Слышится легкое гудение — это оживает робот-судья.

— Оглашаю приговор, — произносит судья, ударяет молотком и ставит его на место. — Карл Тритт, суд признал вас виновным в…

— Что, опять? Неужели эта ерунда вам еще не надоела?

— Молчать, пока зачитывается приговор, — громко говорит судья и снова стучит молотком. — Вы признаны виновным в столь многочисленных преступлениях, что никакой срок наказания не будет достаточным для их искупления. Поэтому вы приговариваетесь к Смерти Личности. Психохирургия удалит из вашего тела все следы вашей личности, и она тем самым будет признана мертвой.

— Только не это! — взвыл Карл, умоляюще протягивая руки к судье. — Что угодно, только не это!

Охранники даже не успели отреагировать, когда вопль Карла сменился громким хохотом. Схватив молоток судьи, он атаковал растерявшихся охранников. Один из них, получив удар молотком за ухом, тут же рухнул, второй начал вытягивать из кобуры пистолет, но через мгновение свалился на тело напарника.

— А теперь судья! — счастливо крикнул Карл. — Молоточек-то теперь у меня. Смотри, как я умею с ним обращаться!

Он подбежал к судье и превратил его изящную металлическую голову в покореженный лом. Судья — всего лишь внешний придаток компьютеров Центра — не сделал никакой попытки защититься.

В холле послышался топот бегущих ног, кто-то начал дергать запертую дверь. Никакого плана у Карла не было, он лишь хотел остаться на свободе и нанести системе как можно больший ущерб, пока в его груди пылает бунтовское пламя. В зал суда вела единственная дверь. Карл быстро осмотрелся, и его наметанный глаз техника заметил в стене позади судьи дверцу-лючок. Он быстро отодвинул защелку и пинком распахнул дверцу.

За ним наблюдала видеокамера в углу под потолком зала суда, но тут он ничего поделать не мог. Машина все равно увидит его, куда бы он ни пошел. Ему остается лишь стараться как можно дольше опережать погоню. Он протиснулся в дверцу, и в ту же секунду в зал суда ворвались два робота.

— Карл Тритт, немедленно сдавайся. Новые изменения были… были… Карл… карл… ка…

Карл с недоумением прислушивался к их голосам, доносящимся из-за тонкой металлической двери. Что произошло? Он рискнул выглянуть. Оба робота стояли на месте, совершая бессмысленные движения. Их динамики потрескивали, но молчали. Через несколько секунд их беспорядочное шевеление прекратилось. Роботы одновременно развернулись, подхватили все еще бессознательных охранников и вышли. Захлопнулась дверь. Карл был заинтригован. Он подождал еще несколько минут. Дверь снова открылась, на этот раз появился робот-ремонтник. Он приблизился к обломкам судьи и начал их демонтировать.

Тихо прикрыв дверцу, Карл прислонился к ее холодному металлу и попытался понять, что же случилось. Теперь, когда непосредственная угроза преследования отпала, у него нашлось время поразмыслить.

Почему его не стали преследовать? Почему Центр повел себя так, словно не знает, где Карл находится? У этой вездесущей машины есть видеокамеры на каждом квадратном дюйме города, в этом он убедился на собственном горьком опыте. К тому же она соединена с такими же машинами в других городах. Нет такого места, где он мог бы укрыться от всевидящего ока. Кроме одного.

Мысль осенила его настолько неожиданно, что Карл даже ахнул. Потом осмотрелся. Впереди тянулся коридор, стены которого усеивали всевозможные реле и приборы управления, тускло освещенные световыми панелями. Похоже на… да, вполне возможно. Другого и быть не может.

Существовало единственное место в мире, куда Центр не мог заглянуть — внутрь своего центрального механизма. Туда, где находились блоки памяти и схемы управления. Машина, способная принимать самостоятельные решения, не может сама ремонтировать свои логические схемы, иначе может возникнуть разрушительная негативная обратная связь. Неисправная схема может лишь испортить себя еще больше, но никак не починить.

Он оказался внутри мыслительных схем Центра. И для всезнающей и вездесущей машины попросту перестал существовать. Там, где машина могла его увидеть, его нет. Машина же могла увидеть любую точку города. Следовательно, он больше не существует. Наверняка и все сведения о нем уже стерты из памяти.

Поначалу медленно, потом все быстрее и быстрее Карл зашагал по коридору.

— Свободен! — закричал он. — По-настоящему свободен — впервые за всю жизнь. Свободен делать все, что пожелаю, наблюдать за всем миром и смеяться над ним!

Его переполняли уверенность и счастье. На ходу он распахивал дверь за дверью, обозревая свое новое царство, и громко говорил сам с собой, не в силах сдержать восторг:

— Ремонтные роботы станут приносить мне еду, мебель, одежду — все, что пожелаю. Я смогу жить так, как захочу, и делать что угодно.

От этой мысли он пришел в еще большее возбуждение. Распахнув очередную дверь, Карл застыл.

Комната была со вкусом обставлена — он сам собирался такую завести. Книги, картины на стенах, негромкая музыка из скрытых где-то колонок. Карл разглядывал ее, раскрыв от удивления рот. Пока не услышал за спиной голос:

— Конечно, здесь было бы неплохо пожить. Стать хозяином города, получать что угодно, лишь шевельнув пальцем. Но почему ты решил, дурак несчастный, что ты первый до этого додумался? И первый сюда пришел. А здесь место только для одного — сам знаешь, для кого.

Карл стал медленно, очень медленно оборачиваться, оценивая расстояние до стоящего в дверях человека с пистолетом в руке и прикидывая шансы оглушить его молотком, все еще зажатым в руке… пока не прогремел выстрел.

The Repairman, 1959

© 1970 Д. Жуков, перевод на русский язык

В эпоху межпланетных перелетов роботы превратятся в такую же важную и привычную деталь нашей жизни, какой в наш атомный век стала раковина на кухне. Но начав наслаждаться услугами механических помощников, человек вскоре поймет, что и от него требуются взамен некоторые услуги. Даже самые автоматизированные самолеты обслуживают механики. Автоматический маяк сперва нужно установить, а потом обслуживать. Нужда в такой работе не отпадет никогда. Звездолетам потребуется отыскивать путь в темном океане космоса с той же надежностью, что и любому кораблю, когда-либо бороздившему земные океаны. Навигация станет сверхутонченной и автоматизированной — но сути своей не изменит, и поэтому ей потребуются фиксированные точки отсчета. Короче, маяки.

А маяки, какой бы запас прочности в них ни вкладывали, станут время от времени выходить из строя..

У Старика было невероятно злорадное выражение лица — верный признак того, что кому-то предстоит здорово попотеть. Поскольку мы были одни, я без особого напряжения мысли догадался, что работенка достанется именно мне. И тотчас обрушился на него, памятуя, что наступление — лучший вид обороны.

— Я увольняюсь. И не утруждайте себя сообщением, какую грязную работенку вы мне припасли, потому что я уже не работаю. Вам нет нужды раскрывать передо мной секреты компании.

А он знай себе ухмыляется. Ткнув пальцем в кнопку на пульте, он даже захихикал. Толстый официальный документ скользнул из щели к нему на стол.

— Вот ваш контракт, — заявил Старик. — Здесь сказано, где и как вам работать. Эту пластинку из сплава стали с ванадием не уничтожить даже с помощью молекулярного разрушителя.

Я наклонился, схватил пластинку и тотчас подбросил ее вверх. Не успела она упасть, как в руке у меня очутился лазер, и от контракта остался лишь пепел.

Старик опять нажал кнопку, и на стол к нему скользнул новый контракт. Ухмылялся теперь он уже так, что рот его растянулся до самых ушей.

— Я неправильно выразился… Надо было сказать не контракт, а копия его… вроде этой.

Он быстро сделал какую-то пометку.

— Я вычел из вашего жалованья тринадцать монет — стоимость копии. Кроме того, вы оштрафованы на сто монет за пользование лазером в помещении.