Без лишних разговоров она дала ключи от квартиры, извинившись, что там не прибрано и нечего жрать. Предложила остаться у нее, если мы управимся к часу ночи, к ее возвращению. Мы отказались и ушли.

До дома мы ехали на такси. Он располагался на голом пустыре, в сотне метров от железнодорожных путей. Перед подъездами сиротливо жались пара «москвичей» и ободранная «копейка», а из квартиры на первом этаже доносились характерные звуки нарастающего бытового скандала.

Лифт не работал, и нам пришлось идти пешком на седьмой этаж.

— У нее папа железнодорожником был, — неожиданно сказала Лика. — Три года назад от рака умер. А мама спилась.

Я пожал плечами. Слишком много трагедий за сегодняшний день. Со своей бы разобраться.

Квартира была двухкомнатная. Смесь роскоши и нищеты. Грязные обои, поломанная мебель, тяжелый запах пепельниц — и разбросанная по кроватям дорогая одежда, японский музыкальный центр, рассыпанная под окном французская косметика. На тумбочке около дивана небрежно забыта папироса с «травкой».

— У нее всегда так, — извиняющимся тоном сказала Лика.

Дверь была слабая, почти из бумаги, с простейшим замком. Наверное, квартирных краж здесь не знали испокон веку.

В ванной на грязном кафельном полу возле пыльного плинтуса валялся патрон от ПМ. Новенький, будто только что с завода, не успевший потускнеть. Я заглянул под ванну и обнаружил кучи промасленных газет и тряпок. Судя по количеству упаковки, Катькин приятель хранил здесь целый арсенал. Хотелось верить, что сегодня ночью ему не потребуется что-нибудь вернуть или забрать гранатомет из-под кровати, на которой мы будем спать.

— Надо было продукты купить, — сказала Лика, выходя из кухни. — Здесь только бутылка виски и заварка, даже сахара нет.

Я чувствовал голод, но идти к ларькам не хотелось.

— Давай ложиться. Утром что-нибудь купим.

— Смотри, я-то ужинала. Пить будешь?

— А она не обидится?

— Думаешь, она помнит, сколько у нее оставалось?

— Буду.

Пистолет я положил под подушку, но, дважды больно ударившись о него локтем, убрал под кровать.

Через час я снова включил свет, закурил и отхлебнул из бутылки. Я плохо разбирался в виски, пробовал его редко, но чувствовалось, что это добротный, дорогой напиток. Приятель малолетней Катьки имел хороший вкус. Я приложился к бутылке.

— Дай мне, — попросила Лика.

Она залпом выпила почти полстакана и поморщилась:

— Олег ее как был жмотом, так и остался… Чем все это закончится?

— Что — все?

— С нами.

Я пожал плечами.

— Понятно, — она усмехнулась. Горько и устало.

— Извини, ты сама во многом виновата. Не надо было во все это лезть.

— Во что — лезть? Думаешь, мне кто-то давал выбирать?

Лежать в кровати с женщиной и четко осознавать, что, может быть, завтра ее убьют. Или попытаются убить. Она сыграла свою роль и должна уйти со сцены. А бежать ей некуда и не на что. Пойти в милицию? Там ее выслушают, но никто не сможет обеспечить ее охраной. Если охранять каждого, кто чего-то боится или кому есть чего опасаться… Значит, ей остается держаться со мной и надеяться, что у меня хватит ума во всем этом разобраться. Да беда в том, что я и сам на это не очень-то надеюсь.

— Знаешь, чего я больше всего сейчас хочу?

— Чего?

— Покоя. Чтобы никто меня больше не трогал, никому ничего от меня не надо было. Ты говоришь, не надо было лезть. А что мне оставалось?

Гнить до конца жизни в этом сраном Трубцовске? Где все развлечения — купить в ларьке бутылку водки, на одном углу ее выпить, а на другой пойти наблевать? Или здесь закончить ПТУ и всю жизнь до пенсии стены красить? Нарожать детей и у мужа-алкоголика зарплату отбирать, чтобы хоть на хлеб хватило? Нет, лучше уж так, как есть! Хоть жизнь посмотрела и по миру поездила. Лучше уж так, как получилось, чем как должно было быть.

— Тогда и не жалуйся.

— А я и не жалуюсь. И если б можно было начать сначала, так же и поступила бы. Об одном жалею. — Она исподлобья посмотрела на меня, и я невольно насторожился. — У меня ведь была возможность разбогатеть. Сама виновата, испугалась.

— Я думал, ты у нас и так миллионерша.

— Можно было «золотой поезд» грабануть. И ребята подходящие были, да я…

Кто-то мне уже говорил про «золотой поезд». Я еще тогда удивился… Бабко! В баре что-то такое спрашивал…

Я вспомнил нашу с ним пьянку и похолодел. Он ушел раньше, оборвав разговор, а я потом видел на улице, недалеко от кабака, драку. Две иномарки. Я тогда еще посмотрел на номера. Ш015 ВВ. Это же номер машины Столяра! Случайное совпадение?

— Что это за «золотой поезд»?

Я повернулся к Лике. Она улыбнулась:

— Это никакой не поезд, это так называют. Это машина. Каждый понедельник она собирает деньги с торговцев наркотой, а потом куда-то их отвозит.

Я откинулся на подушку и поморщился:

— Бред. Да в городе миллион торговцев этой самой наркотой, кто торгует «травкой», кто «сеном», кто таблетками… И что, каждый понедельник они все кому-то платят?

— Не все. Ты знаешь, сколько у нас в городе дискотек и ночных клубов? Не меньше сотни, наверное. И везде можно купить таблетки, коку, ЛСД. Сам знаешь, сколько одна такая доза стоит. Вот они и платят. За проданный товар. Представляешь, какая сумма набирается? Самая торговля идет с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. И вот все эти деньги собирают раз в неделю, в понедельник.

Я смотрел на нее с недоверием, и она пояснила:

— Понимаешь, вся эта дорогостоящая наркота появилась в городе не так давно. Раньше кто-то чего-то привозил, для себя да для друзей. Реально, в больших количествах, на продажу все это стали поставлять около года назад. Героин, кокаин, ЛСД, экстази… То, что пробует элита. «Травка» или «черное» у нас всегда были, там свои люди. А вот этими вещами заправляют, по-моему, иностранцы. И во всем этом как-то замешаны и Горохов, и Антон… Мелких торговцев несколько сотен человек. Они завязаны на этих, как его, «пушеров», что ли, и вот у них-то по понедельникам собирают деньги. На машине ездят трое человек. Водитель и два охранника. Когда сумма собрана, они приезжают в гостиницу. Там заранее снят номер. Они кому-то звонят, говорят, что деньги собрали, а потом ждут какого-то срока, чтобы эти деньги передать. И все время сидят в гостинице, там у одного из них сестра работает дежурной по этажу, и ждут.