Стояла ранняя зима, морозец лишь чуть-чуть пощипывал — самое хорошее время. Иван Иванович надел синий спортивный костюм, который очень ему шел. Колбасу он уже давно с собой не брал, поскольку всегда находился дуралей, которого можно было привлечь простым проявлением к нему интереса. За дверью на лестничной клетке почти прямо у порога сидела собака, он чуть не налетел на нее, выходя. Зимой в подъезде часто грелись бездомные псы, но они редко поднимались на высокие этажи. Это была маленькая белая болонка с шелковистой шерстью, кое-где уже грязной, и черными глазами-бусинками, почти занавешенными кудрями. Когда Иван Иванович открыл дверь, она отскочила и затрусила вниз по лестнице, изредка оглядываясь. Они вышли на улицу, один впереди другого, и собака сразу же растаяла в голубых сумерках. Скорым шагом, пружинистой походкой Иван Иванович двинулся своим излюбленным маршрутом — к вокзалу, служившему для него неиссякаемым источником собак. Вскоре он вышел на окраину и углубился в небольшой лесок. Стемнело, тени из синих стали черными, над деревьями взошла огромная серебряная луна. Вдруг на тропинке впереди что-то ярко блеснуло. Подойдя ближе и наклонившись, Иван Иванович увидел, что это монета, и, судя по размерам, рубль. Он протянул руку, чтобы поднять ее, и странным образом промахнулся. Монета осталась в стороне, а рука ткнулась в снег рядом. Повторив попытку, он отчетливо увидел, как монета сдвинулась в сторону в тот момент, когда он собирался ее схватить, и тут ему все стало ясно. Это была шутка, во времена его детства таким образом на дороге бросали кошелек, привязанный за ниточку. В принципе можно найти способ проделать то же самое и с монетой. И место выбрано удачно — движения большого нет, и все же время от времени кто-нибудь да пройдет на вокзал. Оставалось проанализировать, где скрываются шутники, и проучить их. Продолжая стоять наклонившись и как бы с удивлением разглядывать монету, он поднял глаза. Странно, но именно здесь деревья стояли довольно далеко от дороги. По обе стороны от нее серебрился нетронутый снег, из которого лишь кое-где торчали невысокие черные кусты. Получалось, что озорники спрятались довольно далеко, вне пределов досягаемости, так что, по-видимому, единственное, что он мог сделать, это оставить их с носом. Проследить направление движения монеты и быстрым движением пересечь нить, или проволоку, или что там еще, к чему она была прикреплена. Иван Иванович снова протянул руку, внимательно вглядываясь, и тут боковым зрением заметил движение в стороне от дороги. Он непроизвольно поднял голову — и замер. В первый момент ему показалось, что это кустики, растущие там и тут, движутся, окружая его плотным кольцом. Это было совершенно невероятно, просто этого не могло быть, и он тут же понял, что этого и не было. Двигались, конечно, не кусты, а какие-то твари. В полном молчании, лежа на брюхе, они ползли к нему, черные и страшные. Он оглянулся — позади было то же самое. Кто это? Неужели, волки? Так близко от города? Внезапно круг разорвался, из него выскочила и бросилась ему под ноги собака, в которой он с удивлением узнал болонку, встретившуюся ему в подъезде, и понял, что твари, напугавшие его, всего лишь ее собратья. Мгновенно он испытал чувство облегченья, потому что теперь, по крайней мере, было ясно, кто перед ним. Болонка прыгала вокруг него, громко лая, и это как бы послужило сигналом для остальных. Они поднялись и, быстро проскочив отделявшее их от Ивана Ивановича расстояние, уселись вокруг плотным кольцом. Это были могучие, сильные псы, все как на подбор — овчарки или лайки. Что с ними? Одичали, что ли? Он сделал резкий шаг назад, пытаясь вырваться из круга, но огромный пес, вскочив на задние лапы, передними отпихнул его обратно. Мутная волна страха и злобы захлестнула Ивана Ивановича. Схватив болонку, которая пронзительно завизжала, он швырнул ее впереди себя, прямо на ее собратьев, которые отпрянули от него, на мгновение разомкнув кольцо, с рычанием кинулись на него со всех сторон и свалили с ног. Отчаянно барахтаясь, раздавая удары направо и налево, он пытался вырваться, но безрезультатно. Неужели — все? Он боролся изо всех сил, и многие собаки отлетали в сторону, визжа, но уже через минуту стало ясно, что схватка проиграна. Иван Иванович лежал на спине, прижатый могучими лапами, огромная собачья пасть с острыми клыками и вывалившимся красным языком, с которого капала слюна, приближалась к его горлу, а кругом, отпихивая друг друга, тянули морды другие звери, желая принять участие в расправе. Иван Иванович в ужасе закрыл глаза — и услыхал крик. Слов было не разобрать, звук доносился издалека, но одно не вызывало сомнений — голос был человеческий. Мгновенно воспрянув духом, Иван Иванович увернулся от страшной морды и закричал:

— Сюда! Сюда! Помогите!

Собаки настороженно подняли головы, также прислушиваясь. Иван Иванович вывернулся, силясь разглядеть своего спасителя, но увидел лишь огромную черную псину, бегущую к ним по тропинке, за которой, он надеялся, вот-вот появится и хозяин. Мерной трусцой подбежав к распластанному на снегу Ива-1гу Ивановичу, пес уселся напротив него, свесив голову набок и, казалось, внимательно его разглядывал. Это был ньюфаундленд, огромный, как медведь, но сейчас Ивана Ивановича интересовал только его хозяин. В ужасе, что спаситель пройдет мимо, не заметив его, он снова закричал. И тут случилось нечто, от чего Иван Иванович впервые в жизни потерял сознание. Черный пес подошел совсем близко, ткнул его носом и пролаял:

— Тихо!

Иван Иванович обмер — и провалился в темноту. Вынырнув из нее через некоторое время и сквозь ресницы разглядывая склонившиеся к нему оскаленные собачьи морды, он призвал на помощь все свое мужество и, поскольку то, что с ним происходило, не укладывалось ни в какие привычные рамки, принял единственно разумное решение — подчиниться обстоятельствам и выжидать. Почувствовав, что его ничто не удерживает, он сел. Черный пес сделал движение головой, и тотчас из кустов выскочила собака, у которой из пасти что-то свисало. Подбежав к Ивану Ивановичу, она ткнулась мордой ему в колени.

— Возьми! — снова пролаял черный пес,

вызвав повторную волну ужаса, однако на

этот раз Иван Иванович сумел справиться с

ним без потери сознания. Он протянул руку и

вынул из пасти собаки обрывок ткани.

— Что… что это? — пролепетал он.

— Завяжи глаза! — ответил пес.

— Кому?

— Не мне же! Дубина!

И тут до Ивана Ивановича, что называется, дошло. Он кинул взоры по сторонам в надежде, что вдруг все-таки объявится спаситель, однако кругом были лишь оскаленные собачьи морды, и, окончательно отдавшись на волю судьбы, завязал платок вокруг головы. Что-то ткнулось ему в руку, похоже, веревка, и он крепко ухватился за нее.

— Вставай! — прорычал пес.

Веревка натянулась, и Иван Иванович двинулся за ней.

Шли долго, так что у Ивана Ивановича хватило времени обдумать все, что приключилось. Оставаясь на позициях сугубого материализма и не допуская ни на секунду, что собака способна мыслить, а тем более говорить, он пришел к выходу, что все это туфта для слабонервных. Собаки действовали согласованно, но это только подтверждало уверенность, что здесь не обошлось без человека, просто-напросто выдрессировавшего их. Аналогично обстояло дело с этой якобы говорящей собакой — в наше время, при современной технике ничего не стоит пристроить, скажем, ей на морду крохотный микрофончик и, сидя в отдалении, нагонять страх на жертву. Другое дело — что за этим стоит? Зачем? Скорее всего, это происки современных мафиози, решил Иван Иванович, довольный уже тем, что ему удалось полностью взять себя в руки и хотя бы в общих чертах «вычислить» ситуацию.

Идти с завязанными глазами было трудно, зато, по крайней, мере, не холодно. Вначале со станции слышались гудки, но вскоре эти звуки пропали. Наконец Иван Иванович ощутил впереди открытое пространство и едва не упал, налетев на что-то. Он стянул повязку. Когда цветные пятна перед глазами исчезли, Иван Иванович обнаружил, что стоит на окраине деревушки, у крыльца дома, из окон которого падает яркий свет. Слышна была тихая музыка. Черный пес стоял на ступенях, бока его тяжело вздымались. Итак — дом, а следовательно, человек, как и предполагалось.