тот же металлический робот, похожий на бензиновую бочку с квадратной канистрой вместо головы. Подружись с таким!

Удивительное дело — никто пока не напоминал Гешке ни о школе, ни о каких-либо других обязанностях. Правда, иногда папа или мама смотрели на него так, словно ждали, что он сам заговорит об этом. Но Гешка, превозмогая некоторую неловкость, делал вид, будто не понимает их многозначительных взглядов. В школу, разумеется, все равно идти придется, тут уж ничего не попишешь. Только лучше позже, чем раньше, — это каждый сообразит!

Но вот однажды, играя с Бориком в прятки, Гешка случайно наткнулся на машину времени — покинутая и забытая, она стояла в углу одной из комнат. Стенки не могли вобрать ее в себя; она ведь не складывалась, как здешняя мебель. Остановился, погладил рукоятку. Что-то коснулось его сердца: тоскливое, щемящее. Он сел на сидение, задумался.

Почему-то вспомнилась школа… Утро. Тихий пустой класс, скучающие без ребят парты. Постепенно класс наполняется. «Здорово!», «Привет!»… Потом строгая тишина урока, веселая беготня на переменах. И ребята… Мишка Чернов, Витька Синица, Дениска Харитонов… Бегаешь с ними, играешь, ссоришься, миришься. Такие понятные, близкие, такие свои… Забыли уж, наверное, про Гешку. Или нет-нет да и вспомнят? Эх, скажут, как он в защите стоял…

Борик нашел его здесь и кинулся назад с веселым криком, чтобы прибежать первым и застучать. Гешка сорвался с сидения, бросился за роботом, обогнал, и игра началась снова.

Больше Гешка не подходил к машине, забыл про нее, но какая-то непонятная грусть поселилась в нем с той поры. Она могла дать о себе знать в самый неподходящий момент: в полете на искусственном спутнике, во время развеселой игры, когда вдруг начинало хотеться, чтобы рядом был кто-нибудь из школьных друзей, в зале кинотеатра, где не существовало никакого экрана, а герои фильма разгуливали рядом, и при желании можно было протянуть к ним руку. Только не стоило — рука проходила сквозь пустоту, и иллюзия нарушалась.

Вероятно, эта странная грусть и стала причиной того, что однажды Гешка решил оставить на время развлечения и отправиться на поиски Витьки Синицы, самого большого непоседы и самого знаменитого футболиста из их класса. Он представил себе Витькины хитрющие глаза, в которых всегда резвились бесенята, его вихры, вздернутый нос и сказал твердо:

— Все! Хватит! Отправляюсь к Витьке Синице. Он мне в школе задачки списывать давал. Теперь я ему помогу. Им, институту этому, наверняка космонавты нужны.

В голосе его звучала такая непреклонная решимость, что Борик, ни слова не говори, тотчас же убрал в стенку коробку с оловянными игроками, которые взмахивали клюшками, заколачивали шайбы и пререкались с судьей перед тем, как отправиться на штрафную скамью, словно живые канадские хоккеисты.

Через несколько часов Гешка попал в институт связи с инопланетными цивилизациями.

В огромном кабинете с матовыми телевизионными стенами ему навстречу шагнул незнакомый дядька с пышными черными усами.

— Гешка! Друг!

Гешка взлетел на воздух, поднятый могучими мускулистыми руками.

«И это Витька Синица! — с тоской подумал он. — Был человек как человек. А теперь… усы!»

Усы щекотали щеки, нос. Гешка чихнул.

— Будь здоров! — бывший Витька Синица, а теперь старший научный сотрудник института связи с инопланетными цивилизациями Виктор Антонович Синицын бережно поставил Гешку на землю. — Ну, как дела?

— Ничего, — промямлил Гешка.

Образовалась неловкая пауза. С Витькой Синицей Гешка мог болтать сколько угодно. А вот с этим незнакомым усатым дядькой просто не о чем было говорить. Спросить, как ему нравится сегодняшняя солнечная погода?

Заговорил сам Виктор Антонович. Он стал рассказывать о новой форме жизни на кремниевой основе, открытой совсем недавно на одной из планет далекой звездной системы. Поначалу Гешка еще кое-что улавливал — Виктор Антонович изо всех сил старался говорить попроще. А потом он увлекся, и на Гешку обрушился настоящий поток непонятных слов, названий, терминов. Он сидел, не смея шелохнуться, и хлопал глазами.

Включилась боковая телестена. Человек, на вид совсем земной, произнес несколько булькающих фраз.

— Какой это язык? — оживился Гешка. — Марсианский? Сатурнинский?

— Немецкий… Мы же в школе еще учили. Ах да, у тебя ведь с ним все время не ладилось…

Виктор Антонович почему-то поспешно отвел глаза. Чтобы избавиться от внезапно вспыхнувшего жгучего чувства стыда, Гешка спросил торопливо:

— А космонавты вашему институту требуются?

— Еще как требуются! — Виктор Антонович озабоченно наморщил лоб. — В них постоянная нужда. Особенно в астролетчиках дальних трасс.

— Да? — оживился Гешка. — Ну, тогда берите меня, Я готов хоть сейчас.

Но Виктор Антонович вместо того, чтобы обрадоваться, стал мяться и вилять:

— Видишь ли… Нам нужны опытные астролетчики, с большим стажем… И потом… У тебя ведь еще нет диплома…

— А где его берут?

— Учиться нужно в специальных вузах. Много лет. Даже простые пассажиры фотонных ракет и те проходят годичную подготовку. А уж сами астролетчики… Геша, а конфет не хочешь? У меня знаешь какие — у-у! — он деланно облизнулся.