Браддок засмеялся.

— Верно сказано, Джон. Добро пожаловать в наш клуб!

Но полицейскому из Сан-Диего было совсем не до смеха.

— Я могу продолжать? — сердито спросил он. — Итак, половина парка Винтерса тянется вдоль крутого берега, а вторая половина окружена двойным заграждением, и между решетками бродят два злющих доберман-пинчера. Эти собаки — настоящие людоеды, два помощника шерифа уже убедились в этом на своей шкуре. Невозможно пройти мимо них, не подняв на ноги всех обитателей дома.

— Что ж, очень интересно, — заметил Браддок.

— Да, но это еще не все. Мисс Винтерс утверждает, что в тот вечер у них не было гостей. По крайней мере, приглашенных гостей, ты понимаешь, что я хочу сказать. Она была генералу личным секретарем, экономкой, домработницей — одним словом, всем. Она...

— Что значит «всем»? — спросил Браддок.

— Что?.. Ах, нет. Ничего предосудительного, Тим. У них были отношения, как у отца с дочерью. Винтерс воспитал ее. Родители умерли, когда она была еще совсем маленькой. По сути дела она стала настоящей армейской воспитанницей. Винтерс повсюду таскал ее за собой. Я провел расследование, она здесь совершенно ни при чем.

— О'кей. Продолжай. Что насчет Болана?

— О чем это я? А, так вот! Официально они к себе никого не приглашали. Сама она легла спать около одиннадцати. Собаки были выпущены в коридор между рядами ограды. Генерал работал в своей библиотеке. Чуть позже, около двенадцати, мисс Винтерс проснулась. Собаки буквально с ума сходили. Может быть, она и слышала выстрел, но не уверена в этом. Она спустилась в библиотеку и увидела своего дядю сидящим в кресле возле камина с большущей дыркой в голове. Девушка утверждает, что упала в обморок и не знает, сколько времени была без сознания. С этого момента ее показания становятся расплывчатыми и неопределенными. Когда она пришла в себя, собаки все еще бесились. Потом они вдруг замолчали. И через какое-то время в библиотеку вошел незнакомый ей человек. Ты слушаешь меня?

— Да, да. Дальше!

— Это был мужчина высокого роста, широкоплечий, атлетического телосложения. Она сказала, что он двигался бесшумно, как хищник. На нем был черный комбинезон, а лицо и руки вымазаны чем-то черным. Она сказала буквально следующее: он был увешан оружием и перевит патронными лентами, как рождественская елка гирляндами.

Браддок подался вперед — рассказ приятеля начал всерьез интересовать его.

— Подожди-ка, Джон...

— Нет, выслушай все подробности. Она...

— Это произошло после того, как она обнаружила своего дядю мертвым?

— Я тебе уже сказал, что дальше ее рассказ становится несколько туманным. Но вот то, что она сказала: мужчина входит, смотрит на мертвого, собирает бумаги на столе — мемуары генерала, если верить ее словам, — бросает их в камин и поджигает. А потом просто уходит.

— Как бы не так! — скрипнул зубами Браддок.

— Она упрямо придерживается своих показаний, и мы не можем доказать, что она говорит неправду.

— Пришелец оставил после себя значок снайпера?

— Нет.

— Значит, Болан не убивал генерала, — решительно заявил Браддок.

— Ты делаешь скоропалительные выводы!

— Это логичное заключение, черт возьми! Ты сам сказал, что я специалист по Болану, так вот слушай. Если он кого-нибудь убивает, то недвусмысленно дает об этом знать, чтобы ни у кого не оставалось сомнений относительно его причастности к делу.

— Хорошо, пока оставим эту тему. Допустим, Болан не убивал Винтерса, допустим, произошло самоубийство, если судить по всем внешним признакам. На миг забудем про это, Тим... Неужели Болан и в самом деле объявился в наших краях?

— Вполне вероятно, — буркнул Браддок. — Ты показывал фотографии девушке?

— Конечно. Она не смогла опознать ночного гостя. Говорит: "Возможно, это тот самый человек". И все время вспоминает о его глазах.

Браддок вздохнул.

— Черт побери, — тихо произнес он.

— Значит ли это, что бандит века находится в Сан-Диего?

— Сначала ты должен мне кое-что объяснить. Утверждает ли племянница Винтерса, что тот человек находился в доме во время трагедии? Что он мог там находиться в момент смерти генерала?

— Нет, — ответил Татум. — На основании ее показаний такого вывода сделать нельзя. Девушка, кажется, убеждена, что Винтерс на самом деле застрелился. Она что-то говорила о депрессии, которую с некоторых пор переживал генерал, и дала понять, что такая развязка не явилась для нее неожиданностью. Судя по всему, генерал был очень озабочен в последнее время.

— Может быть, он знал, что Болан идет по его следу, — предположил Браддок. — Устраивает как рабочая гипотеза?

— Вполне, — ответил полицейский из Сан-Диего. — Я кое-что слышал по поводу «Винко». Федеральные власти даже начали расследование, но оно не дало результатов.

— Ты говоришь, собаки были в полном порядке, когда твои ребята прибыли на место?

— Да. На мой взгляд даже чересчур активны. Скажи-ка, Тим, мог ли Болан влезть наверх по отвесной скале высотой метров тридцать?

— Он же не муха, которая ползает по потолку, — рассеянно ответил Браддок. — Ты обследовал собак?

— А зачем?

— Чтобы узнать, не накачали ли их наркотиками.

В разговоре наступила тягостная пауза, в трубке слышалось потрескивание помех и шипение телефонной междугородной линии.

— Нет, — смущенно признался наконец Татум. — Но я сейчас же отправлю туда специалиста.

— Скорей всего, именно так он и сделал, — заявил Браддок. — Если здесь замешан Болан, то он, прежде всего, провел основательную разведку и пришел на место, зная, что собаки очень опасны. Ты... Ты знаешь об отношениях между Боланом и Винтерсом?

На линии снова воцарилось молчание.

— Каких отношениях?

— Когда Болан куролесил у нас, — объяснил Браддок, — мы завели на него целое досье. В ходе расследования я сам говорил с Винтерсом. Он был командиром Болана во Вьетнаме.

Молчание становилось все более продолжительным и напряженным.

— Ты мне никогда об этом не говорил, Тим, — в голосе Татума явственно звучал упрек.

— Мне очень жаль, но у меня не было времени соблюдать правила хорошего тона. В то время мы еще не знали, что Винтерс поддерживал отношения с Боланом. Я только интересовался прошлым сержанта. Встретившись с Винтерсом в одном из клубов Дель Map, мы выпили по стаканчику, и генерал рассказал мне все, что он знал о Болане. Я поблагодарил его и ушел. Ты же помнишь, что у нас творилось в то время — бои шли, как на фронте.

— Ну да, — кислым голосом протянул Джон Татум. — А теперь то же самое начинается у меня.

— Возможно, но ты не горячись, Джон. У меня сложилось впечатление, что Винтерс рассказал далеко не все. Он дал мне лишь общее представление об интересовавшей меня проблеме. Позже я узнал, что, несмотря на различие в звании, его связывали с Боланом очень тесные узы.

Полицейский из Сан-Диего устало вздохнул.

— Хорошо. Если не возражаешь, я воспользуюсь твоими промахами. Если бы тебе довелось все начать сначала, как бы ты поступил?

— Точно так же, с одним лишь нюансом: я бы активнее навалился на мафию. Советую тебе поступить именно так. Выдумай любой предлог, чтобы засадить мафиози за решетку. И держи их там до тех пор, пока Болану не надоест ждать и он не уйдет.

— Это признак слабости.

— Да, если угодно. Но вспомни: Болан никогда подолгу не задерживается на одном месте. Его тактика заключается в молниеносной атаке и таком же быстром исчезновении. Некоторое время он отсиживается в надежном месте, а потом снова наносит удар.

— Тим, но ты же знаешь, что я не могу держать этих парней в тюрьме до бесконечности. Как только они окажутся за решеткой, мне на голову сразу же сядут их адвокаты с ворохом всяких бумаг.

— Конечно. Тогда ты их отпускаешь, а потом сразу же сажаешь, не давая им дойти до своих машин. За что — не знаю, ну хотя бы за то, что кто-то плюнул на тротуар. За все, что угодно. И так продолжаешь до тех пор, пока...